Хранитель
Шрифт:
– Не бурчите, мастер Эберн. Я ищу таз или миску. Где бы можно было помыть посуду. И где взять воду. Хочу нагреть. А то во время похода жирные тарелки немного притомили.
– Таз, воду, -забурчал в ответ гном. – Кто бы мне сказал лет сто назад, что я буду мыть посуду в башне с вампиром, я бы ему глаз подбил. А тут, на тебе. Вампирша во всей красе. Не забывай, девочка, что ты в обители магистра Кастора. А он был великим магом. Сейчас достану кувшин и таз.
Порывшись в нижней части шкафа, который, казалось, имел те же свойства, что и башня: внутри больше чем снаружи, Эберн нашел искомое. Водрузив на стол находки, он приказал:
– Я поливаю, а ты моешь. И смотри мне, тщательно все оттирай.
Лариша улыбнулась, продемонстрировав свои обворожительные клыки, принялась намывать посуду.
– Ого! А вода то теплая!
– Я же сказал, что это – башня магистра Кастора. Тут все сделано для лучшего комфорта. У тебя в комнате, кстати, стоит такой же кувшин.
Лариша только фыркнула в ответ, но внимательно стала наблюдать за кувшином. Он действительно казался бездонным. Она даже специально некоторые тарелки так тщательно мыло, чтобы подольше поплескаться в теплой воде.
– Ну, хватит их тереть. А то так до утра провозимся, - пробурчал гном.
– Вас не поймешь, мастер, то хорошо мой, то не мой так хорошо. Вы лучше скажите, как познакомились с магистром Кастором, и как решились остаться у него. Ведь для гномов семья…
– Клан, - поправил ее Эберн.
– Клан, такой же священный, как и для вампиров гнездо.
– Но ты же покинула свое гнездо.
– Я попала в плен, когда мое гнездо было уничтожено, - поджала губы и тряхнула рыжими кудрями, как бы отгоняя воспоминания, Лариша. – Вампиры в состоянии войны. А на войне некоторые границы стираются.
Эберн молча сложил тарелки и кружки в шкаф, с тоской посмотрел на жалкие остатки еды, лежавшие на дне деревянного короба, потом запихнул этот короб к тарелкам и умостился на одно из кресел. Стоявших около затухающего камина. Достал трубку и уставился на огонь.
– Да ты садись, - кивнул он головой на стоявшее рядом кресло. – В ногах правды нет.
Лариша уселась в кресло и выжидательно уставилась на гнома. Тот сделал несколько затяжек, из-за чего по комнате разошелся аромат вишен и табака.
– Прошло уже восемьсот лет с того момента, как я живу в этой башне, - начал он. – А началось все в одной из штолен нашего королевства. Одна из смен нашла проход к залежам небесного металла. Очень древняя была залежь. Значит очень богатая. Я и ребята из моего клана пошли пораньше, чтобы первыми добраться до этой находки. Все-таки награда по тем временам была большая за первый кусок металла из новой раскопки. Мы старались из всех сил. Спешили, словно от этого зависела жизнь нашего королевства. Из девяти гномов, только один успел разменять двести лет. Остальные, как и я были столетними юнцами. И вот под киркой Делга Длиннорукого звякнул первый кусок металла. Мы все бросились к нему, чтобы посмотреть на находку. Сгрудились около него, смеялись, хлопали друг друга по спинам от радости. И только наш старшина не подошел. Он гневно приказал вернуться к подпоркам и хорошенько их закрепить. Не ровен час, произойдет дрожь земли и нас всех похоронит. Штольня-то была совсем свежая. Мы только отмахнулись от него и принялись расширять то место, где Делг нашел первый кусок небесного металла. А дальше все, как в страшном сне. Скрежет, крики, топот ног. А я в это момент добрался до куска металла размером с самого толстого гнома. Я быстро освобождал его от породы, подкладывал под него валки, чтобы легче было тащить по шурфу. В общем, не слышал никого. Глаза горели, а голова отключилась полностью. Мне кричали что-то мои друзья, а я как зачарованный продолжал махать киркой. Удар, еще удар. Вал, веревка, еще вал. А потом незакрепленный потолок обрушился. Я очнулся от боли. Кругом была тишина. Фонари погасли. Нижняя часть тела меня не слушалась. Думал, что просто завалило. Откопался. На мне лежала еще одна глыба небесного метала, которая перебила мне ноги и хребет. Ну все, думаю. Отбегался. Откопают меня друзья, и останусь я калекой на всю жизнь. Буду кирки затачивать или фонари чинить. Но никто меня не торопился откапывать. Я сначала кричал, потом принялся рыть в ту сторону, откуда мы двигались. Прорылся к основному туннелю, но нигде моих друзей не было. Силы покидали меня. Мы, гномы, хоть и выносливые, но всему есть предел. В горле пересохло, я только хрипел. Руки уже не слушали меня. В общем, я лег и приготовился помирать. Сознание несколько раз покидало меня. И вот, после очередного прихода в себя, в туннеле вдруг появился свет. Очень яркий такой. Откуда и силы взялись я стал изо всех сил стучать киркой о стену. Этот звук и привлек внимание магистра Кастора, которого занесло в наши шахты во время испытаний нового способа перемещения с помощью коротких троп, как он называл свою находку. Он был со своей дорогой Летицией, которая часто его сопровождала во время путешествий. Они меня притащили меня в башню. Я провалялся полгода в полубредовом состоянии, пока магистр меня лечил. Я уже и не думал, что смогу когда-либо на своих двоих перемещаться. Но, благодаря магистру, я выздоровел. Он предложил меня перенести обратно в копи, но я был зол на своих друзей, оставивших меня умирать. Поэтому попросил остаться в башне. Так я стал его помощником. Сначала следил за хозяйством, вел учет, выращивал кое-что в теплицах, которые он построил по моей просьбе. А потом стал участвовать в его опытах и исследованиях. Но в основном он работал
– Любил, - тихо сказала Лариша.
– Что?
– Говорю, что любил.
– Почему это любил? Если их нет тут, то это не значит, что их вообще нет. Ты не знаешь, какими знаниями он обладал. Для него сделать кого-то бессмертным – раз плюнуть. И то, что они ушли и до сих пор не вернулись, не значит, что их нет вообще. Где-то они есть, и могут вернуться.
– Вы наделяете магистра такими качествами, что аж страшно. Почему же другие маги не могли того же достигнуть, что и он?
– Любовь, девочка, любовь. Он души не чаял в своей кудрявой Летиции. Когда она радостно смеялась от его проделок, магистр сам светился от счастья, а потом что-нибудь придумывал такое, чего до него не было. Придумает, испытает или поиграет и спрячет в долгий ящик. Столько сил на безделицы потратил. Но больше всего он уделял внимания детям. Ты же знаешь, что магистры не могут иметь детей. А он так хотел с Летицией ребенка, что иногда на несколько лет мог погрузиться в свои опыты. Но все тщетно. Даже к эльфам, этим длинноухим сквалыгам ездил в поисках ответов. Но все бесполезно. Они-то и отправились семьсот лет туда, где, по его мнению, у них бы получилось обзавестись детишками. Может появятся завтра в окружении десятка чернявых, как их мать, пострелят. Поэтому я и сижу в этой башне. Блюду порядок. Жду их.
– А как вы решились к себе на родину ездить? Вы же обозлены были на родичей.
– Магистр обучил меня хождению по коротким тропам. Одна из них вела в нашу столицу. Я скуки ради один раз туда сходил. Расспрашивал о событиях тех лет, когда меня придавило. Все оказалось не так, как я себе надумал. В общем, погибли все парни из нашей артели. И проход в наш шурф завалило так, что потом долго другие артели его искали. А когда нашли и пересчитали все скелеты, моего не досчитались. Но никто уже не стал дальше искать. Сколько нашей братии так вот лежит, не сосчитать. Поэтому моя обида вся и улетучилась. Я не стал представляться в своем королевстве. Да и многих, кто меня знал, уже и в живых не было. Так что, вот так-то.
Эберн замолчал, опять уставившись в огонь, периодически выпуская клубы ароматного дыма. Лариша, не желая прерывать поток его воспоминаний, тоже уселась в кресле поудобней и стала наблюдать за огнем. Так прошло довольно много времени. За окном начало сереть. Девушка решила встать и выйти на улицу. Спать ей не хотелось, все еще бурлил в жилах подарок Арлана. Она посмотрела на гнома, который откинулся в кресле и дремал, держа погасшую трубку в руке.
Тихо встав с кресла, Лариша пошла к двери. Осторожно открыв ее и выйдя на порог, она сладко потянулась. Первая мысль, которая ее посетила, было желание сбегать на охоту. Она подошла к воротам опоясывавшей башню стене и потянула за кольцо. Створка легко поддалась. «Вот тебе и неприступность», - хмыкнула вампирша. Но тут же отскочила обратно во двор, вырывая из ножен длинный кинжал. Перед ней стояло чудище футов десять одиннадцать росту, с головой, похожей на пенек, из которого росли жиденькие веточки. Голову украшал мясистый крючковатый нос, глаза-тарелки и зубатый рот. Десятипалые руки, которые доставали до земли, росли из туловища-бревна, обхватить которое понадобилось как минимум два человека.
Лариша пригнулась к земле и, резко оттолкнувшись, бросилась на незваное чудовище. Но оно оказалось проворным, и, сделав, неуловимое движение, ушло с линии атаки. Вампирша, сделав немыслимый кульбит, бросилась в новую атаку. Но чудище перехватило ее в воздухе и крепко сжало в своих руках. Если бы не вампирские качества и своевременный подарок в виде заговоренной крови, то Ларише бы пришел конец. Но она напрягла мышц до треска сухожилий и смогла вырваться из смертельных объятий. Тогда Лариша решила сменить тактику. Она схватила одну из жердей, которые лежали в куче во дворе и кинулась в атаку. Раздался громкий треск ломаемого дерева. Но разлетевшаяся жердь только разозлила чудище. Лариша принялась кружить вокруг него, ломая одну жердь за другой о туловище или голову живого бревна. Но желаемого эффекта ее атаки не достигали.
Во дворе стоял ужасный шум от ломающихся жердей и рыка чудища, когда из дверей башни показался Эберн.
– А ну всем стоять! – проревел гном. – Зорг! Нет! Девчонка! Остановись!
Участники боя замерли. Лариша немного согнула колени, чтобы быть готовой атаковать или уйти от атаки противника.
– Лариша, это – Зорг! Зорг, это – Лариша! – громко сказал Эберн. – Прекратите потасовку, уберитесь тут. Я же говорил, - обратился гном к вампирше, - что с ним вам придется познакомиться. Не думал, что таким образом.