Хранители
Шрифт:
– Не психуй, - Винклер подергался, проверяя крепость пут.
– Через три дня Тай-Суй заберет нас, и никого не придется убивать.
– Три дня еще прожить надо…
Их везли на телеге, последняя более всего напоминала гроб без крышки, неизвестно зачем поставленный на колеса. Прелести езды на подобной конструкции друзья ощутили сразу и, что называется, на собственной шкуре.
– Черт, мать… – связанный Эйсай катался по дощатому полу.
– Ну, знаешь, Рип, этого я тебе никогда не… черт!
Винклер был занят тем, что пытался удержать
– А-а-а, мать!..
– из уст Эйсая полился поток полновесно брани.
Сидящий на облучке кучер уважительно покосился на нихонца.
– Меня вот что волнует, - в перерывах между встрясками, успел вставить Рип.
– Ч-ч-т-т-о-о?
– голова Эйсая скакала как мячик, а все тело проделывало невероятные кульбиты - повозка выехала на мощеную дорогу.
– На какой мы планете, и который сейчас год?
– Плевать! Планета, год, чем скорее уберемся отсюда, тем лучше. Ой!
– телега влетела колесом в яму. – Кажется, я себе все внутренности отбил. Черт!!!
– на этот раз яма оказалась побольше, и Эйсай замолчал.
– Живой? – осторожно спросил Рип.
– Сколько осталось до возвращения домой?
– подал слабый голос Эйсай.
После часа пути, немного привыкшие к тряске друзья, почувствовали, что процессия замедляет ход.
Винклер напрягся и поднял, насколько это было возможно в его положении, голову.
Их телега, как и другие, как и всадники, замерла у покрытой мхом и лишайником каменной стены.
Рип покрутил головой. Стена тянулась в обе стороны, лишь слегка закругляясь. Юноша присвистнул - не маленькое сооружение.
– Ну, чего там?
– полюбопытствовал с пола Эйсай.
– Город, - коротко ответил Рип.
– Надо же, города у них есть!
Кавалькада вновь тронулась. Телега въехала в ворота. Над друзьями мелькнули заостренные прутья металлической решетки и каменный потолок. Судя по его протяженности, стена была не только высокая, но и довольно толстая.
Сразу за воротами, начинался город. Рип с Эйсаем дружно задрали головы, с интересом осматриваясь.
Поселение было будто списано с книжки о средневековье. Узкие мощенные, или просто утрамбованные улочки. Серые дома, где сверкающие белизной свежей штукатурки, а где и с облезлыми фасадами. И люди.
Обычные люди. Бородатые мужчины в шляпах с опущенными полями и широких рубахах, поверх которых пестрели стеганые жилеты. Женщины в кружевных чепцах и длинных платьях с множеством оборок. Иногда попадались знатные господа и богатые горожане. Богачи выделялись солидным сопровождением и степенной походкой, знать - заносчивыми взглядами и узкими клинками, которые путались в худых ногах.
– Веселое место, - прокомментировал Эйсай. Они как раз проезжали мимо площади, где на добротной деревянной виселице болталась парочка трупов.
– Гляди, - Эйсай
– Может это убийцы, насильники.
– Или браконьеры.
– Тянем время. Можно брать на себя любые преступления, вплоть до растления малолетних, соглашаться и подписывать признания, все равно через три дня нас здесь не будет.
Повозка с пленниками, наконец, въехала во двор. Как и город, он был обнесен каменной стеной. Эдакая крепость в крепости. Над путниками возвышалась громада замка, скорее всего - сэра Артура Куллрасса. Судя по беспорядочному нагромождению башен и пристроек, архитектор, строивший его, был хорошо на подпитии.
Сильные руки подхватили путников, поставили на ноги, после чего, понукаемые толчками тупых концов алебард, друзья двинулись к ржавой двери в стене замка.
За дверью обнаружилась круто спускающаяся вниз каменная лестница, которая выходила в длинный коридор со множеством дверей. Отворив ближайшую, путников толкнули в полутемное помещение, пропитанное запахами пота и человеческих испражнений.
Рип упал на что-то мягкое, сверху на него свалился Эйсай, Винклер и то, что под ним дружно крякнули.
Дверь со скрипом стала на место.
Не будете ли вы так любезны, убрать колено с моей шеи, - сдавлено донеслось из-под Рипа.
– Слезай!
– Винклер начал спихивать нихонца.
– Эй, а потише!
– Заткнись, ублюдок!
– Дайте поспать!
– Щас кому-то дам!
– Дуй с моего места!
Камера, куда попали друзья, была битком набита народом.
От ароматов давно не мытых тел, зловонного дыхания и не менее зловонных газов, у Рипа закружилась голова. Однако, человек не блоха, он ко всему привыкает.
Эйсай наконец-то скатился с друга, при этом умудрившись задеть локтем челюсть рядом лежащего, о чем тот не замедлил сообщить, не стесняясь в выражениях и высоте голоса.
Винклер помог подняться внизу лежащему. Это оказался неимоверно длинный и неимоверно худой субъект, обладатель грязной лысины и куцей бородки, которая, по всей видимости, в лучшие времена имела клиновидную форму. Сквозь дыры рваной одежды просвечивали кости, обтянутые тонкой кожей.
– Позвольте представиться, - едва заняв вертикальное положение, произнес субъект.
– Филипп Бальмон, придворный алхимик, лекарь и звездочет его милости барона, сэра Артура фон Куллрасса. Точнее… бывший придворный.
– Рип Винклер, - не вдаваясь в подробности, представился Рип.
– Эйсай, - буркнул нихонец.
– Это, конечно, не мое дело, - откашлялся лекарь, - простите некоторую бестактность и, если вам не удобно, то не отвечайте, но за какие такие провинности вас…
– Братва, у нас новенькие!
– прорезал относительную тишину камеры громовой бас. Голос доносился с противоположного конца комнаты. Сидящий там никак не мог слышать их разговора. Скорее всего, ему доложили по цепочке.
Ученый мгновенно затрясся.