Хранящая огонь
Шрифт:
Угдей сжал терпеливо челюсти, настаивать не стал. Вихсар всё же обратил на него взор. Воин был одет в просторный кафтан ниже колен из стёганого сукна, запахнутый наискось, завязанный ремешками на боку. Из оружия только широкий кинжал с резным костяным навершием, в кожаных, украшенных мелкой узорной вышивкой ножнах, подвешенных на тонком поясе.
— Всё тихо. Ушли воличи раны зализывать. Они теперь уже не вернутся и не придут забирать павших в бою своих братьев, — пустился доносить батыр.
Вихсар помрачнел — тяжесть легла на сердце от утраты. Он ведь так и не смог выйти к погребальному костру, проводить своих соратников в последний
Вихсар, кривясь от острой рези, приподнялся. Угдэй вышел из шатра, следом послышались короткие распоряжения. И уже вскоре воины внесли тяжёлый поднос с жареной лосятиной и кувшинами вина.
— Сегодня была славная охота, — пояснил Угдэй, пройдя к низкому круглому столику, где и оставили еду.
Батыр опустился на ковёр, скрестив ноги. Запах съестного въелся в нос, дразня, пробуждая зверский голод — Вихсар не ел уже третий день к ряду. Угдэй, выдернув из-за пояса тесак, принялся сосредоточенно и с удовольствием рассекать массивный ломоть на тонкие полосы. Качнувшись вперёд, хан поднялся. От притока крови на время в глазах потемнело, но слабость отступила быстро. Накинув кафтан, который подал Тимин, Вихсар повернулся к помощнику.
— Позови ко мне княжну, — велел он.
Со вчерашнего утра не видел, а казалось, будто вечность. И Агреш не спешил появляться с доносом, хотя может, он и приходил, да Угдэй не позволил тревожить.
Отрок поклонился, поспешил исполнить поручение.
Потребность увидеть Сугар ткнулась в грудь настойчиво и так открыто, что по телу разлилось приятное тепло. Предвкушение скорой встречи, будто глоток животворной воды, даже горькая полынь, показалась бы сейчас сладкой.
Ступая по мягкому ковру, Вихсар приблизился к очагу, опустился не без труда в ворох подушек и тюков. Батыр, подхватил кувшин с пёстрой росписью на пузатых боках, влил в чашу ароматного, тёмно-бардового смородинового вина-зелья, подал хану. Вихсар потянул в себя маслянистое сладко-горькое вино, задумчиво смотря на струйки дыма, что выскальзывал через небольшое круглое отверстие кровли. В нём было видно вечернее зеленовато-сизое небо. Выпитое притупило резь, а когда хан допил всю чашу — она исчезла совсем, делая его свободным от телесных мук. Сон окончательно растворился, как этот самый дым, поднимающийся ввысь.
Распив за разговором с батыром кувшин, Вихсар всё поглядывал в сторону дверного проёма, ожидая увидеть там княжну — она задерживалась. Нетерпение охватывало всё больше. Угдэй за трапезой продолжал всё рассказывать что-то, смысл его слов за ожиданием остался размытым и туманным. Когда батыр подхватил второй кувшин, Вихсар решил сам пойти к ней, но тут же полог вдруг скользнул в сторону. Вихсар напрягся весь в ожидании увидеть княжну, но разочарование от того, что в шатёр шагнул Багдар, окатило отрезвляющей волной, растирая его в ледяную крупу.
Угдэй грозно подобрался весь, невольно сжав в кулаке тесак.
— Что там?
— Пленница… — начал мрачно Бадгар поглядев на хана. — Уже несколько раз ловили, что делать? Не угомонится никак.
Угдэй от гнева покрылся багряными пятнами.
— Вы что, девку не знаете как усмирить? — разразился было ругательствами.
— Приведи её сюда, — перебил Вихсар, решая посмотреть на неё поближе.
Бадгар, склонив голову, вышел из шатра. Вихсар подхватил полоску мякоти, положил себе в рот. Полог откинулся вновь и внутрь грубо толкнули девку. Пленница, охнув, споткнулась о край ковра и едва ли не кулём вкатилась, а как только поняла, где оказалась, и кто перед ней, замерла в страхе. Ей не пришло мысли склонить хотя бы голову, потому Бадгар быстро поправил её положение, настиг девку в один шаг. Схватив жёстко за волосы, ткнул в землю носом.
— Ну, говори, чего хотела! — прорычал в самое ухо надсмотрщик, нависая грозно, но девка будто язык проглотила, всхлипывала только.
Воин, не выдержав её скулежа, занёс руку — глухой удар, и девка упала на землю, но тут же была вздёрнута на колени вновь. Из рассечённой губы её потекла кровь.
Вихсар хмуро глянул на Бадгара. Тот девку всё же выпустил, но не отошёл. Пленница будто и не замечала, как тонкая струйка по подбородку потекла, капая на волосы и платье. На руках её алели многочисленные синяки и ссадины. Вихсар приказывал её не насиловать, и нисколько не сомневался, что его веление будут исполнять беспрекословно. От потрясения она притихла — удар всё же привёл её немного в чувство — взгляд прояснился. Вихсар отметил, что воличанка была приятна собой, не портили её и растрёпанные волосы, завитками, взмокшими от слёз, обрамлявшие лицо немного узкое, с алеющим следом на щеке от руки воина. Тонкий нос, изломанные брови, губы маленькие. Ресницы короткие, но пушистые, дрожали, оттеняя яркие зелёные глаза. Она поглядывала из-под ресниц на Бадгара с ужасом.
— Говори, — потребовал жёстко надсмотрщик вновь. Он явно выходил из себя от её молчания.
Угдэй поёрзал на месте, он бы сам не церемонился так, давно бы отдал бабу на утеху воинам, которые в воздержании уже слишком давно.
Воличанка перевела взгляд на хана.
— Отпусти… Отпусти домой, прошу, — обронили дрожащие губы сквозь беззвучное рыдание, слёзы градом текли из мокрых глаз, заливая щёки. — Домой отпусти, прошу.
— Довольно, — рыкнул на неё Бадгар, оскалившись гневно, чуя, что та снова в рыдании зайдётся.
Девица смолкла послушно, смотря с отчаянием на хана. Раньше бы Вихсар и сам не отказался от трофея. Но сейчас он ждал другую. Даже Лавья стала горькая и солёная, как морская вода после того, как появилась в его постели Мирина. Её вкусом сладким и спелым он никак не мог насытиться, каждый раз, из ночи в ночь. И сейчас, смотря на пленницу и будто сквозь неё, он вспомнил самую первую из ночей с княжной…
Вихсар вздрогнул, сжал зубы и кулаки, чувствуя, как при мысли о Сугар сгорает до самого основания. Придётся самому идти к ней, слишком долго она заставляет его ждать.
— Домой ты уже не попадёшь, — ответил он, наблюдая, как увяла зелень в глазах пленницы. — Если будешь тихо и смирно себя вести, пойдёшь в услужение к княжне, — заключил он. — А если нет, то станешь ублажать моих воинов.
Девка хлопнула ресницами, проглатывая сказанное, ошарашенно посмотрела на Угдэя, потом на Бадгара, понимая всю тяжесть незавидной своей судьбы, которая грозила ей, если попытается ещё раз сбежать. Вот и хорошо. Вихсар глянул на Бадгара, жестом приказывая увести. Воин подхватил девку, как мешок с ветошью, поволок прочь из шатра.