Хранитель волков
Шрифт:
— Это правда?
По ее глазам он понял, что правда.
— Но почему?
Диза оставила работу.
— Ты из другого сословия, Вали, ты обручен с дочерью конунга. Моя дочь должна была выйти замуж еще три года назад. Она приняла верное решение.
— Но я люблю ее, матушка. Разве правильно, что она этого не видит?
Диза положила каменный пестик на край деревянной ступки.
— Она пока еще не сказала ему «да», хотя, как мне кажется, собирается.
— Не позволяй ей. Пусть она откажет ему.
Диза поджала губы.
— Но что за жизнь у нее будет в качестве твоей наложницы, Вали? Ты же не можешь жениться на ней, значит, она не может рассчитывать на большее.
— Она никогда мне не надоест.
— Неужели? Двоебород меняет наложниц несколько раз в год.
— Я не Двоебород! — возмутился он.
Вали хотел продолжить мысль, объяснить Дизе, но он был слишком потрясен. Он никогда не разговаривал на эту тему с Адислой, но всегда понимал, что ему придется жениться на дочери конунга, если именно это необходимо его соплеменникам. Потом он даст жизнь наследнику и больше не будет иметь с женой никаких дел, а его настоящей женой, пусть и не по названию, станет Адисла. Но если Адисла выйдет замуж за другого, все усложнится. В ход пойдут копья, прольется кровь, начнется кровная месть.
Вали огляделся по сторонам, надеясь, что братья Адислы рядом и они сумеют как-нибудь образумить Дизу. Но братьев не было, они отправились в Нидарус с другими приближенными воинами Двоеборода, чтобы приготовить все необходимое для встречи конунгов, которая происходит в середине лета.
— Я этого не допущу, — сказал Вали Дизе.
— Так будет лучше. Ты ее любишь, но станешь ли ты заботиться о ней в старости, как полагается мужу? Станешь ли…
Он не стал дожидаться конца фразы. Большой зал Двоеборода находился довольно далеко от усадеб, однако Вали мигом оказался там. Конунг разбирал спор между двумя крестьянами, когда Вали ворвался к нему. Крестьяне узнали юношу и отошли в сторонку.
Еще один человек в глубине зала поднялся, когда вошел Вали. Он был высокий и крепкий. И одет не так, как местные жители. На нем была белоснежная шелковая рубашка — такие рубашки Вали видел только у купца Велеса Либора. Вали даже показалось, что он знает этого человека, однако мысль промелькнула и забылась. Незнакомец подошел к конунгу и поклонился. Двоебород — один из тех плотно сбитых мужчин, которые как будто больше в ширину, чем в высоту, — прихлебывал из миски суп, оставляя добрую половину у себя на бороде. Он был закаленный боец, который добыл себе власть с помощью меча. При его дворе не плелись интриги и не устраивались дискуссии: если кто-то желал доказать свою правоту, то должен был побороть или перепить противника, а лучше и то, и другое.
— Князь, если ты снова хочешь рассказать, как мы выиграем битву, даже не начав ее, лучше молчи. Тот, кто идет на войну, думает лишь о враге перед ним и товарище рядом и не строит сложных планов. Иди и сражайся или сиди дома, вот и весь разговор. Соглашайся или откажись, но только не приставай ко мне со своими гениальными идеями. Мы уже неоднократно говорили об этом, ведь верно, ребята?
Двое дружинников кивнули, подтверждая его слова. Вали постоянно докучал Двоебороду, уверяя, что если хорошо подумать, то можно выиграть битву, не ходя в лобовое наступление. Двоебород неизменно спрашивал, как это поможет им снискать воинскую славу.
— Сейчас речь идет не об этом.
— Тогда о чем?
— Я хочу, чтобы ты освободил меня от необходимости жениться на твоей дочери. Я не тот сын, которого ты хочешь, и ригиры заслуживают лучшего правителя, чем я.
Двоебород засопел.
— Вот в этом, сынок, ты совершенно прав.
Сердце Вали дрогнуло.
Конунг поднес ко рту конец бороды и слизнул с нее похлебку. Он вроде бы на минуту задумался.
— Но забудь. Если я освобожу тебя
Дружинники снова подтвердили слова правителя.
— Мой отец не сочтет себя оскорбленным, кроме того, он не брал в руки меч уже десять лет. — Хотя Двоебород не придавал значения церемониям, Вали из уважения к нему перешел на высокий слог.
— Да, слишком долго для такого, как он, — согласился Двоебород. — Ладно, сынок, если бы я мог отыскать предлог, чтобы отказаться от этого брака, то отыскал бы. Твои дети родятся слабаками, но что я могу сделать?
— Найди другого князя, господин.
Двоебород покачал головой.
— Твоему старику это не понравится, — сказал он, — однако не исключено, что дело все-таки разрешится. Хогни, подойди.
Молодой человек в шелковой рубашке шагнул к ним и поклонился Вали и конунгу.
— Хогни, сын Морти, — представился он, — посланник конунга Аудуна.
Так вот где его видел Вали, при дворе Аудуна!
— Расскажи князю, что приказал его отец.
Посланник снова поклонился и взглянул на него несколько испуганно.
— Ну же, говори, — повторил Двоебород. — Без моего позволения никто не посмеет схватиться за оружие. Я сам попросил тебя сказать ему, поэтому повтори слова Аудуна. Если юному князю это не понравится, он будет иметь дело со мной, однако можешь не сомневаться, что он этого не захочет.
— Точно! — не удержался один из стражников.
Хогни посмотрел на конунга, а затем заговорил, в точности передавая официальное послание Аудуна и глядя при этом на Вали:
— Высокородный конунг Двоебород, наводящий ужас на южные земли, могучий воин, правитель ригиров, довожу до твоего сведения свое желание: пусть мой сын оставит праздную жизнь. До меня дошли слухи, что он предпочитает оружию, военным советам и походам болтовню с женщинами. Пусть покажет, на что он годится. В наших северных землях орудуют разбойники. Купцы, пастухи и крестьяне в страхе, на них постоянно нападают дикари, обитающие рядом со Стеной Троллей. На самом деле это не просто люди, а волкодлаки, волшебники, способные принимать вид чудовищных зверей, они полны злобы и ярости, они неуязвимы для оружия и одержимы жаждой крови. Семеро моих воинов уже погибли, пытаясь избавить нас от этой напасти. Мой сын принесет тебе голову одного из этих чудовищ еще до середины лета. Если же нет, в твоей власти наказать его со всей суровостью.
Вали поглядел на посланника, затем снова на Двоеборода.
— Но почему именно это? Почему сейчас?
— Кто ты такой, чтобы спрашивать? — произнес Двоебород.
Вали не обратил внимания на его оскорбительный тон.
— Это никак не влияет на мою просьбу. Освободи меня от необходимости жениться на твоей дочери, позволь мне жениться на Адисле или хотя бы запрети ей пока что выходить замуж.
Двоебород закатил глаза.
— Эта крестьянская девчонка — настоящее бедствие для меня. С негодяями данами меньше хлопот, чем с ней! — Конунг перевел взгляд на Вали. — Вернешься с головой волкодлака, нет, лучше всего — с целым телом, или же твоя Адисла станет невестой Одина на летнем блоте! [2] Ее повесят, чтобы порадовать бога.
2
Блот — принятый в скандинавском язычестве обряд жертвоприношения. ( Примеч. ред.)