Хранящая огонь
Шрифт:
— Ты так и будешь сидеть?
Мирина сдержанно кивнула, отворачивая лицо, устремляя взор вверх по склону травянистому. В следующий миг стальные руки обхватили её, вздёрнув на ноги, да так рьяно, что оторвали её от земли. Мирина охнула, когда Вихсар перекинул девушку через плечо, что куль с зерном, и зашагал вниз по склону. Оставалось только ухватиться за плечи его, ощущая, как вся кровь прилила к лицу, запылало оно жаром то ли от испуга, то ли от стыда да бешенного клокочущего возмущения. Но даже сказать ничего не успела, как Вихсар сошёл с берега, погружаясь в серо-зеленоватые прозрачные недра реки, разбрызгивая воду. Холодные капли окатили лицо и ноги. Вихсар спустил девушку легко. Мирина, сжав зубы от холода, погрузившись до пояса, нащупала мягкое илистое дно, задержала дыхание от ледяного потока. Ледяной вода только сперва
— Отпусти, — задыхаясь прошипела она, но хан только вновь её обхватил и теперь прижал к своему телу так плотно, что княжна ощутила его бёдра и напряжённую до предела плоть.
Жар мгновенно пыхнул к щекам, окатил, и теперь вода парным молоком показалась. Вихсар склонился, губы его мокрые скользнули по её губам, лишь касаясь слегка, скользнули по щеке к уху, шепнули жарко:
— Охладись, княжна, — и вместо того, чтобы выпустить, Вихсар вновь стиснул её в кольце рук и вместе с ней нырнул.
Хватка ослабела, Мирина, оттолкнувшись, отплыла, уже потерявшись в тугих водах, вынырнула, судорожно глотая воздух, смахивая торопливо с лица и волосы, и струи, моргая часто от резавших глаза капель. Затуманенный взор прояснился, и княжна поторопилась найти Вихсара, который запропастился куда-то. Нашла. Валган отплывал от неё размашистыми гребками, направляясь к середине. Мирина, сжав кулаки, зло ударила о зеркальную гладь, пошла к берегу, выбираясь на сушу по глиняным уступам берега.
Одежда, отяжелевшая от воды, липла толстым панцирем к телу, тянула к земле, воздух теперь холодил, и по коже мурашки разбегались. Стиснув челюсти и охватив себя руками, княжна вернулась к иве, прячась под зелёным пологом ветвей, села прямо на траву, унимая внутреннюю дрожь. И в самом деле, ничего такого не случилось, чего она так взбеленилась?
Мирина оглядела себя: платья больше у неё нет, а в мокром не пойдёшь же обратно. И волосы. Она перекинула косу, наспех распуская, выглядывая из ветвей. Отсюда Вихсара она не видела, но слышала всплески воды, что разносились откуда-то с другого берега. Поднялась, встряхнув мокрыми волосами, да вышла на солнце, платье посушить хоть немного. Принялась подол выжимать, да плохо получалось, пальцы не слушались, но снимать его не намерена была. Устав в конец от напрасных потуг что-то исправить, Мирина присела на поваленный дуб, уже позеленевший и почерневший по низу от времени. Осталось только ждать. Подставила лицо ещё греющим лучам жаркого кола. Бежать бы прочь, но куда? Бессмысленная попытка — нагонят, найдут. Успокоиться всё же не получалось, злость так и клокотала внутри, не унималась. Мирина тряхнула головой от разрывающих на части мыслей, от непонимания того, что делать ей, от такой близкой манящей свободы, что сейчас распростёрлась перед ней — беги на любую сторону, но чем обернётся её побег, если удастся скрыться? Не повернёт ли хан обратно в Ровицы да не совершит ли то, чем грозил, коли она ослушается? Мирина так и сидела неподвижно, тишина кругом, но бурлило всё внутри ураганом, сокрушая.
Взгляд невольно вырвал из общего вида разбросанную по траве одёжу Вихсара: рубаху шёлковую да пояс кожаный, на котором висели ножны. Вдруг представилось, как она вытащит из них нож да в нужный миг ударит. Тело всё ослабело разом, княжна оцепенела, глядя на рукоять. А потом ногой оружие поддела, откидывая прочь. Отвернулась. Не сможет, не хватит на то духа, хоть и заслужил вагановский вождь. Разве? Заслужил ли смерти такой? Мирина всё думала и не могла ответить себе честно, душила обида дикая, и на саму себя — тоже.
