Хранящая огонь
Шрифт:
— Я с ним поеду, Нечай, — вырвалось само собой, чтобы поскорее прекратить это безумие.
За женщинами вышли уже и витязи Явлича, как бы только хуже они не сделали. И ком волнения дикого и тошноты к горлу подступил, но Мирина быстро проглотила слёзы, не позволяя себе показывать и доли сомнения в собственных словах.
Казалось, слова её подействовали только через время, пробились через толщу ярости, плечи юноши чуть опали. Он опустил взгляд на сестру, непонимающе уставившись на неё, лишь морозной коркой покрылись голубые глаза.
— С
— Да, — кивнула твёрдо.
Черты Нечая, уже чёткие, но ещё не огрубевшие, стали резче вдруг, от чего накатила неуверенность, но Мирина быстро поборола её.
— Отец бы не одобрил, — ответил лишь брат, вперившись теперь в сестру, царапнув каким-то осуждением, что для неё хуже смерти было, но осуждение это тут же погасло в его глазах ясных, голубых, пылких и ещё совсем юных, сменившись растерянностью.
— Сын, оставь! — выкрикнула со своего места Световида, наблюдая за всем со стороны.
И как только хватало на то выдержки? Да всё же, видно, не в силах сдерживать страх за чадо любимое. Через наполнивший голову туман и тяжесть Мирина видела, как Нечай, плотно сжав губы и больше не сказав ни слова, отступил, скрывая в глазах непонимание и смятение, а может быть, и презрение. А ведь он за неё вступился, не побоялся, отец бы гордился. Нечай прошёл мимо матери, та, проводив его взглядом, сжала руки в кулаки, сдерживаясь, чтобы не броситься вслед, а потом резко повернулась к Мирине и посмотрела так люто и ненавистно, будто грудь стрелой пронизала.
— Завтра буду ждать тебя у главных ворот, — дёрнул к себе голос низкий Вихсара.
Княжна лишь поглядела на валгана через плечо, повела им зябко, пообещав себе в мыслях сбежать вновь, попытаться, хоть вернуться теперь и некуда, коли уже обещала себя ему перед родичами, всеми домочадцами. И, наверное, впервые ощутила она горькую, как полынь, ненависть и омерзение к себе же. Она отвела взор от Вихсара и пошла в сторону хоромин, не обращая ни на кого внимания. Только потом заметила, что за ней следовали Векула с Мечеславом. Им нужны были объяснения.
Мирина остановилась уже у построек теремных, обернулась, глянув на сурового, здоровенного, что гора, Векулу и пребывавшего в хмуром недоумении Мечеслава.
— Возвращайтесь в Явлич, там вы нужнее.
— Дык как же… — вступился было Мечеслав.
— Передайте княжичам мою благодарность за все хлопоты, — Мирина запнулась, сглатывая слёзы, вставшие камнем в горле, и, дёрнув плечом, глянула на небо, на котором уж звёзды пропали и месяц — к дождю. — Холодает уже, доброй ночи, — сказала и пошла прочь, оставляя витязей во дворе под густеющим чернотой ночным небом.
Они ведь ехали сюда, не думая увидеть здесь валгановского вождя, как и Мирина не ждала того. Всего лишь на миг представила, что было бы с Нечаем, если бы позволила вступиться, и мёртвой стужей окутало. Нет, не нужно никакой вражды, и войны не желает она ни для кого, крови напрасной. Права Световида, лучше добровольно уйти, как бы горестно и больно от того ни было.
Мирина не помнила, как поднялась по лестнице, очнулась, когда следом за собой услышала быстрые шаги. Световида уж к ней спешила, взволнованная, бледная до серости. Княжна поспешила войти в горницу, чтобы разговор предстоящий никто более не услышал.
— Выйди, Евгастья, — попросила Мирина встрепенувшуюся от неожиданности девочку, сидевшую на лавке за веретеном. Та, как завидела княгиню в дверях, голову пригнула, опустила взор в пол и не поднимала, пока за дверь не выскользнула, что мышка юркая.
В свете лучин черты Световиды и вовсе были резкие, холодные, словно из льда вырубленные, а из глаз ярь обжигающая хлестала безжалостно, будто сухими вспышками молний, предвещая лютое ненастье. И верно день этот сумасбродный не закончится никогда.
— Ну что, добилась чего хотела? — набросилась княгиня, едва только ушла чернавка.
— Не хотела! — попыталась защититься Мирина, отводя взгляд от разъярённой матери, следя из-под опущенных ресниц, как колышется огонь светца.
Но Световида вдруг бросилась к ней сама, схватила за плечи, тряхнула.
— Добром прошу, уходи с ним миром, — зашипела она сквозь зубы сдавленно, умоляюще. — Они братья тебе, пожалей! Он убьёт их, сожжёт детинец.
Мирина и дышать забыла, как, заморгала часто, не узнавая мачеху, а каждое сказанное ей слово будто клеймом отпечатывалось на душе, так невыносимо было слушать её мольбу и слова страшные. И след усталости и дикого напряжения отразился вдруг на лице женщины, в глазах, делая её намного старше. Груз неведенья видно мучил её не один день, и теперь это сказалось, едва она слабину дала. Видно давно валганы ожидают тут её, держа всех в надрыве, и княгиня вся как на иголках, теперь понятно её поведение отчуждённое, а после — безумство.
— Я пропаду с ним, если уйду, — вырвались само собой.
— Не пропала же до сих пор, расцвела только. Да и по нраву ты ему пришлась, сильно не обидит.
Слова словно ковшом горячей воды окатили с головы до ног, ударили в грудь, и рубцы на спине зачесались, напоминая о том, насколько ласково он её привечал у себя. Хоть понимала, за что получала наказание, да не могла этого терпеть, просто невозможно было. Никто никогда не обращался с ней так.
— Что ты такое выдумываешь?! — взъярилась Мирина от несправедливости, не веря своим ушам. Неужели совсем мачеха обезумела от отчаяния?
Но княгиня мимо ушей пропустила её крик, вырвавшийся из самой глубины души, усмехнулась, кривя блеклые губы.
— А то и говорю, он же за тобой приехал, просил отдать в жёны. А как смотрел на тебя! Слепая только не увидит, как жаждет он тебя, такое невозможно нарочно показать, женщину не проведёшь, бабье чутьё не обманешь. Ты верно глупая, что не замечаешь, какими глазами смотрит он на тебя. Да он влюблён просто в тебя без остатка. Любая девка мечтает, чтобы на неё смотрели так голодно, вожделенно.