Хранящая огонь

Богатова Властелина

— Где? Где тебя ранили?

Взор княжны прояснился, она смотрела ему на грудь ошарашенно и потеряно. Вихсар уронил взгляд и увидел то, что так мешало дышать. Наконечник стрелы торчал под грудью. Слабость мгновенно нахлынула на него. Весь бок вспыхнул страшной болью. Он стиснул зубы, тронув обхватив железное остриё, и боль отдала в колено. Вихсар услышал приближающееся гиканье с другой стороны леса, откуда и не ждал услышать. Сквозь занавес дыма и огня видел только надвигающихся всадников. Позабыв о ранении, рванулся с земли с рыком, подхватил княжну, откинув, словно куль, в сторону, вырвал клинок из ножен. Скользящим взмахом подсёк коня первого настигшего его всадника, тот,

получив рану, споткнулся, перевернулся, рухнул, давя стрельца. Вихсар развернулся, метя ударом в другого, обрушивая клинок. Противника развернуло в седле, но не выбило окончательно. Хан нанёс новый рубящий удар верховому, полоснув его по лодыжке — больше некуда, в броне весь. Понял, что и тот его достал мечом — плечо запекло, а рубаха вся стала влажной.

— Добивай его! — крикнул издалека кто-то, мчавшийся навстречу, голос его показался вождю молодым совсем.

Вихсар обернулся, встречая ещё двоих всадников со стороны становища. Угдэй.

Не успел хан перевести дух, как перестук подков настиг со спины. Пронзительный свист, и в шею ударила жёсткая тяжёлая плеть, обив, сдавливая, вырывая остатки дыхания. Хана со страшной силой рвануло в сторону, он рухнул наземь, удар выбил саблю из рук. Хватаясь за шею, Вихсар попытался стянуть удавку, что перехватила дыхание.

Голос батыра громыхнул, сотрясая сознание, уже рядом. Лязг оружия, крики, храп лошадей и биение огня — всё перемешалось. Вихсар, сдёрнув петлю, повернулся, намереваясь встать, да тело его вовсе престало слушаться, онемело. Он судорожно охватил единым взором чащобу, выискивая Мирину. Нашёл. Забилась под дерево. Заплаканная, бледная. Живая.

— Уходи, княжич! — крикнул кто-то.

— Поймать его! За ними! Убить! — гаркнул Угдэй напоследок.

Он рухнул на колени рядом с вождём, помогая подняться. Вихсар, опираясь на руки, рванулся с земли, да помешали стрелы, а следом боль до самой кости прошила, накрыла чёрной волной от пят до головы, будто его копьями пригвоздили к земле. Он рухнул уже без чувств.

Глава 13

Что-то громыхнуло, выдёргивая Арьяна из сна. Он открыл глаза, осторожно поворачивая голову на звук. Митко виновато оглянулся, посмотрел куда-то в сторону, не на него. Арьян не мог увидеть, не попадало в поле его зрения, кто был рядом ещё. Отрок тихо поставил дубовую задвижку, раскрыл ставни шире. Повеяло бодрящей прохладой, хлынул мутный свет, расплескался по хоромине, набирая силу. Опочивальня сразу наполнилась запахами разными и уличным глухим шумом. Арьян вновь закрыл глаза, и вновь всё замерло, почудилось, что он совершенно один.

Когда в следующий раз он проснулся, было уже совсем светло. Повернул чуть голову, сквозь ресницы выхватил взглядом женскую фигуру. То была помощница травницы Ордана. Он смутно оглядел бревенчатые стены, низкий балочный потолок, сводчатую, такую же низкую, дверь. Закрыл глаза. Его перенесли в хоромину на верхний ярус, правда, Арьян так и не вспомнил, как и когда. Здесь воздух был свеж и чист, и мало солнца. Проснувшись окончательно и пошевелившись, княжич понял, что гаже и не чувствовал себя никогда. Разбитый, раздавленный, будто по нему гружёным обозом проехали раз пять, а потом табун лошадей прошёл. Но всё же был жив, дышал так же с трудом, но дышал.