Лучи, вдруг выйдя из-за зарослей, ослепили её, будто в отместку. Мирина поднесла ладонь к глазам, нашла средь глади хана, но тот и не собирался вылезать из воды. Княжна шагнула в сторону и пошла по берегу, сбивая босыми ногами траву.
Луг зелёный помалу да забрал тревогу, с каждым шагом и туман смятения глубокого рассеялся, поутих. В траве княжна приглядывать стала ягоды спелые, багровые. Присела, как раньше, в девичестве, когда прогуливалась с подружками да няньками заботливыми, да принялась собирать ягоды. И совсем стало спокойно на душе. Забылась и не заметила, как Вихсар уже к берегу приблизился, выходя из воды.
Опомнилась, когда услышала уж у берега всплеск. В свете стелящихся по земле лучей жаркого кола Вихсар шагал к ней. Мирина так и пристыла на месте, поздно опомнившись, что открыто рассматривает обнажённое, справно слепленное из мышц тело мужчины, блестевшее от влаги. Взгляд безвольно вниз упал, скользнул невольно по животу плоскому, тёмной дорожке, уходящей в пах. Мирина мгновенно подняла взор, но дыхание сбилось совсем.
Вихсар вдруг закаменел, когда не увидел княжну на месте, на лицо его вдруг тень тревоги легла. Не гнев, не бешенство, а волнение. Мирина обескураженно наблюдала за ним, понимая, что и не видела раньше его таким, возмутилась и растерялась одновременно, отводя взгляд, когда глаза Вихсара всё же выискали её среди разнотравья.
Княжна и не почуяла, как смяла в ладони собранные ягоды. Вихсар, приблизившись, не потрудившись даже прикрыться, оглядел её с ног до головы как-то жадно, исступлённо. Опустился. Капли с его тела и волос мокрых окатили Мирину. Он обхватил её запястье, притянул ладонь к лицу, разжимая пальцы, собирая губами чуть помятые ягоды. Всё в Мирине сжалось, и волна горячая хлынула по телу, обдавая словно кипятком, вынуждая сердце в галоп пуститься, а когда губы холодные коснулись ладони, кольнув щетиной, поплыло всё перед глазами.
Он обрушился на неё, как ливень холодный и бурный. Мирина только охнуть успела, когда его губы припали к её губам. Не пытались ворваться, терзая её, сминали мягко, хоть и настойчиво, но не казалось, что грубо. Меж тем ощущала на бёдрах прижимающуюся отверделую плоть, вынуждающую кровь быстрее бежать по жилам. Мирина слышала его рваное дыхание, запах речной, чувствовала на языке сладость ягод, а под ладонями — сердце горячее, что билось мощными толчками. Вихсар углубил поцелуй, укладывая княжну на траву, рука проникла под мокрую ткань платья, погладила с напором бедро, скользнув меж ног, раздвигая их беспрепятственно. Мирина всхлипнула от неожиданности ощущения на своём лоне холодных пальцев, что поглаживали её твёрдо. Огненная волна омыла её всю. Вихсар отстранился немного, посмотрел на неё, дыша тяжело, о чём-то думая. В глазах у Мирины, потемнело, с новой силой плеснула с головы до ног горячая волна и обратно, когда пальцы проникли в неё. Сама не поняла, как бёдра подались навстречу, отстранились и вновь возвратились. Она, пленённая неведомо какой силой, принимала его ласки.
— Тише… тише… — прошептал донёсся откуда-то сверху голос Вихсара будто сквозь туман.
Всё перемешалось, слилось в одну сплошную нагретую солнцем реку, на волнах которой покачивалась. Охваченная волнением, переполненная чувствами разными, Мирина ощущала лишь движение его пальцев в себе, от которых тугими волнами разливалась истома, и не хотела она вовсе этого ощущать, но тело не слушалось, выдавая её всю, трепетало в его руках. Княжна не замечала, как и в самом деле потемнело вокруг, пока не хлынул холодный грозный ветер, и первые тяжёлые капли не упали на лицо. Следом раздался утробный раскатистый грохот, и земля вздрогнула, а Мирина вместе с ней. Вихсар закаменел, и в то же время дыхание его тяжёлое княжна испытывала на себе явственно. Он убрал руку, прижал княжну крепко в себе, так, что она ощутила вместе с дрожью его тела силу необузданную, едва сдерживаемую, готовую ворваться и снести всё, она била изнутри ключом. Вихсар, унявшись, отстранился. Мирина, смущённая и растерянная, совсем отвела взор.