Хранящая огонь
Шрифт:
— Вы поступили нечестно, — отозвался скрежещущим голосом на своей речи Найир. — Хан принял вас с миром и почтением, а твои сыновья, — оторвав жёсткий взор от братьев, батыр обратил его на князя, — твои сыновья своровали её.
Данимир аж зубами скрипнул, отворачивая лицо.
— Он в гневе и не оставит всё просто так, если вы не вернёте ему то, что забрали.
Горло перехватило от всплеснувшегося смятения, но князь опередил Арьяна с ответом, укоризненно глянув на сына, призывая не кипятиться. Да только трудно и почти непосильно было то исполнить. Утешало одно, что Мирина сейчас далеко да за стенами надёжными, и этим гадам не добраться теперь до неё.
— Передай хану Вихсару, — сказал Вяжеслав, глаза его заполонила
Вяз, что сидел всё это время спокойно, закивал бородой длинной, соглашаясь, остальные мужи тоже поддержали.
— Не будем сейчас ссору разводить, — добавил Вяжеслав. — Нам и так хватило в своё время потерь, умыли землю кровью на долгое время, так зачем рубить с горяча? Нужно разобраться во всём. Передай Вихсару, что я жду его в своих чертогах и желаю поговорить мирно, выслушаю его, чтобы найти общий уговор. Как гостя дорогого, зову его в детинец наш. А пока, — князь поднял братину тяжёлую, дубовую, резную, — вы мои гости. Пейте, ешьте с нами.
Батыр смотрел протяжно, раздумывая, закручивалось в его непроницаемо-тёмных глазах беспокойство и недовольство, вызванное недоверием, но соглашаться пришлось, хоть и явно не желалось.
— Хорошо, князь. Я всё передам, что ты сказал, — согласился, наконец, валган, поднимая чару, — за твоё здоровье, — припал надолго.
— За здравие и во славу князя, — поспели догнать Вяз, Радьяр да и все остальные мужи.
Как распили первую бочку браги, каждый погрузился в свои размышления, переглядываясь между собой хмуро, но добрый мёд, который последовал после браги, всё же в скором времени ослабил сгустившееся настороженное молчание, развязались и языки, и теперь старейшины начли переговариваться вновь о нынешнем годе, который выдался на славу урожайным. Арьян чувствовал, как князь давит его взглядом. Вяжеслав как узнал, что нашлась княжна из Ровицы и что нашёл её Арьян да с собой взял, поддержал его, а когда по приезду чужаков выяснилось, что увезли молчком, не совсем был тем доволен. Арьяна это разозлило сперва, но потом, остыв и подумав, он понял, что поступок их и в самом деле казался со стороны и не совсем правильным, как бы ни скверно то было принять. Нужно было вернуться и потребовать её у него. Да теперь что сделано, то сделано, и ничего не изменить. Вяжеслав изначально не желал на рожон лезть к племени этому и потом так и остался при своём воззрении. Конечно, ему больше ведомо, как отцы его и деды сражались долго, отстаивая свои земли, и он знает, насколько сильно то племя и грозно. Он очнулся от раздумий, когда рука Данимира сжала его плечо. Арьян чуть повернул голову, вырываясь из плена сумрака в конце гридницы, в который он вновь уставился. Данимир, смотря на валгановского посланника Найира исподлобья, сказал тихо, к уху:
— У меня уже голова как котёл, разве что не дымится, кипит. Пойдём отсюда.
Арьян, окончательно выныривая из задумчивости, единым взглядом окинул присутствующих. С братом согласился. Они вошли сюда, ещё только солнце начинало скатываться с небосклона, а теперь уже приближается ночь глубокая.
По приезду чужаков всё княжество с ног на голову перевернулось — никак не ждали таких гостей. Арьян устал. Устал так, будто из ночи в ночь ворочал мешки. И усталость была от дикого напряжения, что охватило его за то время, пока валаганы пребывали в городище, и вроде оставались на посаде, а тревожили всё едино. Заварилась каша, уж ничего не скажешь. Как он и думал, Вихсар не оставил это всё, не пустил по ветру. И злость одолевала от того, что тому Мирина нужна, а значит, ценна она ему. Не отдаст просто так. Эта мысль не давала ему спать уж которую ночь. Да ещё и отец идёт на уступки. Арьян сцепил зубы.
