Хранитель историй
Шрифт:
Зелёные глаза на миг расширились. Доктор отступил назад. Не выпуская руки Авы, Малахай проследил взглядом, как Сэдик с лёгкой улыбкой прошествовал за свой стол.
Глаза потемнели почти до чёрного, а затем посветлели до сияющего золота. Маска испарилась. Плечи Ярона стали широкими и мощными. Тело выросло и достигло внушительных двухсот двадцати сантиметров. Слабое золотое мерцание покрыло кожу, Небесное существо проявилось за личиной безобидного доктора.
Волосы тоже удлинились, и густые чёрные пряди коснулись плеч. Человеческая одежда растворилась, и ангел предстал перед ними в одних
Лучезарный.
Величественный.
Ужасный.
Единственный раз, когда Малахай видел ангела, падший скрыл себя магией. Ярон, вероятно, тоже предстал не в полной своей сути и лишь дозволил Аве узреть кусочек своего истинного облика. Неудивительно, что люди в прошлом сочли их за богов. Ни одна классическая скульптура не могла сравниться с совершенством небесного создания.
Срывая маску, Ярон не спускал глаз с Авы, словно Малахая не было рядом. Сияющие золотом глаза неотрывно следили за его суженной. Оглянувшись, Малахай почувствовал благоговейный трепет Авы. С бешено колотящимся сердцем она сжимала его руку, не отрывала взгляда от Ярона.
– Я - Ярон, - представился падший низким и звучным голосом. Малахай почувствовал давление на разум. Словно змея обвила тело. Он едва поборол желание убежать.
– Теперь ты видишь моё истинное лицо. Услышь мой голос, Ава.
– Я… не знала.
– Она запнулась, и слезы навернулись на её глаза.
– Не понимала.
– Дитя, тебе не следовало возвращаться.
Глава 18
Ава потеряла дар речи. Взгляды пересеклись, и голову заполнили образы. Яркие, ослепительные, словно увиденные собственными глазами, с тенями и цветами в сверхъестественных деталях. Картинки мелькали как на старой киноплёнке. Вот она совсем дитя спотыкаясь делает первые шаги. Плещется в бассейне перед крошечным домиком в Санта-Монике. Катается на лошади на ранчо Карла.
Темнота.
Изображение первых дней в Стамбуле. Вот она бродит по рынку специй. Покупает каштаны у торговца возле Галатского моста. Пьёт чай с Малахаем. Их поцелуй на острове.
Малахай.
Кромешная тьма. Боль. Отчаяние.
Ава крепче сжала руку Малахая, с трудом ловя воздух, когда замелькали новые картинки.
Двое темноволосых детей. Девочка с золотыми глазами смеётся из-за кружащих вокруг неё бабочек. Мальчик глядит на неё глазами своего отца. Чернильно-чёрный ягуар обвил детей, защищая их, а позади прошли волк и тигр. Тигр наклонился к девочке, разинув пасть. У Авы бешено забилось сердце, но огромный зверь нежно сомкнул челюсти на затылке малышки, и та с улыбкой погладила его по щеке. Картинка исчезла, в небе появился большой круг, похожий на солнце, переплетённый золотом и серебром. Он поднимался всё выше и выше, пока солнце не превратилось в звёзды, и миллионы рассеянных точек света усеяли небеса, танцуя в унисон с нарастающей песней.
Темнота.
Ава почувствовала объятия Малахая. Услышала шёпот Ярона в своём сознании. Не на древнем языке, а на английском.
«Я показал тебе, что было. Что будет. И что может быть. Не бойся темноты».
Наконец
– Ава?
На краткий миг она лишилась дара речи, увидев взгляд мальчика в глазах своего мужчины. Протянув руку, Ава убрала тёмные волосы, упавшие ему на лицо.
– Я не буду бояться темноты, - прошептала она.
Повернув голову, Ава вновь посмотрела на Ярона, но сияние померкло, и падший выглядел как человек, хотя и не менее пугающе.
– Кто ты?
– Ты задаёшь неправильный вопрос, дитя.
– Тогда, кто я?
Усиленно моргая, она выпрямилась, пытаясь подавить накативший приступ тошноты. Инстинктивный страх гудел в крови.
– Вопрос получше, но я уже на него ответил.
– Нет, не ответили.
Ава нахмурилась, заметив, как уголки губ ангела слегка изогнулись.
– Верно. Я открыл лишь то, что хотел.
– Я не понимаю.
– Со временем поймёшь - Он пожал плечами.
– Или нет. Попытайся понять, ведь в твоей песне заключено больше судеб, а не только собственная.
Ава встала, дрожа от гнева.
– Тогда, почему бы тебе не рассказать мне больше? Кто я?
Она почувствовала, как Малахай встал позади неё, успокаивающе погладил плечо.
– Ава.
– Я не боюсь тебя, доктор Сэдик. Или Ярон. Или как там тебя.
Ангел выглядел удивлённым.
– А следовало. Так обычно поступают более мудрые.
Малахай зарычал и попытался закрыть Аву от Ярона. Но она сама вышла вперёд.
– Ава, прекрати…
– Если бы я хотел её смерти, писец, она бы уже умерла, - перебил Ярон более звучным голосом, и его лицо снова начало светиться.
– Желай я причинить вред, Ава бы уже не дышала. Она была бы стёрта с лица Земли и из твоей памяти, словно её никогда не существовало.
– Это невозможно, - пробормотал Малахай, притягивая любимую в свои объятия.
– Вполне, - прошептал Ярон.
– Никогда не недооценивай мой народ, писец. Она выбрала тебя, верно. Но я не уверен, что задача тебе по силе. С какой тьмой ты на самом деле сражаешься?
Ава почувствовала, как Малахай вытащил из-за спины один из кинжалов. Метал блеснул в лучах солнца, когда он выставил клинок между ней и Яроном.
– Я сражался со злом, как когда-то раньше ты.
В мгновение ока ангел возвысился над ними. Ава задрожала, но Малахай стоял твердо, ни разу не вздрогнув. Рука крепко сжимала кинжал.
Голос Ярона прокатился над ними подобно волне:
– Тебе не доводилось сражаться с подобными мне. Если встретишься с тьмой, то будешь сокрушён.
– Взгляд падшего скользнул вниз, к Аве.
– Теперь она знает возможный исход. Защищай свою женщину, писец. Увези из этого города. Стамбул больше не входит в мои владения. Другие стремятся отнять её у тебя. Они не проявят милосердия. Даже сейчас твои братья сражаются с детьми не моей крови, и у одного из них небесный клинок.
Ярон прошептал что-то на древнем языке, и покрывавшие тело письмена, более замысловатые и красивые, чем таласемы Малахая, засияли полированным золотом. Ава зажмурилась. Когда она открыла глаза, ангел исчез.