Хранитель волков
Шрифт:
Вали развернулся лицом к кораблю, шумно шагнул в воду, держа на плече сундучок, на котором будет сидеть во время пути. Он закинул свою поклажу на борт, затем вскарабкался сам и снова поднял сундук. Спотыкаясь о весла и балласт, он двинулся к своему месту, стараясь выглядеть спокойным, стараясь показать, будто прекрасно знает, что ему делать. На борту не оказалось ни одного знакомого, ни одного человека, с кем он хотя бы раз встречался.
Вали занял свое место на борту драккара, маневренного и изящного военного корабля, статус которого обозначала резная медвежья голова на носу. Рядом покачивались два круглобоких кнарра, торговых
Идя вдоль борта, Вали озирался по сторонам, чтобы хотя бы самому запомнить лица людей, с которыми предстоит сражаться бок о бок. Все воины, сидевшие на веслах, были огромные, с нечесаными волосами и всклокоченными бородами, в грязной, запятнанной одежде. У некоторых было столько татуировок, что кожа казалась синей. Вали поглядел на новых товарищей и решил, что на всякий случай не стоит толкать их, пробираясь к своему веслу. Воины что-то бормотали. Вали не понял, обращаются ли они к нему, друг к другу или просто погружены в размышления. Они невнятно бубнили себе под нос, и Вали не сразу разобрал обрывки фраз. А когда разобрал, сразу пожалел об этом.
— Девчонка… боится… Смерть трусам! Я бью-убиваю, дерьмо с потрохами! Сразу ясно, кто бывал в битве. Всех убью, один останусь! Выжечь землю, выжечь землю!
Вали заглянул в их глаза. Они смотрели куда-то в пустоту, покрасневшие, словно эти люди не спали много ночей подряд, вглядываясь в даль. Некоторые из воинов были в звериных шкурах, которыми покрывали головы или все тело, некоторые сидели почти голые, несмотря на утренний холод. Вали предпочел бы оказаться подальше от них.
На корме, закрытое в бочонках или привязанное к борту, хранилось оружие: копья и топоры. Меч Вали увидел только один. Эти воины вовсе не богачи. Однако, в отличие от них самих, оружие было ухоженное: лезвия топоров отполированы до серебристого блеска, наконечники копий острые, словно шило.
Кто-то положил Вали руку на плечо.
— Вот твое весло, сынок. — У него за спиной стоял Браги, и Вали обрадовался ему.
Вали поставил свой сундучок и сел. Браги отошел к противоположному борту, тоже поставил сундук, сел боком и слегка ущипнул князя за руку.
— Возможно, ты уже жалеешь, что пропускал мимо ушей мои слова о мечах, щитах и копьях.
Вали, взбудораженный до предела, смог лишь улыбнуться в ответ.
Браги снова положил руку ему на плечо.
— Не бойся, князь, с тобой ничего не случится. Хотя, если бы ты внимательнее слушал меня, сегодня тебе было бы легче. Я занял для тебя место на лучшем корабле.
Вали немного отстранился: подобная задушевность ему не нравилась.
— Но здесь нет ни одного моего сородича.
— Верно, зато ты среди лучших воинов двадцати королевств, — сказал Браги.
— Это вот они?
— Да.
— Берсеркеры?
— Да, они северяне, которые поклоняются Одину Безумному, они воюют только ради того, чтобы ощутить восторг битвы.
— И ради того золота, какое смогут добыть, — вставил Вали.
— Золото они берут заодно. Разумеется, берут, однако их главная цель не в этом, — возразил Браги. — Наверное, было бы лучше, если бы они просто шли за добычей.
—
— Чтобы воевать. Посмотри на них. Все они побывали во множестве набегов, но разве они похожи на богачей? Нет. Разве у них много рабов? Нет. Подобная ерунда их просто не волнует.
— Они не хотят богатства?
— Разве что самую малость, и потому-то они так полезны Двоебороду. Их награда заключается в хорошей драке. Значит, конунг получает самых лучших бойцов, которых при этом не интересует оплата.
— Да они просто ненормальные, — решил Вали.
— Возможно, но ты все равно сможешь многому у них научиться. Ты увидишь, как ведут себя в бою настоящие воины.
Вали ничего не ответил. Его больше интересовало, как люди ведут себя в обычной жизни. А сидеть, бормоча проклятия, и глядеть на мир покрасневшими глазами, наевшись поганых грибов, достойно скорее круглого дурака, а не героя. Если Браги прав, через три дня их ждет битва. Берсеркеры уже клокочут от гнева, хотя они еще не отчалили от берега. Что же с ними будет, когда они увидят копья врагов? Хотя ему все равно было интересно узнать, насколько эти воины заслужили свою репутацию неуязвимых и бесстрашных. Неужели правда, что оружие их не берет? Окидывая взглядом корабль, Вали радовался, что ему предстоит воевать на стороне этих безумцев, а не против них.
Поднялся ветер, и они воспользовались им. Большой парус драккара хлопнул и надулся, как будто ему не терпелось пуститься в путь. Парус был соткан в честь хордов — черный, с белой головой оскалившегося волка. Вали поглядел на символ отца, символ всего, чем ему предстояло стать, всего, чем он, по идее, уже стал. Его пробрала дрожь, когда он подумал о том, какая громадная ответственность возложена на него.
Его размышления были прерваны пинком в спину.
— Подвинь задницу! Мне некуда вытянуть ноги.
Вали обернулся и увидел громадного воина в грубой тунике, его рука была обмотана куском шкуры белого медведя. Ото лба тянулся глубокий шрам, пересекая глазницу и спускаясь на щеку. Совершенно очевидно, что когда-то ему самому довелось отведать боевого топора. Казалось, все его тело сплошь покрыто татуировками: сцены битв и пожарищ; мировой змей, обвивший кольцами правую руку; волк, пожирающий Одина на левой; три переплетенных треугольника — символ бога, валькнут, — под левым глазом, а еще бесчисленные изображения животных, виселиц и оружия по всему лицу и торсу.
Нож и меч Вали лежали на дне походного сундука, и он понял, что берсеркер кинется на него, стоит ему протянуть к сундуку руку. Но действовать придется. Его унизили на глазах остальных, и подобный проступок нельзя оставлять безнаказанным, хотя он прекрасно понимал, что противник ему не по зубам.
Вали оставалось только одно, лишь один возможный ответ. Он замахнулся, собираясь ударить великана кулаком в голову. Удар пришелся куда-то под мышку, берсеркер зажал его кисть, шагнул вперед и сомкнул пальцы на горле Вали. Юный князь не мог высвободить руку, он зашатался, пытаясь найти опору между камнями, служившими балластом, но не находил. Берсеркер скалился в лицо Вали и все сильнее стискивал ему горло. Эта стычка все расставила по местам, развеяв иллюзии. Вали больше не был мужчиной, отправляющимся в первый набег, будущим конунгом воинственных хордов, сыном Аудуна Безжалостного и надеждой народа. Он был испуганным ребенком, которого схватил взрослый могучий мужчина.