Хранитель тыквы

Утренний свет янтарным душем пролился на Бландингский замок, радостно озаряя увитые плющом стены, парки, сады, службы и тех обитателей, которым посчастливилось выйти на воздух. Он падал на зелень газонов и камень террас, на благородные дубы и пестрые цветы, а кроме того — на обвислый зад штанов Энгуса Макалистера, который был старшим садовником у девятого графа Эмсворта и с горьким шотландским упорством мешал слизню тихо спать под листом латука. Падал свет и на белые брюки Фредди Трипвуда, который поспешал через луг, и на его отца, то есть самого графа, и на Биджа,

дворецкого, которые стояли на башне, причем граф глядел в телескоп, а верный слуга держал его шляпу.

— Бидж, — сказал лорд Эмсворт.

— Милорд?

— Меня обманули. Он не работает.

— Вы плохо видите, милорд?

— Я ничего не вижу.

Дворецкий был сметлив.

— Если бы я снял чехольчик, милорд, было бы виднее.

— Э? Чехольчик? Какой чехольчик? А, да! Снимите его, Бидж.

— Сейчас, милорд.

— Вот это другое дело! Да, куда лучше! Превосходно! Я вижу корову.

— Милорд?

— Там, на лугу. Поразительно! Просто рядом. Спасибо, Бидж. Можете идти.

— Ваша шляпа, милорд.

— Наденьте на меня, хорошо?

— Сейчас, милорд.

Надев на хозяина шляпу, дворецкий ушел, а хозяин смотрел на корову

Девятый граф Эмсворт очень любил новые игрушки. Больше всего он любил свой сад, но бывали и увлечения, на сей раз — вот этот телескоп. Прочитав в журнале статью об астрономии, он его выписал, приспособил на этой башне и сейчас испытывал.

Корова понемногу теряла свою прелесть. Она была не хуже других коров, но и не увлекательней. Насмотревшись на то, как она жует и глядит куда-то, лорд Эмсворт решил повернуть трубу, но тут в поле зрения оказался его сын Фредерик. Легкий и белый, он бежал по травам, словно пастушок из Феокрита, торопящийся к нимфе, и девятый граф забеспокоился. Он всегда беспокоился, увидев младшего сына, ибо все меньше понимал, что же с ним делать.

Треска, породившая три миллиона пятьсот тысяч детей, любит их всех, а вот наши лорды смотрят искоса на младшего сына. Надо сказать, на Фредди Трипвуда всякий посмотрел бы искоса. Если он жил в Лондоне, он обрастал долгами, если же возвращался в замок, бродил без дела и маялся. Вероятно, отчиму было не легче с Гамлетом, чем отцу — с Фредериком. Но сейчас он вел себя совсем уж странно, ничуть не маялся; и внутренний голос подсказал лорду Эмсворту, что это — не к добру.

Лорд Эмсворт отошел от телескопа другим человеком. Он часто мечтал, что в один прекрасный день появится красивая девушка из хорошей семьи и заберет от него Фредди; но неугомонный голос подсказывал, что это — не она. Девушки из хорошей семьи, если они не спятили, держат себя приличней.

Нет, все иначе. Здесь, в затворе, далеко от столичной суеты, Фредди затеял грязную интрижку. Вне себя от горя и гнева, лорд Эмсворт побежал вниз, на террасу, где и метался, словно пожилой леопард, ожидающий ужина, пока что-то белое не замелькало среди деревьев.

Горько и гневно глядел отец на приближающегося сына. Поправив пенсне, он увидел довольную улыбку — наверное, именно так улыбалась бы овца — и букетик полевых цветов, который этот Фредерик нежно поглаживал на ходу.

— Фредерик! — взревел несчастный лорд. Тот остановился. Витая и мечтая, он не заметил отца, но был слишком счастлив, чтобы загрустить.

— Здравствуй! — приветливо ответил он, поискал тему поприятней и прибавил: — Какая погода!

Граф Кларенс не хотел отвлекаться. Он шагнул вперед с тем именно видом, который был у злодея, убившего в Тауэре несчастных принцев.

— Фредерик, — спросил он, — кто эта девушка?

Фредерик остановился и словно бы проглотил что-то очень большое.

— Девушка? — удивился он. — Какая девушка?

— Которую ты целовал на лугу, — ответил отец.

— Ах, эта! — воскликнул Фредди. — Да… — Он помолчал. — Да, да! Как раз хотел тебе сказать!

— Хотел?

— Еще как! Все в порядке. То есть ничего такого. Это моя невеста.

Лорд Эмсворт закричал так, словно одна из пчел, гудевших над клумбами лаванды, нашла время и силы ужалить его в шею.

— Кто она? Как ее зовут?

— Агги Доналдсон.

— Что?

— Это от «Ниагары», родители туда ездили после свадьбы. Понимаешь, она из Америки. У них там странные имена. Нет, ты подумай! Ниагара!

— Кто она такая?

— Красавица. Очень умная. Ты ее полюбишь.

— Кто она такая?

— Играет на саксофоне.

— Кто, — повторил лорд Эмсворт, — она такая? Фредди откашлялся. Он понимал что. дольше скрываться незачем, но истина, вероятней всего, особой радости не вызовет.

— Понимаешь, — сказал он, — она родственница Макалистера. Приехала в Англию, понимаешь, гостит у него.

Лорд Эмсворт воздел руки и кинулся к тиссовой аллее.

Старший садовник обернулся. Он был невысок и плотен, брови его подошли бы к более высокому лбу и вместе с рыжей бородой придавали ему устрашающий вид. Лицо у него было честное, да и умное, а вот сладости и света в нем не хватало.

— Макалистер, — сказал граф, приступая к делу прямо, — где ваша родственница?

— Р-р-родственница?

— Да. Пусть она уедет!

— Куда это?

Лорду Эмсворту было не до всяких частностей.

— Куда угодно. Здесь ей жить нельзя.

— Почему?

— Неважно. Скажите, чтобы она уехала.

— Почему?

Лорд Эмсворт не заскрежетал зубами, но подскочил в воздух и уронил пенсне. Человек он был тихий, разумный и знал, что графы должны дважды подумать, прежде чем обращаться с низшими в ранненорманнском стиле, но сейчас — не выдержал.

— Макалистер! — вскричал он. — Слушайте! Да, слушайте меня! Или она — или вы!

Свободные от бровей, бороды и усов части лица озарились странным светом; так озаряется тот, кто не забыл Беннокберна и знает, что в его земле жили Уильям Уоллес и Роберт Брюс.

— Хор-р-рошо, милорд, — сказал он. — Я уйду.

Лорд Эмсворт покинул поле битвы в ярости, но и в радости. Мысль о том, что шотландский садовник служил ему верой и правдой десять лет, не вызывала ни малейших угрызений.

Но позже, когда он курил после обеда, поруганный разум вернулся и тронул холодной рукой его сердце.