Хранящая огонь
Шрифт:
— Наскучила тебе девка валгановская? — вырвалось само. — Может, отпустим с послами, пусть возвращается?
— Нет, — ответил резко Данимир, и взгляд остекленел, дурным сделался, сползла и улыбка с лица.
Теперь пришёл черёд Арьяна улыбаться — без издёвки не получилось.
Арьян оторвался от столба, шагнул из-под навеса.
— Ладно, пойдём. Нужно выспаться как следует перед дорогой.
Данимир, шумно испустив выдох, последовал за Арьяном. В тереме разошлись. Хотелось уж до постели поскорей добраться, тело требовало отдыха. Княжич, выйдя за дверь к лестничной клети, вдруг впотьмах налетел на что-то мягкое, что пискнуло
— Что ты тут делаешь? — сжал Лавью крепко, да не рассчитал силу. Валганка дёрнулась от боли, вдохнув глубоко, прильнула всем телом к нему.
Пусть тело и мягкое, податливое, как тесто, в его руках, будто и костей в ней не имелось, сминать только, но ему не хотелось её даже видеть, не то, что касаться, а оттолкнуть прочь, обидеть девку не хотелось ещё больше, тем более, сейчас мог это сделать слишком грубо. Да сама она верно не уйдёт.
Губы алые приоткрылись, выпуская вздох. Невольно Арьян вспомнил, как ещё в лагере валганов эти самые губы доставили ему удовольствие. Недаром Данимир к ней прикипел, подкупала своей доступностью.
— Ты что здесь делаешь? — повторил Арьян чуть хрипловато, но уже жёстче, требуя ответа.
Валганка растерянно хлопнула тёмными ресницами.
— К тебе пришла, княжич, — не стала она юлить, ответила с придыханием, и губы изогнулись в смущённой улыбке.
И в самом деле, не дверь же попутала. Арьян сжал её плечи крепче и отлепил девку от себя, шагнул к лестнице. Да только путь она вновь преградила, взяла за руку. Ладонь её маленькая, узкая, с тонкими пальцами, была горячая, словно горсть углей с костра.
— Что же, тебе Данимира мало?
Губы Лавьи растянулись в улыбке ещё шире, а глаза туманом замутнённые прищурились, блеснули чёрными угольками хитро, потянули вглубь.
— А ты мне больше по нраву, княжич. С первого взгляда ты мне пришёлся по сердцу. И хочу ночь с тобой разделить, обещаю, не пожалеешь, что пустил меня.
Она замолчала и поцеловала его. Кожу обожгло влагой в ямочке ладони, в запястье, и внутри скрутило всё от притока крови, такого мощного, что дыхание перехватило, а по телу жар разлился жидким сплавом, против воли туманя голову, отяжеляя пах, и в штанах сразу стало тесно. Толк в ласках валганка знала.
Арьян дёрнул руку, перехватывая девку за тонкую длинную шею, пальцы его сдавили горло несильно, слегка, но валганка испуганно охнула, а взгляд её прояснился. Княжич склонился низко, в глаза её бесстыжие, всматриваясь, скользя по её вытянувшемуся от трепета лицу.
— Я тебя не звал, — проговорил он вкрадчиво и доходчиво, чуть сжимая пальцы, дёргая на себя, встряхивая, вонзая острый взгляд в её угольные глаза. — И больше не приходи сюда. Поняла?
— Прогони, но я не уйду, ты можешь выпороть меня, но я всё равно буду приходить, — глаза валганки сделались чёрными, чернее их Арьян и не видел ничего, они закрутили и утянули вглубь, опрокидывая в ледяную реку с головой, даже кровь в жилах застыла.
