Хранитель Зоны. Сталкеры поневоле
Шрифт:
Артюхов попросил у бармена ручку и стикер, написал: «Ключ от подвала, где мы нашли, – он собрался писать “труп”, но решил, что слово напугает юную особу, – Маузера, отдай этой девушке. За тобой слежка», потом передумал и скомкал бумажку:
– Как тебя зовут?
– Аня, – ответила она с готовностью.
– Анечка, сейчас ты позвонишь молодому человеку, назначишь свидание, когда вы встретитесь, скажешь ему, чтоб передал тебе ключи от подвала, где мы нашли Коваля. Добавишь, что шеф просил. Поняла?
Девушка кивнула, сняла со спинки стула
– Кому звонить? Чего говорить?
Игнат по памяти ввел номер Тохи:
– Скажешь: «Малыш, когда мы снова встретимся? Давай пойдем в “сову” в девять, там уютные кабинки». Про меня – ни слова, поняла? – он нажал кнопку вызова и вернул Ане телефон.
Девушка подобралась, ее глазища засияли. Артюхов придвинулся к ней, чтобы слышать Тоху. Гудки оборвались басовитым «Алло».
– Привет, малыш, – защебетала девушка. – Когда мы снова встретимся? Давай пойдем в сову, там уютные кабинки.
– В девять! – зашипел Артюхов, прикрывая рот.
Тоха не был тормозом, но сейчас впал в ступор и замолчал. Наконец, похоже, сообразил и подыграл:
– Как же я рад тебя слышать! Когда мы увидимся?
Анечка покосилась на Артюхова и сказала:
– Сегодня в девять. Уже скоро, я сгораю от нетерпения.
– Тогда до встречи, солнышко. Целую.
– Цем-цем! – Аня театрально сощурилась, сделала елейное личико, а потом отвернулась и скривилась.
«Осталось забрать ключи и вынести из подвала технику», – подумал Артюхов и принялся с аппетитом поедать «наполеон». Анечка покосилась на часы в виде пиццы, висящие над входом, и проговорила с набитым ртом:
– Не знаю, что то за сова, но у нас есть еще полтора часа. Давай съедим пиццу? Только без мяса, я вегетарианка.
Идея показалась Артюхову заманчивой, он взял пиццу с сыром и овощами, двойной кофе себе, капучино девушке. Щекастый барменоповар понимающе кивнул Артюхову и утиной походкой удалился в кухню. Видимо, решил, что папик склеил себе девочку на ночь. Анечка же чхала на общественное мнение. Только сейчас Игнат ощутил звериный голод и попросил у девочки-китаянки сырную тарелку с медом.
Анечка уминала за обе щеки. «Такая худющая, и столько ест, – подумал Артюхов. – Наверное, у нее солитёр». Пришлось заказывать еще сырную тарелку, молочный коктейль, тирамису, снова кофе. Анечка насытилась вторым куском тирамису. Похлопала себя по животу, который остался впалым, и Артюхов решил, что там не солитёр, а межпространственный портал.
Глава 8
Делай, что должен
Рассвело. Тьма еще не отступила, но и день пока не заявил свои права. Время самого глубокого сна. Время, когда тяжелобольные смыкают веки и умирают, думая, что их клонит в сон.
Маузер топал впереди, его спина то исчезала в сером тумане, то появлялась. Игарт ступал за ним шаг в шаг. Шепот в голове усилился, и тревога нарастала, будто сама Зона уговаривала его вернуться. Маузера ждут в Большом мире, дом Игарта здесь. Ему не хочется идти, но он понимает, что нет выбора.
Маузер остановился, когда впереди обозначилось смутное световое пятно. Туман рассеивал лучи прожекторов, и казалось, что золотятся сами капли, как мириады светляков. Звуки, долетавшие из лагеря военных, были расплывчатыми и гулкими, как перед грозой.
Донесся громогласный хохот, что-то щелкнуло. Вроде бы, зарычал мотор. Вопреки ожиданиям, военные не легли спать вповалку, а по-прежнему несли вахту. Игарт подумал, что очень не хватало маскхалата. В таком несложно проползти под самым носом врага, главное, на противопехотной мине не подорваться. Маузер предупреждал, что они тут есть, предположительно между первым и вторым поясом отчуждения.
Маузер взял левее, подальше от лагеря военных и прожекторов. Туман пока держался, но все равно двигались медленно и осторожно, от укрытия к укрытию. Игарт понимал: самое плохое, что с ними случится – они умрут и заново воскреснут, но все равно вздрагивал от каждого шороха и втягивал голову в плечи. Автоматы решили не выбрасывать, во-первых, чтобы использовать как дубинки, во-вторых, они дают иллюзию защищенности.
Замерли возле малинника. Совсем рядом кто-то бормотал, монотонно, будто радио. Говорившего не было видно в тумане. Вроде, он правее, то есть, его почти обошли. Маузер поманил за собой, Игарт уже ногу поднял, чтобы сделать шаг, но услышал едва различимый рокот и остался на месте. Маузер тоже не рискнул идти.
Рокот нарастал. «Похоже, вертушка, – подумал Игарт. – Надо же, в такую рань. И чего им неймется?»
Еще вчера пояс тумана заканчивался возле лагерей военных, сегодня или он продвинулся дальше, а значит, Зона понемногу отвоевывает территории у реального мира, или просто такое туманное утро. Как-никак осень на носу.
Вертолет приближался и стрекотал где-то неподалеку, ветер, поднятый лопастями, шевелил волосы на макушке. Сердце частило от адреналина. В двадцати-тридцати метрах кишели враги – топали, шуршали, вскрикивали.
– Что бы это значило? – проворчал Маузер. – Что-то мне подсказывает, у них не просто пересменка.
Из тумана выплыл силуэт, вразвалочку приближающийся к малиннику. Маузер присел, схватился за бесполезный автомат. Игарт поборол тревогу и тоже сел.
Военный остановился и, насвистывая под нос, зажурчал струей. Н-да. Значит, из Зоны уже выбрались – там военные боятся расхаживать. Маузер махнул рукой и на четвереньках двинулся вдоль малинника.
Халатный военный все журчал и журчал. Потом чуть слышно ойкнул, донесся шорох, и появилась спина Маузера. Волоча пленного, он двигался рывками. Наконец сгрузил тушу на землю. Игарт склонился над пленным: полноватый мужчина средних лет с крупным пористым носом заправского выпивохи, руки были скованы его же наручниками, в глаза бросилось обручальное кольцо на пальце и три лейтенантские звезды на погонах. Маузер обыскал военного, вытащил из кобуры ПМ, забрал пистолет странного вида, потряс им и заключил: