Хранитель историй
Шрифт:
— Вы правы, мисс Джейсон. Ваш покойный родитель часто писал мне о своей жизни и если бы не роковые обстоятельства, я наверняка, застал его еще в здравие, а не оказался у занесенной прошлогодними листьями могилы.
— Мой отец вел переписку? — не часто Клер приходилось удивляться несколько раз на дню. Но сегодня был особенный день.
— Видимо, вы были не слишком дружны с отцом, — утвердительно произнес мистер Сквидли, слегка склонившись вперед и опершись на прилавок.
Сильный запах табака ударил в нос. Клер немного отстранилась, но осталась на месте.
— Отец писал про
— А разве они были? — заметно усмехнулся гость. — На мой взгляд, вас настолько поработили его бесконечные правила, что ни о чем кроме ненависти не могло идти речи.
Девушка едва не открыла рот от удивления. Она всю жизнь считала, что отец был замкнутым человеком и не имел хороших приятелей, способных выслушивать его бесконечные нравоучения. И тут возник близкий друг, знавший об их семье не так уж и мало.
— Не удивляйтесь, Клер. Старина Лиджебай сильно сдал за последнее время, замкнулся. Но он не был деспотом. Просто…
Собеседник не успел договорить. В дверь с черного входа постучали, да так основательно, что девушка вздрогнула и обернулась. С улицы послышался встревоженный голос цветочника.
— Крепкий малый. Раньше он таким не был, — без особых эмоций констатировал мистер Сквидли.
— Что вы с ним сделали?
— Ровным счетом ничего. Всего — навсего попросил прогуляться, пока мы с вами мило побеседуем.
— И только?
Широкополая шляпа слегка качнулась вниз — вверх, обозначив согласие. Затем Сквидли щелкнул пальцами и звук на улице, внезапно, прекратился. Толи мистер Бишеп побежал за стражей, толи успокоился и решил не вставать на пути у старого моряка.
— Продолжим. — Морщинистое лицо вытянулось, а в мутных глазах возник неподдельный блеск. — Кстати на чем мы остановились?
Клер повиновалась, прекрасно понимая, что иного выхода у нее нет.
— Вы говорили о незаконченной книге моего отца. Зачем она вам?
Пухлые пальцы здоровяка скованные старыми почерневшими от времени кольцами забарабанили по деревянной поверхности.
— Скажем так: я ценитель, а если быть точнее, истинный коллекционер великого труда вашего покойного отца!
— Труда?!
— Именно, мисс Джейсон. Я с удовольствием открою вам глаза. Ваш отец писал мемуары. И каждое слово в них — правда. Он не придавал их общественности, но свежий плод своих изысканий посылал мне, как единственному читателю.
— Не слыханно… — Клер хотела добавить еще что-то, но, к сожалению, так и не нашла иных слов. Слишком громоздко выглядела сегодняшняя новость.
— И все же я говорю правду, — слегка прищурившись, мистер Сквидли продолжил удивлять девушку, выдавая все новые и новые подробности неведомой биографии родителя. — Таких историй накопилось больше десятка. И каждая — шедевр! Для вас, возможно, они пустой звук, но для меня — память былых приключений. Пусть даже не полностью, а всего несколько последних строчек. Именно они греют мое сердце, будоражат сознание. Заставляют жить по — настоящему. Что вас смущает? Если проблема в деньгах, поверьте, я не поскуплюсь за ценой…
Из твердого, как скала здоровяка, мистер Сквидли опустив плечи и слегка сгорбившись, в одну секунду превратился в измученного жизнью старика.
Только
— Простите, но как бы я не хотела удовлетворить вашу просьбу, я не смогу помочь, мистер Сквидли, — Клер тяжело вздохнула. — Отец никогда не рассказывал нам о своих мемуарах. И даже при всем моем желании я не смогу вам оказать любезность и отдать его труды, поскольку у меня их просто нет. Я могу сказать это точно. После смерти сохранились лишь пожелтевшие, никому не нужные философские трактаты и исторические хроники.
— Тоже самое сказал мне и ваш брат… — соглашаясь, произнес гость и слегка помедлив, добавил: — Правда, немного другими словами.
— Вы разговаривали с Риком?
— Имел честь, — кивнул мистер Сквидли.
— Но зачем?
Девушка едва не взорвалась от возмущения.
Хотя брат был младше Клер всего на два года, после смерти отца, она стала опекать Рика с двойным усердием. Крутясь вокруг него, будто нянька, она сама не заметила, как установила множество запретов — лишь бы с братом не случилось несчастье, лишь бы он не попал в беду. Возможность потерять единственно близкого ей человека, казалась Клер страшнее адовых мук.
— Не переживайте, мисс. Я не стану утомлять вас своим вниманием. Попрошу только об одном — поговорите с Риком. Возможно, он отыщет книгу в библиотеке Лиджебая. Если так случится, буду весьма вам признателен, мисс Джейсон. Возникнет необходимость: я остановился в гостинице 'Дорожная пыль', той, что у самого торгового порта.
После произнесенных слов, лицо мистера Сквидли стало скучным, почти безразличным ко всему происходящему вокруг. Минуя все условия приличия, он развернулся и медленно побрел в сторону выхода, оставив после себя тошнотворный запах табака с неприятным привкусом недосказанности.
Дверь отварилась и осторожно возвратилась на место. Колокольчик не отреагировал.
Шаркающие шаги еще долго доносились с улицы, а вот силуэт одинокого моряка, мгновенно растворился в толпе.
Пытаясь отстраниться от тревожных мыслей, Клер сама того не желая, сделала трепетный шаг в прошлое, и сразу же утонула в водовороте своей вчерашней, ненавистной жизни.
Со второго этажа послышалось протяжное, ни на секунду непрекращающееся, ворчание. Чувствуя тяжелые шаги, Клер попыталась как можно скорее выскочить на улицу, чтобы не попасть под горячую руку родителя. Но низкий, слегка хриплый голос, остановил ее на пороге.
— Остановиться! Незамедлительно!
Девушка замерла, словно изваяние. Воцарилась тишина.
Шарк — шарк — шарк. Равномерные шаги, не спеша приближались к Клер. Развернувшись, она встретилась с ледяным взглядом отца.
Скривившись, мистер Лиджебай немного постоял на последней ступени, — словно примеряясь с какой ноги начать движение — и наконец, ступил на паркет левой. По поведению, можно было безошибочно определить: сегодня глава семейства явно не в духе. Впрочем, как и оставшиеся триста дней в году.