— Пошли, — ответил Данимиру, бросая взгляд на отца.
Поднялся с лавки, кивнул Вяжеславу, тот моргнул, позволяя идти. Княжич невольно глянул на Найира, придавливая его взглядом, да тот посмотрел только невозмутимо и так же непреклонно.
Плечом к плечу братья покинули душную гридницу, вышли под открытое умытое прошедшем ливнем небо. Тянуло от земли сыростью, продирая до нутра, прокатываясь по спине зябким колючим холодком к самой шее. Арьян втянул в грудь жадно воздух, выдохнул и снова наполнил свежестью, ощущая, как тело наливается живительной силой — побежала застоявшаяся от сидения кровь по венам. Данимир прошёл чуть вперёд, раскинув по-мальчишески руки, радуясь неведомо чему, резко повернул голову, взбились вихры, сверкнули в темноте белые зубы — улыбнулся широко.
— Темница, ей-богу, надо было раньше уходить, — сказал он.
Арьян только усмехнулся, но всё равно нехорошо, ушли, оставив отца, пусть и с воеводой и старостами. Но чревато — мёд уже туманил голову, не хватало ещё ссору затеять, которая может закончиться неведомо чем. Арьян и так седмицу весь как на углях, за себя уже не отвечал. Под конец не натворить бы дел скверных. Завтра вся эта шайка-лейка уезжает, и пускай с миром едут.
— И что теперь делать? — спросил Данимир озадаченно, но в глазах его уже блестела догадка.
Что делать, Арьян знал, как только покинул Мирину там, в лесу. Возник перед глазами образ княжны, и желание сделать её своей отозвалось ударом сердца под рёбрами в предвкушении. Княжич словно омылся ключевой водой, и силы прибыли к нему, забили родником. Поскорей бы они уехали уж! И тогда он поедет к ней и будет просить у княгини Световиды отдать её за себя. Вот и всё решение, которое только крепло всю седмицу и доводило его до изнеможения от нетерпения, разрывая душу на части от того, что не может броситься за ней вслед. Внутри всё скручивало от ожидания, но теперь уже недолго осталось.
— Со мной поедешь? — спросила Арьян, возвращая из глубины взор на ожидавшего ответа брата.
Данимир приподнял бровь, прищурившись лукаво, и довольная гримаса застроилась на его лице.
— Понравилась, значит, глаза-то чего так сверкают, как у кота?
— Понравилась, — не стал таить старший.
— Когда отбываем?
— Завтра. Как только уедут они.
— Хорошо, а то как бы хан впереди тебя не оказался.
Арьян застыл, будто ледяной водой его окатили, а грудь камнем обратилась, и мысли одна за другой в голову полезли. И такое нетерпение нашло, хоть в пору прямо сейчас бросаться за княжной. Данимир опустил плечи, шагнул к Арьяну, посмотрел в глаза, в тёмные и влажные, как колодцы.
— Ты что надумал с Всеславой делать? — вдруг спросил брат, вытягивая из оцепенения. — Она уже целую седмицу мается тут. Отпустишь? А то как ты привезёшь одну невесту, а тут другая томится?
Арьян сжал челюсти, облокачиваясь о столб, подпирающий часть навеса крыльца, скрестил руки на груди. О Всеславе он думать забыл, как только она перестала маячить перед глазами.
— Отпусти Всеславу к родичам, пусть катится, может, найдёт себе счастье как-нибудь, попытается.
Арьян взором его колким пронизал, Данимир напрягся, смолкая.
Конечно, виноват он во всём, и вину эту уже ничем не искупишь, останется на сердце, как та самая рана на руке отца. Арьян неутешно выдохнул, сглатывая горечь от того, что так всё вышло нехорошо.
— А Гостяна сослать бы подальше куда. Ему-то что было делать, если баба подол подняла перед ним? Он и брал. А тем более, такая…
У Арьяна аж ладони зачесались, так злость прошибла, но тут же унялся, снисходительно глянул на брата и головой качнул. С Данимира станется. У того только бабьи юбки на уме. Хотя в женском стане теперь не пропадал столь долго, видно насытился своим подарком.