Хранитель
Шрифт:
— Мальчик, — окликнул тот его. Сережа обернулся, — совет на будущее: не садись в машину к незнакомым. Люди ведь разные бывают. Неужели тебе мама не говорила?
Да, мама говорила, и папа говорил, и брат. Но сегодня был особый случай, у него не было другого выхода. Да и мужик был добрый, Сережа это сразу понял.
— Хорошо, — ответил он и направился к поселку. Пожалуй, дома он ни про чудовище, ни про поездку на машине рассказывать не будут. А то запрут дома и выпускать не будут.
В кармане зазвонил
— Але, — сказал он в трубку.
— Привет. Это Света, — сказала трубка Светиным голосом и той же интонацией, что и вчера: серьезно, с расстановкой.
— Ой, Свет, привет! А я тебя ищу, — обрадовался он, но спохватился, — а откуда у тебя мой номер? Я же тебе его не давал.
— Не важно. Ты сейчас где?
Опять она так.
— Я иду к поселку. А ты где?
— Отлично. Мы будем тебя там ждать, — и повесила трубку.
Интересно, кто это — мы? Она с папой? Или с чудищем? Нет, хоть она и чудище появились с разницей в один день, она не может быть с ним связана. Наверное, с папой.
И правда, у шлагбаума она стояла вместе с мужчиной. Он был крепким, высоким, с темными, чуть седеющими волосами. Как и она вчера, он разглядывал приближающегося Сережу внимательно и задумчиво. Судя по лицу, он не злой. Добрый ли? Непонятно. Уставший какой-то.
Света же виновато смотрела себе под ноги.
— Ну, привет, — строго, но немного насмешливо сказал мужчина и подал Сереже руку, — ты, значит, Сергей?
— Да, — Сережа пожал руку. Взрослые мужчины, знакомые родителей или соседи, еще никогда не подавали ему руку при знакомстве. Только таким же взрослым.
— А я Матвей. Матвей Николаевич. Пойдемте в дом, — и Матвей Николаевич кивнул в сторону шлагбаума.
Они вошли внутрь, охранник, разумеется, не возражал. Свернули чуть левее. Вот и дом Пашки, Сережа его сразу узнал. Стоп! Матвей Николаевич открывал калитку как раз этого дома.
— Но это же Пашкин дом! — воскликнул Сережа, — а, — понял он, — вы его родственники?
Матвей Николаевич остановился в проходе, посмотрел на Сережу серьезно.
— Нет. Они даже не знают, что мы здесь живем. Но, поверь, — он сделал акцент на этом слове, — мы не делаем ничего плохого.
И Сережа поверил. Он почувствовал, что этому сильному и уверенному в себе мужчине можно верить.
Они прошли в дом, Сережу посадили на диван в уже знакомой ему гостиной, Света села рядом.
— Чаю хотите? Или водички?
Во рту пересохло уже давно, но, кажется, Сережа только сейчас обратил на это внимание.
— Воды. Если не сложно, — добавил он.
Света покачала головой. Она так и не сказала ни слова за все это время. Матвей Николаевич налил в стакан воды из кувшина, поставил на столик рядом с Сережей и сел в кресло напротив. Подождал, пока Сережа жадно выпьет свой стакан, и спросил, прищурясь:
— Ну что, Сергей. Родители тебе, конечно, не поверили про море?
— Про море? Я им ничего не сказал про море, — обиженно воскликнул Сережа, — я же пообещал никому не говорить!
— Да? И брату? И друзьям?
— Никому вообще!
Матвей Николаевич еще секунду глядел на Сережу с подозрением, потом улыбнулся и откинулся на спинку кресла.
— Ты не врешь, вижу. Ну что, Свет, — он повернулся к дочери, — ты в нем не ошиблась.
Она кивнула, но все еще выглядела виноватой.
— Видишь ли, Сергей, — продолжил со всей серьезностью Светин отец, — Света не должна была водить тебя туда. Это секретное место. Наше с ней секретное место. Я привел ее туда впервые пять лет назад, и за это время никто о нем не узнал. До вчерашнего дня.
Сережа кивнул. Во рту опять пересохло, на сей раз от волнения, но он стеснялся просить еще воды. А Матвей Николаевич продолжал:
— Теперь и ты знаешь о нем. И ты должен еще раз пообещать, на сей раз мне, что никогда и никому об этом не расскажешь.
— Я обещаю, — так же серьезно, без раздумий ответил Сережа, — я никому-никому не скажу. И вообще, — он немного обиделся, — я вчера пообещал, а, значит, выполню обещание.
— Не дуйся, — по-доброму сказал Матвей Николаевич, — я не хочу тебя обидеть недоверием. Просто это очень важно для меня и для Светы. И для того дела, ради которого мы здесь.
— А что это за дело, расскажете? — любопытство пересилило волнение.
— Не все сразу, — улыбнулся Матвей Николаевич, — со временем. Ну а теперь… Теперь идите. Вам же наверняка хочется туда, правда?
— Да, — Света впервые подала голос, — пап, ты не злишься на меня?
— Нет, дочка, — тот ласково смотрел на нее, — он не выдаст нас. Он честный. Только будь осторожна. Сама знаешь, почему.
Он встал, подошел к дочери, потянул за цепочку, что украшала ее шею, и вытянул из-под платья маленький серый предмет, висевший на цепочке. Вчера Сережа не успел рассмотреть его как следует. Он был, кажется, из камня, овальный, но немного неправильной формы. Матвей Николаевич как бы взвесил его на ладони и опустил обратно.
— Ну, идите. Мне тоже пора, — он обменялся с дочерью многозначительным взглядом, — по делам.
Они встали, он поцеловал Свету в лоб и дружески похлопал Сережу по плечу.
В дверях тот обернулся.
— Скажите. А что это за море? А то она не говорил, — извиняющимся тоном прибавил он, кивнув на Свету. Та чуть толкнула его локтем в бок.
— Это… Это море. Просто море. Называется — Светлое море.
— Хм. Никогда о таком не слышал.
— И не услышал бы. Оно так называется в честь Светы.