Хранители мечей
Шрифт:
Последующие несколько писем были написаны в том же ключе. Чтобы прочесть их, Ворону потребовалось всё его мужество. Но вдруг на очередном он удивлённо распахнул глаза. И чем дальше читал, тем его изумление лишь нарастало.
— Дэлвир, может быть, ты поймёшь больше меня... — обратился он к другу, протягивая письмо.
Оборотень углубился в чтение:
«Не знаю, зачем я это пишу... Ясно же, что ты не ответишь, да и не читаешь наверняка. После того как ты не захотел даже просто подойти ко мне в лагере, надеяться мне явно не на что. Спасибо, конечно,
Владилаэр, почти десять лет я искал тебя в надежде на примирение. В каждое открытие портала я прочёсывал земли за ним. Конечно, идиот, что искал среди светлых! Дэлвир – оборотень, и внешне выглядит в точности как индеец. Но, как я слышал, на Земле тёмные на дух не выносят светлых – и это ещё очень мягко выражаясь. Правда, и индейцу не место среди светлых.
В общем, не представляю, как тебе удалось подружиться с индейцами – говорят, они убивают любого светлого, попавшегося им на пути. В чём я едва не убедился на собственной шкуре – вернее, скальпе, который с меня не сняли лишь чудом.
Хотя, с другой стороны, если бы не попал в плен к чирикауа, наверное, вовсе не отыскал бы тебя никогда. А впрочем, толку-то! Ты даже на мгновение не захотел встретиться со мной взглядом. Сын, за что ты так со мной? Неужели я виноват настолько? Зачем тогда было спасать мне жизнь?! Уж если я недостоин даже одного твоего взгляда, не то что слова – значит, наверняка заслуживаю смерти.
Владилаэр, вдруг ты всё-таки прочтешь... Хочу, чтоб ты знал – я по-прежнему люблю тебя! И если когда-нибудь в твоем сердце найдётся место прощению – это всё, о чём я мечтаю».
— И что тебе здесь непонятно? — спросил Дэлвир, посмотрев на Ворона.
— Да всё! Какой лагерь, какой вождь?
— Ну, судя по дате на письме – Найче.
— И почему же Найче отпустил отца, не обмолвившись нам ни единым словом?!
— Хороший вопрос. Хотя, чёрт знает, о чём они там говорили. Быть может, о тебе речь вовсе не заходила, решив, что ты не желаешь его знать, отец, скорее всего, даже рассказывать, что ты его сын, не стал. А отпустил его Найче, просто потому как понял, что твой отец не враг чирикауа. Ведь так и было, а Найче всегда отлично чувствовал людей.
— Но как же я-то умудрился не почувствовать присутствие отца?! — вскричал Ворон.
— А разве ты ждал его?
— Нет. Только если бы мы встретились тогда, в лагере – всё изменилось бы! Возможно даже, отец был бы сейчас жив. Зэндел говорил, его свели в могилу переживания.
Он вернулся к чтению.
«Это письмо последнее, сын,— прочтя первую фразу, Ворон внутренне вздрогнул, хотя знал, что в руках у него остался один-единственный лист. —Ты так и не простил! Ясно, давно ясно, что ты не простишь меня уже никогда... И это письмо никогда не прочтёшь. Не знаю, зачем я пишу... наверное, чтобы просто подвести черту
А ты... Ты вычеркнул меня из своего сердца навсегда. Я сделать того же самого не смог. Ты по-прежнему остаёшься самым дорогим для меня созданием во всей Вселенной. Но я устал жить с болью безнадежности.
Если бы я только знал, что та наша встреча в лесу последняя, я бы не отпустил тебя, ни за что не отпустил! Я бы ушёл вместе с вами. Тогда, наверное, ты дал бы мне второй шанс... Сколько раз я проклинал себя за то, что поступил иначе!..
Ладно, теперь рассуждать об этом уже не имеет смысла. Владилаэр, я очень надеюсь, что у тебя всё хорошо. И от всего сердца желаю тебе счастья.
Прости, что предал тебя, когда ты во мне нуждался. Прости, что лишил тебя дома, всего, что было тебе дорого. Теперь я тебе не нужен. Что ж, в этом я сам виноват. Предательство не прощают – этому я тоже сам тебя учил. И правильно учил!
Сегодня я завершил последние дела. Мой путь и так был слишком долог.
Осталось только ещё раз попросить у тебя прощения. Прощай».
— Отец не умер своей смертью. Он покончил с собой, — произнёс Ворон, не узнав собственного голоса.
— С чего ты так решил? — опешил Дэлвир.
— Да тут и решать нечего! — Ворон отдал письмо другу, а сам разрыдался, уткнувшись лицом себе в колени. Что о нём подумают другие, ему было наплевать.
Впрочем, никому и в голову не пришло осудить его за слабость. Все прекрасно понимали, насколько ему сейчас плохо. Но, к сожалению, совершенно не знали, чем его можно утешить. Так и стояли вокруг него молчаливыми скорбными изваяниями.
— А я даже его могилу не навестил! — в отчаянии прокричал Ворон, не поднимая головы. — И теперь не навещу уже никогда!
— Влад, сейчас это тоже было нереально, — тихо заметил Дэлвир. — Кладбище во власти кхулфов! Чёрт, если бы тогда, в лагере чирикауа, отец всё-таки подошёл к тебе... Ну почему он этого не сделал! Пусть даже думал, что ты по-прежнему страшно зол на него – ведь можно же было, уж коли проделал такой путь, всё же расставить точки над «i».
— Я всегда думал, что отцу наплевать на меня. Что это он вычеркнул меня из своего сердца, из своей жизни... А он страдал все эти годы! Я просто последний урод, что не дал ему ни единого шанса! Я должен был,должен, встретиться с ним и поговорить!
— Но ты боялся узнать, что действительно больше не нужен ему, — заключил Элестайл. — Что он давно и думать о тебе забыл.
— Да, боялся, — подтвердил Ворон. — Только это меня нисколько не извиняет! Я трус и отпетая тварь!
— Твой отец боялся того же, — продолжил делать выводы король. — Поэтому и не подошёл к тебе в лагере чирикауа – не смог услышать страшную правду в глаза. Если бы хоть один из вас рискнул – вы бы давно помирились.
— Я должен отдать ему хотя бы последний долг! — вскочив, Ворон ринулся назад к сэйноррскому порталу.