Хранитель планеты
Шрифт:
– Стой! – закричал я.
Марцеллий поднялся на ноги, смотрит.
– Да сиди! Это я не тебе! Я знаю, кто Глюка украл! Юрка Родюшкин, вот кто! Он сразу про телевизор заговорил, когда о тебе узнали!
– Родюшкин? Номер волны? – спросил Марцеллий.
– Откуда я знаю! Это вы там ищите!
– У нас фамилий нет. Только номера. Чтобы сопоставить номер волны и фамилию, мне нужно находиться с этим человеком, – сказал Марцеллий.
– Он не человек. Он паразит! – сказал я.
– У паразитов тоже есть
– Ну ладно! Я ему покажу, – говорю.
Марцеллий в комбинезоне порылся, достает часики в целлофане. С виду обычные, циферблат темный. Нажал он кнопочку, на циферблате дикторша возникла. Людмила Жулай. «А теперь познакомьтесь с программой наших передач на завтра», – говорит. Марцеллий другую кнопку нажал, дикторша исчезла, на циферблате цифры появились: 00.05. Это время, значит.
– Давай спать, – говорит Марцеллий. – Время позднее.
– А ты что, со мной останешься? – недоверчиво так спрашиваю.
– У меня командировка на сутки, – сказал он.
Я обрадовался. Все же не одному в этой трубе пропадать! Соорудил пришельцу топчан из ящиков, одеяло постелил.
– Мне не надо, – сказал Марцеллий. – Ложись сам.
– А ты?
– Мы во сне плаваем. Для здоровья полезней, и постель не мнется. Сейчас я от гравитации отключусь…
Он полез рукою за отворот комбинезона, чего-то там переключил и вдруг медленно оторвался от пола и принял горизонтальное положение вдоль трубы. Ровно посередке.
– Ложись, ложись, – говорит. – Чего рот раскрыл?
Я улегся на топчан. Марцеллий надо мною парит, как дирижабль. Котенок снова от страха ко мне прижался. Неприятно, когда над тобою здоровый дядька висит.
Марцеллий понял – поплыл по трубе подальше. Там остановился и затих.
Мы с котенком кое-как заснули. Жестко и холодно. Но ничего. Раз подался в подпольщики – надо терпеть.
Утром Марцеллий уже на ногах, колбасу нам с котенком режет. Сам ничего не ест.
– Как же ты… Как же вы без пищи? – спрашиваю.
– Меня энергией подкачивают. Вместо пищи, – отвечает.
– Значит, вы там, в Центре, ничего не едите?
– А зачем? Понимаешь, наличие пищи создает неравноправие и порождает вражду. Одному всегда лучше кусок достанется, чем другому. Зависть начинается, обжорство… У нас такой проблемы нет. Каждый получает столько энергии, сколько ему нужно. Качество энергии для всех одинаково. Спорить не о чем. Вот у вас утюги, скажем, между собой не воюют?
– Утюги? Не замечал, – говорю.
– Потому что одинаковым электричеством питаются. Двести двадцать вольт, пятьдесят герц…
А я раньше думал, что утюги по другой причине не дерутся. Потому что у них головы нет. Видно, ошибался.
– Вы на Земле тоже к нашей системе придете. Только нескоро. И если мозгов хватит, – сказал Марцеллий.
– Как же… Хватит у нас мозгов… – ворчу.
После таких разговоров колбаса поперек горла стоит. С отвращением жуешь. Вот, оказывается, в чем причина всех несчастий! В колбасе! Потому что у одних она по девять пятьдесят, а у нас с котенком – по два двадцать.
Короче говоря, отправился я Юрку Родюшкина искать, чтобы ему рыло начистить. Марцеллий по хозяйству остался. Я сказал ему, что сдаваться не стану, буду пока соблюдать конспирацию. А то опять куда-нибудь засадят.
В школу нельзя было, схватят сразу. Мама наверняка уже сообщила, что я сбежал. Пробрался к школьному двору, сижу за кустами. Надо Катьку вызвать. Увидел первоклашку, сунул ему записку. «Передай, – говорю, – Тимошиной из шестого “б”. Только чтоб никто не видел!»
На переменке Катька из школы выбежала, озирается. Я ее из кустов поманил. Спрятались мы подальше, я ей все рассказал.
– Ладно! – говорит. – Я Родюшкина живым или мертвым притащу.
– Лучше живым, – говорю. – Мертвый он нам не нужен.
Подождал я следующей переменки, смотрю – Катька с Родюшкиным выходят. Она ему что-то рассказывает, глазки строит. А он уши развесил. Идет за ней, как на ниточке.
Я затаился, словно тигр в засаде. Проходят они мимо, слышу – Катя ему поет:
– …Они на липучках, такого небесного цвета. Очень приятные шузы…
Знает Катька, чем его можно достать! И тут я как брошусь на него сзади! Обхватил обеими руками и потащил в кусты. Катька мне помогает. Родюшкин пикнуть не успел.
А мы его прямиком – во двор соседнего дома и там в подъезд затащили. Приперли к стенке.
– Где ПИНГВИН? – спрашиваю.
Юрка только глазами хлопает.
– Отвечай! – Катька прикрикнула.
– Не знаю… Честное слово, это не я…
Я его тряхнул, а Катька такие глаза сделала, что даже я испугался.
– Не выйдешь отсюда, – говорит, – пока не расколешься!
Ну, в общем, раскололи мы его. Все выложил, как миленький! Но от этого нам легче не стало. Наоборот.
Юрка сказал, что он проговорился про ПИНГВИНа Панасонику. Ну, тому фарцовщику, помните? Панасоник вначале не верил, а потом решил рискнуть. Мало ли, вдруг правда? Узнал от Родюшкина мой адрес и явился к маме под видом биолога.
Дальше ПИНГВИН жил у Панасоника, тот ему подсовывал, что под руку попадется. То счет из ресторана, то американский журнал. А сам в это время связывался с иностранцами. Он хотел обменять ПИНГВИНа на видеомагнитофон. ПИНГВИН-то Панасонику ни к чему.
Юрка Родюшкин Панасоника убеждал, что лучше не менять ПИНГВИНа, а попросить в центре чего-нибудь для фарцовки. Панасоник не верил, что пришлют. Тогда Юрка написал записку про телевизор в часах и сунул Глюку. Тот записку передал, и Юрка с Панасоником стали ждать результата.