Хранитель Реки
Шрифт:
Да, в неплохом местечке предстоит расти Надюхе. Вечером он скажет ей о скором свидании с родителями.
День шел к концу, Наташка уже начала собирать то, что следовало забрать с собой.
К стенду в очередной раз подошел Мойша. Он тут уже несколько заходов сделал, контролируя ситуацию. И, возможно, не один, а с соратниками.
Мойшу привезли в Москву на третий день, за-фрахтовав вертолет. Из кардиологического центра он вышел еще через неделю, условно здоровый, и тут же накрыл Ефима и его семью невидимым, но вполне осязаемым колпаком.
При
Впрочем, Береславский против охраны не возражал: он еще не забыл животный ужас, испытанный им в старом бревенчатом доме «маленькой» Вяльмы. Да уж, с такими малоприятными вещами пусть уже лучше разбирается привычный ко всему Семен Евсеич.
– Все в порядке, Ефим? – поинтересовался Мильштейн.
– Вроде да, – ответил Береславский. И рассказал о полученной шифровке.
– Вместе поедем, – сказал Мойша.
– Не возражаю, – ответил профессор. А про себя подумал: «И автомат не забудь».
Свою «сайгу» напуганный профессор точно с собой прихватит.
Эпилог
Место: Полтысячи километров северо-западнее Москвы.
Время: три с лишним года после точки отсчета.
«Патрол» уверенно бежал на северо-запад.
Выехали из Москвы поздно вечером. Успешно избежав столичных пробок и не слишком гоня, поочередно миновали Солнечногорск, Клин, Тверь, Вышний Волочек и множество других, более мелких населенных пунктов. Милиция не остановила их ни разу, хотя машин на дороге было явно меньше обычного – это было вовсе не следствием ночного времени, а приметой показавшего зубы экономического кризиса.
Однако Ефим про тревоживший всех кризис не думал. Не думал бы он и про дорожные милицейские посты, если бы в машине, кроме него, Надюшки и Натальи, на последнем третьем ряду не угнездился маленький, простовато одетый человечек. Мойша не захотел отпускать их одних. А там, где Мойша, – там наверняка и целый арсенал чего-нибудь убийственного. Впрочем, после пережитого в прионежской Вяльме Ефим Аркадьевич не возражал против присутствия в его машине этого невзрачного мужчины. И против его привязанности к мощному огнестрельному оружию – тоже. Его собственная «сайга» покоилась в сумке у Натальи, как говорится, в шаговой доступности.
Ехали молча, разговор как-то не клеился. Ефим с Натальей переживали предстоящее расставание с Надюхой. Мильштейн напряженно вглядывался в темноту, непонятно чего ожидая, готовый ко всему. А Надюха – главная и единственная причина сегодняшней поездки – тихо сопела носиком, комфортно облокотившись на левый Натальин бок. Она заснула, едва заурчал дизель, и с тех пор ни разу не просыпалась. Поэтому даже перекусить в каком-нибудь придорожном кафе пассажиры вездехода пока не останавливались.
Преодолев очередной большой перегон с невидимыми в темноте редкими спящими селами, Ефим подъехал к развилке. Он съехал с шоссе направо, поднялся на мост и пересек автомагистраль по мосту.
Теперь его путь лежал в сторону Великого Новгорода.
Близость большой воды была уже очевидна: то тут, то там, в призрачном лунном свете проглядывали озера, каналы или просто огромные лужи. Воды было столько, что «географическое» представление о гигантской заполненной жидкостью тарелке постепенно становилось физическим, чувственным. Даже воздух, поступающий в салон с улицы, стал заметно более влажным. «Да уж, здесь есть где спрятаться даже от очень предприимчивых врагов», – одобрил Ефим Аркадьевич выбор Бакенщика.
Миновав Великий Новгород и проехав еще несколько километров, стали осторожно пробираться к берегу.
Береславский постоянно сверялся с навигатором, однако не доверяясь прибору так же слепо, как до истории с пресловутым шоссе D-16.
Вот и сейчас навигатор подсказал ему повернуть налево, переехав очередной ручей по мостику, которого в реальности уже не было. Возможно, давно не было: Ефим, вовремя остановившись перед неожиданным препятствием, вышел из машины и подошел к самому краю довольно широкого ручья. Подгнившие старые деревянные сваи – вот и все, что осталось от указанного в электронных мозгах навигатора мостика.
Береславский уже решил искать брод, как Мильштейн, заглянув в какую-то свою чуть не от руки нарисованную бумажку, пообещал водителю недлинный объезд. И, как всегда, оказался прав.
Вернувшись назад, на проселок, идущий вдоль озера, они проскочили метров четыреста до следующего съезда и вновь свернули к Ильменю. Очень быстро добрались до ручья, который не смогли преодолеть в прошлый раз. На этот раз повезло: мостик оказался вполне пристойным, на мощных бетонных «ногах». Переехав речку, легко нашли поворот к дорожке, по которой ехали прежде, – оборванной сгнившим мостом.
Дама из навигатора осталась довольна их действиями.
Тем временем начало светать. Сумрак, окружающий их, еще не рассеялся, но заметно побелел.
И по мере приближения к гигантской чаше озера появился и начал густеть туман. Сначала это была легкая дымка, потом появились отдельные плотные хлопья, перекрывающие пучки света из мощных фар «Патрола». Наконец все пространство вокруг машины заполнилось белым «молоком», и даже очень сильные, расположенные в переднем бампере, «противотуманки» с трудом вырывали из белесой мглы край узкой грунтовки. Именно по нему сейчас и ориентировался Ефим Аркадьевич, очень медленно продвигая свой вездеход вперед.
Наконец навигатор пискнул и объявил, что цель достигнута.
Ефим остановил машину, спрыгнул с подножки на землю. То же самое немедленно проделал Мильштейн, причем, чтобы не будить девчонку, он воспользовался для собственной эвакуации дверью багажника.
«Хорошо быть компактным», – совершенно без ехидства подумал Береславский. Сам бы он точно так не смог, наверняка бы застрял.
Ефим, безуспешно пытаясь пробить туман лучом ксенонового фонаря, чуть не на ощупь пробирался по грунтовке вперед. И хоть шел очень медленно – и прошел-то всего с десяток метров, – но все равно успел ступить по щиколотку в бодрящую озерную водичку.