Он поверил каждому её слову. Может, и в самом деле выпороть? Да только мало что добьётся, как бы ещё хуже не стало. Арьян выругался про себя. Ему и в самом деле этого хотелось — наказать её за то, что так бесстыдно смотрит, так открыто желает его, за то, что приучила к себе Данимира, и тот потерял голову. Нет, он не чувствовал желания, только гнев холодный и разрушающий. Пальцы будто закаменели, пристыли к её коже, и он ощущал, как едва уловимо бьётся жилка под ними. Грудь Лавьи вздымалась и опадала сдержанно и судорожно, трепетали крылья носа, чуя опасность. Валганка — стоило бы ожидать ему — вдруг поддалась вперёд, охватывая лицо Арьяна, к губам прильнула крепко. Княжич вскинул руки, жёстко сковав её подбородок, пальцами впиваясь в челюсть, другой рукой рванул за волосы. Та только вскрикнула, прижимаясь ещё плотнее бёдрами, и этот запах тягучий дурманный и мягкие губы выпили из него всю злость.
— А ты говоришь, Арьян, отправить её? И самому нужна, как я вижу.
Голос Данимира словно плетью ошпарил по лицу. Лавья отпрянула в сторону. Арьян же вытянулся прямо, поворачивая в сторону двери, наскакивая на острый, как наконечник стрелы, взгляд Данимира.
— Ты же вроде как спать пошёл, — выдохнул старший, вскипая ещё больше.
— И ты тоже, — отозвался Данимир, и слова, как булыжники, обрушились на брата.
Арьян хмыкнул, уперев руки в бока, тряхнув головой — нашёл из-за кого склоку разводить. Но брат будто весь в ледяную глыбу обратился, смотрел твердокаменно, вынуждая его испытывать вину, хотя не за что.
Старший придавил свинцовым взглядом девку. Лавья в тень вжалась вся, замерла. Отвернувшись, Арьян шагнул к лестнице, намереваясь прекратить эту бессмыслицу. Не хватало ещё разборки учинять из-за чужачки. Поднялся по ступеням, чувствуя, как летит в его спину тяжёлый взор Данимира.
С глаз постепенно спала слепая пелена раздражения, да только внутри неприятным червём точила досада от недоразумения, случившегося там, внизу. Но больше всего выбивало из колеи то, что, если б не Данимир, то он бы придушил на месте эту гадюку. Вот гадство, проклятая блудница. Да ещё братец, нашёл чем упрекнуть. Смотрел так, будто Арьян украл у него что-то.
Одна мысль била за другой, доводила до крайности. Что ни день, то ссора. Оба хороши, развели тут бабий гарем. Завтра же с отцом поговорить нужно, рассказать о Всеславе и Гостяне. Без дозволения князя Арьян самовольничать не смел, пусть Вяжеслав рассудит, что делать с ними.
Митко подлетел к княжичу, едва тот переступил порог хоромины, поторопился подсобить снять сапоги, опасливо косился, чуя, что не в духе княжич. Арьян кивнул в сторону двери, что бы отрок оставил его, и тот, быстро управившись, исчез с глаз долой. Арьяна шатало от злости, последняя капля терпения покинула его. Он расстегнул бляшки на поясе с оружием, бросил на стол, ножны с грохотом звякнули как бы в отместку, следом сдёрнул с себя рубаху, швырнул туда же и завалился на постель, закидывая руки под затылок, закрывая глаза, слушая, как бухает кровь в ушах, оглушая, а грудь сотрясается от рваного дыхания. Губы жгли влажные следы от губ валганки, вынуждая сотрясаться от ярости.
Проклятие! И какого лешего она пришла к нему? И как тут уснуть теперь?
Арьян сжал челюсти, смял кулаки так, что костяшки хрустнули, резко сел. Сонливость слетела, как и не было её, оставаться в стенах не было мочи. Хотелось просто дышать глубоко, а лучше вылить на себя ушат холодной воды да сбросить спесивость.
Княжич соскользнул с лавки. Отыскав рубаху, которая лежала сверху ножен, резкими и чёткими движениями натянул на себя, вышел за дверь. Оружие возьмёт в избе ристалищной.