Хранитель историй

Хантер Элизабет

— Ты можешь бесить и вертеть мною, Ава, но ты никогда не сможешь от меня избавиться.

Она подошла к нему. Малахай взял её за руку и помог подняться по ступенькам. К горлу Авы подкатил комок.

— Я хочу вернуться домой, — попросила она, когда они вышли на улицу.

— Хорошо.

По пути никто из них не проронил ни слова. Лишь машины и скутеры нарушали повисшую между ними тишину. У Авы возникло такое чувство, что Мал мог испепелить взглядом любого приблизившегося к ним человека. Они поднялись на холм и дошли до конца дороги к маленькому неприметному

домику, в котором жили уже четыре дня. Здесь они смогли найти уединение и более удобную кровать.

Но до спальни они не добрались.

Стоило Малахаю запереть дверь, как он обернулся к Аве, сверкая полными гнева и желания глазами. Его губы обрушились на неё, не дав сказать ни слова, руки крепко прижали к груди. Ава зарылась пальцами в волосы на его затылке, проводя кончиками ногтей по коже, отчего Мал застонал.

— Я. Не. Оставлю. Тебя, — пробормотал он между обжигающими поцелуями, прижимая её к низкой кушетке и мягким подушкам в углу.

— Хорошо.

Ава едва поспевала, поражённая его напором.

Она целовала и покусывала нежную кожу на шее Малахая, одновременно расстёгивая пуговицы на его рубашке. В конце концов, он с раздражённым видом стянул рубашку, словно само её существование было оскорбительным. Малахай осторожно снял два кинжала, спрятанных под рубахой на теле. Свирепо глянув на все ещё одетую Аву, Малахай встал на колени и стал избавлять её от ненужных тряпок.

— Ты меня поняла?

Он стянул с неё юбку и блузку и успокоился, только добравшись до охваченной огнём голой кожи. Низко наклонившись над кушеткой, Малахай опустился перед Авой на колени, прижавшись лицом к нежной коже живота и обнимая бедра. От такой демонстрации покорности по телу Авы побежали мурашки.

— Я никогда не отрекусь от тебя. Не оставлю. Никогда!

Она хотела ему верить. Желала быть достойной предложенной им преданности. Она робко потянулась и коснулась упавших на лоб волос, бледные пальцы перебирали густые локоны, дразнящие её кожу. Его дыхание обжигало живот. Она подняла его подбородок и заставила посмотреть в глаза. Провела кончиком пальчика по контуру скульптурно-вылепленного рта, надавила, и Малахай облизал палец.

— Покажи мне.

***

Несколько часов спустя Ава решила, что ссора того стоила. Лежа на груди Малахая в единственно роскошной комнате дома, отделанной мрамором ванной, она бросила на него взгляд через плечо.

— Мне, кажется, по душе наши споры.

Он ущипнул её за ягодицу.

— Эй!

— А я не люблю ругаться. Не начинай.

— Некоторых ссор все равно не избежать.

Он закрыл глаза и пожал плечами.

— Не начинай ненужных.

Ава помолчала пару минут и сказала:

— Я знаю, что ты не относишься к людям как к низшим существам.

— Что же тебя беспокоит? Григори?

Она не знала, что на это ответить. Скрывшись в тенях, эти охотники так и не отказались от неё, насколько все могли судить. Дамиан, Лев и Максим все ещё отслеживали их в Стамбуле. Рис сказал, что доктор Сэдик подозрительно залёг на дно. Хотят они этого или нет, им

придётся вернуться в столицу, и Ава не знала, что её будет там поджидать.

— И?..

Обхватив пальцами её подбородок, Мал поднял лицо Авы к себе.

— Я переживаю… о многом.

— Григори?

— Да.

— Доктор Сэдик?

— Да.

Он немного помолчал.

— Я?

— Я ничего не могу с этим поделать, — напряглась она. — Малахай, у моего одиночества есть причины.

Он обхватил ладонями её плечи, и Ава поняла, что сейчас он успокоит её своей магией. Раньше у неё были лишь подозрения, но каждый раз, когда он использовал магию, по её коже проносился покалывающий гул.

— Не надо…

— Ш-ш-ш! — Он склонил голову и стал ласкать губами кожу за ушком. — Это просто поможет расслабить мышцы. Я не буду касаться твоих эмоций, канем. Просто позволь мне помочь тебе.

Сдавшись, она откинулась назад и почувствовала его возбуждённую плоть, но он продолжал массажировать руки и плечи. Шею. Затылок.

— А ты хорош.

Он схватил шелковое полотенце с бортика и намылил. Воздух наполнил цветочный аромат померанца и фиги.

— Здесь удивительная ванная.

Хотя весь дом оказался весьма скромен, ванная стала единственным исключением. Отделанная серым мрамором от пола до потолка она манила отдаться своим желаниям. В одном углу стояла глубокая ванна, в другом — ливневый душ. Паровая вентиляция и полы с подогревом. Всевозможные ароматные мыла и масла. Пока Малахай рядом, Ава решила не выходить из ванной.

— Мы турки, и обожаем наши бани, — заявил он, намыливая её плечи, прежде чем продолжил массаж.

— Подписываюсь под этим.

— А для ирин прикосновения очень важны. Особенно между… любовниками.

«Решон», — промчалось в её голове.

Aвa прочистила горло и сказала:

— В этом есть смысл.

— Мы очень ласковый народ, — сказал Малахай, подняв её руку и продолжая скользить по коже массажными движениями.

Мыло. Гладкая кожа. Глубокие успокаивающие проглаживания. Малахай поднял руку Авы и положил на своё плечо, она зарылась пальцами в его волосах, пока он омывал её мылом с божественным ароматом.

— В детстве с нами нянчатся. Дети так редки, что над ними трясутся и буквально сдувают пылинки. Ребёнком со мной постоянно играли и обнимали. Мне почти не удавалось побыть в одиночестве. — В голосе не слышалось негодования, только радость.

— А я провела большую часть своего детства в одиночестве, — прошептала Ава, прикрыв веки. — И мне это больше по вкусу.

— Неужели? — спросил он, смывая мыло с одной руки и натирая другую. — Или ты просто привыкла к одиночеству? Может, дело в том, что так было легче оградиться от голосов?

Она обняла его шею обеими руками, а Малахай переключил своё внимание на грудь, скользя по ней шелковистой тканью.

У Авы надломился голос.

— Да, так было легче. В одиночестве не нужно тратить силы, чтобы блокировать голоса. Тогда наступало блаженное спокойствие.