Хранитель ключа

Марченко Андрей Михайлович

— Так что по-твоему, не надо было сербов защищать? — возмутилась Ольга. — Сербы — это наши братья-славяне.

— Братья? Ха! Да пороть надо таких братьев нещадно. Чтобы наука была! Надо признаться, свинью нам эти братья подложили немаленькую… Вот у нас от войны сейчас неприятности — революция и все такое. Где от них поставки продовольствия? Где их добровольческие части? Их нет ни у Деникина, ни у большевиков. Хотя имеются части латвийские у вторых, чехословацкие у Комитета Учредительного Собрания… Они нам братья, пока у них проблемы. А

если беда у нас — так мы маленькие, что с нас толку? В результате из-за маленькой Сербии — нет Великой России.

Рихард увлекся разговором так, что папироска в его пальцах истлела, пепел упал в кофе, а жар опалил пальцы.

— Были сербские части… — вмешался в разговор Евгений.

Говорил глухо, тихо, в надежде, что его не расслышат. Ничего подобного.

— Где? — спросила Ольга.

— В Казани. Сербский батальон защищал местный кремль. Не то вместе с латышами не то с латвийцами. Я их путаю… С большевиками, короче…

— Ага! — воскликнул Чугункин. — Видите!

Но было рано. Аристархов продолжил.

— А когда чехи прижали, то перешли на сторону Комуча…

— Гм… Да ладно там, сколько там батальона? Тысяча штыков? А у чехов?

— Тридцать-пятьдесят тысяч…

Атмосфера вокруг стола накалилась до такой степени, что от нее, верно, можно было бы прикуривать. Чтоб ее смягчить, Ольга проговорила нарочито задумчиво:

— Франца-Фердинанда убивать, конечно, не стоило, но война была неизбежна.

— Это хорошо говорить в восемнадцатом году, глядя на четырнадцатый. — не согласился Рихард. — А тогда вы о чем думали? Не припоминаете? Неужели сухари сушили на четыре года вперед?

— А я так думаю, мы просто были просто не готовы к войне. Вот если бы убили эрцгерцога в году этак восемнадцатом… — продолжала Ольга.

— Да что за чушь! Его вообще убивать не стоило! Мы всегда к войне не готовы! Еще не было такой войны, к которой мы бы подготовились! Когда Наполеон напал — тоже ни хрена готовы не были. Вся Европа в войне — а у нас армии распылены! А уж как мы не были готовы к Крымской войне или японской — это песня, гимн неготовности.

— И, тем не менее, у Наполеона выиграли…

— Выиграли! Потому что неготовность неготовности рознь… А вот вы, Евгений, сербов поддерживаете?

— Во время убийства Франца-Фердинанда — нет.

— А в Казани?

Аристархов кивнул:

— Поддерживаю.

— А когда вы их поддерживаете? До перехода под красные знамена или после?

— Да простит меня товарищ комиссар, но и до и после.

Кроме Геддо, все сидящие за столом дружно подавились. Рихард хохотнул:

— А чехов вы поддерживаете?

— И чехов поддерживаю.

— Извольте объясниться, ма дарлинг!

Аристархов кивнул:

— Извольте. Для большевиков чехи — негодяи, потому что они поддерживают Комуч. Но если они перейдут на сторону красных или вовсе уедут в свою Злату Прагу, то станут врагами для белого движения. Меж тем, это совершенно не их война. Это часть небольшого

народа, который волей судеб попал на чужую землю и просто пытается выжить. Что такое сорок тысяч штыков в масштабах России? А что такое сорок тысяч для чехов? Что значит для них сорок тысяч вдов? Что для них сорок тысяч сирот и еще столько же — детей нерожденных? Тоже самое можно сказать и про сербов. Назовите мне вескую причину, по которой из-за русской революции чех должен стрелять в серба под Казанью! И сербы и чехи сейчас — это группа людей, которые пытаются выжить. Пытаются выжить сами, а не выжить других. А мы русские… Мы армии считаем тысячами, а павших — братскими могилами…

— И все же мне кажется, Евгений, что вы русофоб.

— Вот-вот. — поддакнул Клим. — Еще он Суворова не любит.

— Не люблю. — согласился Аристархов. — Я бы не хотел служить в армии такого генерала.

— А кого любите?

— К примеру, Кутузова…

— За какие заслуги, позвольте спросить? Отдал врагу полстраны со столицей вместе.

Но договорить не успел: на пороге возник владелец гостиницы. В знак пущего уважения сгибался в три погибели, словно старец Серафим Саровский. Подошел к столу, где завтракала компания.

— С Вами хотят поговорить…

Хоть и говорил владелец во множественном числе, обращался он к единственному человеку.

— Со мной? — удивилась Ольга.

— Ну да… Делегация прямо…

— Но я здесь никого не знаю.

— Зато они знают вас… Выйдете к ним?

Ольга задумалась:

— Да нет, зови их сюда…

— А?.. — владелец гостиницы обвел взглядом присутствующих.

— Это мои друзья. От них у меня нет секретов…

– //-

Делегацию Ольга встречала повернувшись на стуле в вполоборота, боком к вошедшим. Тех это крайне смущало: комкалась торжественность момента, к которой они, вероятно готовились.

Пришедших было шестеро: пять мужчин в костюмах цивильных и одна женщина, почти бабка — игуменья местного монастыря. Изрядно бородатый мужчина держал в руке ключ, самого большого размера, который удалось найти в городе. Он был обвязан ленточкой и покрашен сусальным золотом. Последнее из-за спешки еще не успело схватиться и пачкало руки.

Еще один мужчина держал в руках каравай на рушнике. У игуменьи и еще одного мужчины в руках были иконы.

Вошедшие молчали, чувствуя какую-то несуразность.

— Говорите. — разрешила Ольга. — Я вас слушаю.

Заговорил человек с ключом:

— Мы тут всем миром посовещались. И решили вручить вам это.

И подал Ольге ключ. Та брать его не спешила:

— Я, так понимаю, это вроде символа. Ключ от города?

Бородач кивнул.

— Полагаю, — продолжала Ольга. — это знак того, чтоб мы выматывались из города и закрыли за собой дверь? Не утруждайте себя… Мы скоро уйдем… Ведь так?

Ее спутники кивнули. Особенно энергичный кивок получился у Геддо. Но бородач покачал головой: