Хранители Кодекса Люцифера
Шрифт:
Киприан неожиданно подошел к нему. Александра смотрела на отца, как утопающий смотрит на человека, который может его спасти. Он кивнул ей и повернулся к Мельхиору.
– Что же ты наделал, дядя Мельхиор? – спросил он, и Вацлав почувствовал, что при этих словах Александра задрожала.
Кардинал Хлесль взял фитиль, который он поджег от фонаря на карете, и попытался зажечь лампу, скатившуюся по лестнице в подвал. Вацлав, извинившись, забрал у него фитиль и сам зажег лампу.
Кардинал кивнул ему. Его лицо по-прежнему было серым. Вацлав поднял обе лампы повыше, посмотрел в испуганное лицо Александры и направил луч на отца и Киприана, осторожно спускавшихся к подвалу. Вверх взметнулась пыль, от которой он закашлялся.
– Достаточно, – произнес Киприан. Он протянул руку к одной из ламп и нырнул в образовавшуюся дыру.
– Вы с Александрой останетесь здесь, – приказал Андрей и взял вторую лампу, чтобы последовать за Киприаном.
Кардинал Мельхиор протиснулся мимо Вацлава. Александра снова стала рядом с ним, будто неожиданная темнота заставила ее подвинуться к нему поближе. Они переглянулись и последовали в проход за ушедшими мужчинами. Никто не стал отправлять их назад.
Разумеется, это был сундук. Цепи поблескивали в свете ламп.
– Почему ты мне ничего о нем не рассказала? – шепотом спросил Вацлав. Александра пожала плечами.
– Вы знали, что кайзер Маттиас не имеет ни малейшего представления о ценности библии дьявола, – обратился Андрей к кардиналу Мельхиору. – Существовала опасность того, что он просто выбросит ее вместе с остальными, якобы бесценными диковинками. Я и сам первые несколько месяцев после смерти Рудольфа долго ждал, что вот-вот услышу о неожиданной находке.
– Я боялся, что если Книга попадет в руки немного разбирающемуся в древних легендах алхимику или знахарю, то он очень быстро поймет, что у него всего лишь копия, – ответил Мельхиор.
– И что тогда охота за библией дьявола вспыхнет с новой силой. – Киприан покачал головой. – А я был достаточно наивен, чтобы думать, что мы решили эту проблему раз и навсегда. Почему вы мне ничего не рассказали о своих опасениях? – Потому что мы не хотели вырывать тебя из благословенного неведения, – слабо улыбнувшись, сказал Андрей. – Среди нас троих именно ты – точка опоры. Мы не хотели волновать тебя без нужды.
Даже по лицу кардинала мелькнула улыбка.
– Впрочем, мы с ним об этом предварительно не договаривались, – заметил он.
– Прекрасно. – Киприан вздохнул. – Может, есть еще что-то такое, о чем вы двое умалчивали, считая меня чересчур глупым?
– Земля – это шар, – предложил Андрей.
– Это невозможно, – возразил Киприан.
Вацлав переводил взгляд с одного собеседника на другого. После первого испуга на реакцию кардинала любопытство взяло верх над страхом. А еще его занимало то обстоятельство, что Александра снова взяла его за руку, как будто это само собой разумелось. Обмен шуточками, похоже, немного разрядил обстановку и помог расслабиться ее отцу и кардиналу. Киприан медленно обвел лампу вокруг сундука.
– Выглядит нетронутым.
Андрей взял замок, державший вместе цепи, и встряхнул. Затем посветил на него своей лампой. Вацлав и Александра подошли поближе и стали смотреть ему через плечо.
– Он, по крайней мере, не новее цепей, – наконец констатировал Андрей. – Я ведь не думаю, что у кого-то из присутствующих здесь господ есть ключ?
Кардинал порылся в складках своей одежды и вытащил ожерелье, с которого свисал тяжелый золотой крест. Кардинал взял в руки крест и протянул его над сундуком Андрею. Пальцы Александры, вцепившиеся в руку Вацлава, сжались еще сильнее. Юноша тоже нервно сглотнул, будто ожидая, что вот сейчас из креста вырвется молния и взломает замок. Даже Киприан и Андрей выпрямились и отошли на шаг назад. Кардинал окинул всех взглядом, затем закатил глаза, взялся за более длинный конец креста и потянул за него. В руках его осталось нечто вроде металлического футляра, а конец креста оказался длинным и тонким ключом.
– Ну и чего вы все ожидали? – язвительно поинтересовался старик.
– Ничего-ничего, – поспешно ответил Киприан. – Продолжай удивлять нас.
– К этому замку, да будет вам известно, было изготовлено два ключа, – пояснил Мельхиор. – Один из них кайзер Рудольф постоянно носил на теле; говорят, с ним его и похоронили. А второй был тайно изготовлен по моему приказу – так, на всякий случай.
Он нагнулся и вставил ключ в замок.
– В последние несколько недель жизни кайзера мне удалось перетянуть на нашу сторону рейхсканцлера Лобковича и магистра ордена розенкрейцеров Яна Логелиуса, при этом не раскрыв им до конца, каким могуществом на самом деле обладает библия дьявола. Сразу же после смерти Рудольфа они распорядились о том, чтобы сундук с копией Кодекса вынесли из кунсткамеры и доставили сюда. Я знал, что это место будет последним, где ее станут искать. – Он бросил взгляд через плечо и заметил, как Вацлав втянул голову в плечи. Александра же с упрямым видом убрала с лица прядь волос.
Цепь, звеня, упала на пол. Кардинал, охая, выпрямился, взялся обеими руками за крышку сундука и распахнул ее.
Александра поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть в сундук.
Когда ей это удалось, она пронзительно закричала.
23
Как правило, происходило все так: Генрих фон Валленштейн-Добрович заходил во дворец рейхсканцлера, справлялся о том, дома ли хозяин, и, узнав, что хозяин изволят отсутствовать, тут же уточнял, не у себя ли хозяйка. Когда выяснялось, что хозяйка тоже изволят отсутствовать, Генрих просил позволения передать послание и вручал лакею запечатанный футляр с письмом. После этого он откланивался. Он не знал, посвящен ли в тайну кто-либо из прислуги, и каждый раз удивлялся, каким образом хозяйке дома (и его души тоже) удавалось не допускать того, чтобы письмо по ошибке попало рейхсканцлеру, находящемуся в Вене, а не в Пернштейне. Судя по всему, она позаботилась о том, чтобы подобные казусы не случались, иначе рейхсканцлер уже давно задал бы ему парочку вопросов.
Однако в тот вечер Генрих был слишком возбужден, чтобы играть в привычную игру до конца. И когда лакей открыл ему дверь, он грубо протиснулся мимо него и заставил отвести себя на чердак, к клеткам с голубями.
– Но, господин, это… – начал было слуга, испугавшись яростной решимости Генриха.
– Который из голубей всегда используется для отправки моих сообщений?
– Э…
– Черт возьми, какой именно голубь? И принеси мне чернила и перо, да поживее!
– Э…
Генрих резко обернулся и схватил лакея за камзол.
– Если ты ничего не соображаешь, ротозей, то пусть придет кто-нибудь, кто в этом разбирается!
– С…сей же час, мой господин!
Генрих поднял ногу, чтобы пнуть лакея, но тот уже успел преодолеть добрую половину лестницы.
– И не забудь о чернилах! – крикнул он вдогонку.
В доме была одна-единственная клетка. Генрих снова задался вопросом о том, что делает Диана, дабы избежать путаницы с письмами. Поразмыслив, он с горечью подумал, что посвящен в ее махинации не больше, чем обычный лакей. Какое там слово стояло в самом начале их партнерства? Слуга? Его вскоре заменило слово «партнер», но он был и остается всего лишь мальчиком на побегушках, если хорошенько подумать.