Хранящая огонь
Шрифт:
— Я изначально знал, что связь твоя с ней до добра не доведёт, — ответил лишь, а больше тут ничего и не скажешь.
— Я не хотел.
— Данимир, я тебя судить не собираюсь, как и утешать, — смолк, сдерживая рвущиеся слова с языка, как бы хуже не сделать, и так младший на краю держится, и чего ждать от него, стало для Арьяна закрыто.
Данимир до этого глядел на Арьяна протяжно туманно, но теперь моргнул, глаза влажные сделались, пальцы рук на столе подрагивали.
— Успокойся. Поживём — увидим, что дальше.
Данимир сжал блеклые
— Пей.
Брат глянул как-то отрешённо, покрасневшими глазами на него, но потянулся за питьём. Шум во дворе, голоса грубые мужские и ржание коней, заставили обоих насторожиться. Арьян сразу различил выдержанный, крепкий, как настойка смородиновая, голос Радьяра, и, княжич даже привстал — Векулы. Вернулся десятник? Из Ровицы вернулся?
Арьян поднялся, так резко, что даже искры посыпались перед глазами, вгляделся в прорубы окон, только макушки деревьев увидел. Направился к двери, шагая не так быстро, как хотелось. Данимир вскочил, в след ему кинулся.
Двор уже наполнился кметями, встречающими прибывших: десятника с малой своей свитой. Уже запирали обратно ворота. Завидев на крыльце княжича, вцепившегося рукой в перекладину, кмети опешили на миг от того, как быстро встал на ноги старший сын князя. Разговоры о том, что нашли его, раненного, в колодце старом, не были на слуху только у самого ленивого.
Арьян молчал, ком встал поперёк горла. Почему приехали так рано, ведь велел ждать им в княжестве? Али случилось что худое? Векула тоже молчал, и лицо его всё больше хмурилось, десятник шарил по возвышающемуся на крыльце Арьяну взглядом, замечая, видно, что тот выглядит не совсем здорово. С того дня, кода они разделились с десятником, прошло полторы седмицы. Векула, опомнившись, плечо Мечеслава тронул, призывая в гридницу пройти — ушей посторонних много было.
Вместе вернулись к столу, расселись. Векула всё поглядывал в сторону княжича. Сам он был взъерошенный, уставший, видно передышки не делал, спешил в детинец. Мечеслав рядом с десятником выглядел не лучше: пыльный плащ, волосы светлые взбиты, взгляд голубых глаз рассеянный какой-то. Воин всё поглядывал на десятника, видно ждал, пока тот начнёт говорить первым, не лез, и понятно стало — весть не добрую принесли на плечах своих.
Данимир остался стоять подле них, скрестив руки на груди, и тоже ожидал, пока те отдышатся да поведают, с какими вестями прибыли.
— Доброго здравия, княжич, — поздоровался с опозданием Векула, потянулся к крынке, обхватил обеими руками да припал в краю, глотая быстро и жадно.
— Всё сделал, как ты велел, — заявил он, отрываясь, утирая рукавом усы, смотря пронзительно на Арьяна. — Прибыли мы туда, княгиня Световида нас всех за стол тем же днём усадила, потчевала. А следом валганы один за другим… Вождь хан Вихсар. Всех их она приняла, как дорогих гостей, на равных.
Арьян выслушал десятника да будто и не услышал его слов. Тот шутки шутить и не собирался, смотря остро.
— Хан Вихсар за княжной Мириной Радонеговной как за невестой приехал. Княгиня Световида согласие дала.
Арьян сдавил кулаки, вонзая, будто гвоздь, взгляд в десятника.
— За какой невестой? Ты не спутал чего, Векула? Как «отдала»?
Данимир переминался с ноги на ногу, внимательно слушая витязей, но похоже, и он не совсем понимал о чём говорит дружинник.
— Ничего не путаем, княжич, — вступил и Мечеслав. Обхватил крынку, да только пить не стал, посмотрел внимательно, твёрдо.
Арьян поднялся, уже не управляя собой, глаза его сузились от гнева.
— Где она? Мирина где?
Десятник окинул взглядом поднявшегося во весь рост княжича, отодвинулся чуть — пришлось, чтобы в лицо тому поглядеть — ответил:
— Забрал её валгановский вождь. Оказывается, везли мы её в самые руки врагу. Наутро и забрал, как солнце встало.
— И вы отпустили?
Мечеслав было начал отвечать, но Векула его опередил, тоже поднимаясь во весь могучий рост. Грудь того тяжело поднималась и опускалась.
— Как не отпустить было? Княжна нас восвояси проводила, не позволила даже и слова сказать.
«Испугалась, видимо», — ударила первая мысль. Впрочем, подобного он ожидал. Да и что, в самом деле, сделали бы Векула с Мечеславом в чужом доме, где гостями были непрошенными? Арьян вдохнул, выдохнул, напоролся на взгляд Данимира. Тот слушал молча, но доля недоумения легла и на его лицо.
— Выходит, пока они нам тут головы морочили, вождь прямиком к княгине отправился, — рассудил он. — Вот же змей.
Только от слов брата легче не стало, напротив, так всё и закипело внутри, скручиваясь в безумный вихрь ярости с примесью ядовитого до кислоты чувства омерзения, дыхание перехватило. Под рёбрами камнем заколотилось сердце.
— Мы сразу и назад, — заключил Мечеслав, тоже поднимаясь с лавки, вытягиваясь жердью твёрдой. — Передала тебе княжна Мирина Радонеговна только благодарность за все твои хлопоты.
Арьян сам не помнил, в какой миг оказался пред Мечеславом, обдавая того плескающейся через края злостью. Мгновение-другое, бешеный грохот, врезающийся в рёбра. Голубые глаза Мечеслава налились будто свинцом, делаясь твёрже стали, и тут же угасли, становясь мутными. Пошевелился рядом Данимир.
— Я пойду за отцом, — отступил он, разрывая молчание.
— Не нужно, Данимир, — раздался в дверях голос Вяжеслава.
Все мужчины разом повернули головы. Князь занимал весь проём двери. Никто не ожидал увидеть его — он в последнее время из своего стана не выходил. Заложив руки за спину, Вяжеслав неспешно прошёл вглубь хоромины. Векула и Мечеслав преклонили головы.
— Здрав будь, княже, — вымолвил первым десятник.
— Здравия, — отозвался Вяжеслав, приблизился к Арьяну, неотрывно на того глядя. Тёплые, как варёный из одуванчиков мёд, глаза князя потемнели, делаясь твёрже льда.