Арьян лежал пластом на постели, укрытый до груди льняным покрывалом, не открывая глаз, вспоминая то, что произошло с ним после стычки с Данимиром. Из разговоров, которые он вырывал в полубреду, княжич понял, что ранения его хоть опасные, да уберегла длань божья. Смерть княжич впервые чувствовал так близко. У самого сердца дышала ледяным морозом. Помнил, как заливало его холодным потом, что катился со лба, делая влажной постель, помнил, как полосовала рёбра нестерпимая боль. Травница вытащила его из нави, сумела.

Тебе покровительствуют боги, дала жизнь земля, которую предки почитали, уважали и хранили. Поделилась она с тобой своей кровью, — говорила Краймира. И много чего ещё говорила травница, но речи её Арьян не запомнил, слова целительницы в воспалённом сознании путались в клубок, будто пряжа в руках Недоли. Любые слова срывались в пропасть, опускались на мглистое дно тяжестью и ничего не значили для Арьяна. Но иногда он всё же выныривал из недр забытья, и окружение приобретало чёткость, а слова — образ, становились осязаемыми, а он весь делался тяжёлым, как глыба льдины в холодной реке, неповоротливый, твёрдый. Время растянулось в необъятную бесконечность.

— Доброе утро, княжич, — раздался где-то рядом уже знакомый мягкий голос.

Пришлось задрать подбородок, чтобы посмотреть на Ордану. Она и в самом деле была не старше самого Арьяна, тёмная каштанового цвета коса и тёмные брови, нос чуть островатый и прямой, строгий. Губы сухие не выражали ничего, и весь её вид был такой сосредоточенный и решительный, что голос мягкий для неё и чуждым был. И одета была просто: в рубаху из небелёного льна с просторными рукавами, перехваченными тесьмой на запястьях тонких, чтобы не мешали, да в юбку пышную до пола. Обычная девка, ничего в ней не было особенного, что выказывало бы в ней помощницу целительницы, обереги на шее — и те только родовые, больше ничего. Её присутствие не мешало. Девушка всё же улыбнулась приветливо и снова принялась старательно перебирать травы, умело складывая лепестки в разные плошки. По запаху Арьян угадал чистотел и бессмертник. Всё это время, пока он был в беспамятстве, Ордана помогала перевязывать раны, смазывать и посыпать их травяным порошком, часто вытирать влажной тряпкой со лба, шеи и груди Арьяна солёный пот.

Княжич услышал шаги Данимира за долю мига до того, как брат вошёл в двери, пригибая русую голову. От его появления даже воздух пошатнулся. Арьян чуть подтянулся в постели, перетерпливая всплески рези. Где-то под рёбрами занудила тупая боль, стягивая грудь узлами.

— Лежи, куда ты? — остановил его брат, приблизившись.

Ордана, посмотрев коротко через плечо на молодого княжича, отложила вдруг свою работу, торопливо подобрала суму чересплечную и, на ходу преклонив голову низко, поправляя толстую, ужом падающую до колен косу, поспешила выйти, оставила наедине братьев, только и проскользнул да растворился подол её длинной цвета еловой хвои юбки в дверном проёме. Данимир проводил её долгим взглядом, голодным, сузившимся, едва ли слюна не течёт. А как же валганка, из-за которой, он едва горло не перервал Арьяну?

— А она ничего.

Арьян только глаза закатил. Братец всё туда же.

— Просто не видел её раньше, — повернулся Данимир, успевая перехватить взгляд старшего.

— Подай воды, — попросил княжич, сглатывая сухость, отворачиваясь.

Данимир выдохнул, внимательно и хмуро оглядел распластавшегося на постели, как блин, Арьяна, отошёл. Вернулся быстро с ковшом. Помог подняться ещё на немного. Сшитые раны нещадно жалили от проделанных движений. Арьян скорчился от муки, но всё же сел кое-как. Приняв ковш, да едва не выронил его из рук, настолько тот показался тяжёлым. Пальцы ватные, бессильные, неестественно белые и совсем не держат. Это разозлило. Арьян припал надолго к питью, увлажняя студёной водой ссохшийся язык и горло, которое уже трескалось, как земля в засуху.