Хребет Индиго
Шрифт:
Я притормозил у ворот, готовый сойти и открыть их для нас, когда взглянул на лес и увидел шлейф дыма, поднимающийся от верхушек деревьев. Он находился примерно в том же месте, что и хижина Бриггса.
— Что за черт?
Был июль. Пожары в июле были не только не нужны, но и чертовски опасны.
— Что? — спросила Уинн, проследив за моим взглядом. — Разве сейчас нет ограничений по кострам?
— Да. — Я развернул квадроцикл, и вместо того, чтобы ехать домой, мы понеслись по ландшафту в сторону хижины моего дяди.
Уинн крепко прижималась ко мне, пока мы пробирались сквозь деревья и поднимались по дороге. Запах обугленного дерева и костра донесся до нас, когда мы преодолели подъем и въехали на поляну перед хижиной.
Бриггс стоял возле кучи горящих сосновых сучьев, из центра которой поднимался дым. Оранжево-красное мерцание пламени щекотало воздух, посылая искры на ветерке.
Я припарковался и слетел с квадроцикла, подбежав к дяде.
— Бриггс, какого хрена?
В одной руке у него была лопата. В другой — шланг.
— Харрисон? Что ты здесь делаешь? Я даже не слышал, как ты подъехал.
Харрисон? Блять. Я выдернул лопату из его руки, воткнул конец в грязь, зачерпнул немного и бросил в пламя.
— Эй! Я…
— Пытаюсь сжечь всю эту гребаную гору.
— Это сжигание кучи мусора. Всё под контролем.
Я проигнорировал его, разгребая лопатой так быстро, как только мог. Затем я выхватил шланг из его рук, заливая огонь. Пар с шипением прорывался сквозь кучу.
Негромкий кашель заставил меня повернуться и увидеть Уинн позади себя.
— Что я могу сделать?
Я протянул ей шланг.
— Кто ты? — спросил ее Бриггс. — Харрисон, кто это? Какого черта ты делаешь с другой женщиной? Энн знает?
— Я Гриффин, Бриггс. Гриффин, — рявкнул я. — Это Уинслоу, и ты ей мешаешь. Двигайся.
Он вздрогнул от громкости моего голоса и отпрянул в сторону.
Твою мать. В моем возрасте мы с папой выглядели бы почти одинаково. Я должен быть терпеливым. Я должен быть спокойным. Но пожар в июле? Мы ждали до глубокой зимы, когда на земле было два фута снега, прежде чем сжигать кучи мусора.
С дороги донесся гул мотора, и папин пикап затормозил рядом с квадроциклом. Он выскочил со стороны водителя и побежал в нашу сторону.
— Что происходит? Я увидел дым.
Я подождал, пока он подойдет достаточно близко, чтобы бросить ему лопату, разозлившись настолько, что едва мог видеть отчетливо.
— Поговори со своим братом. Он думает, что я — это ты.
Не говоря больше ни слова, я схватил Уинн за свободную руку и потянул ее прочь от шланга. Она последовала за мной, молча забралась на заднее сиденье квадроцикла и держалась, пока я мчался по дороге прочь от хижины.
— Черт побери! — Я покачал головой, мое сердце бешено колотилось.
Уинн крепче прижалась ко мне. Она услышала меня.
Мы поехали прямо к дому. Я припарковался в амбаре, давая тишине успокоиться после того, как заглушил двигатель. Затем я повесил голову.
— Становится хуже. Я не хотел в это верить. Вчера он был таким… нормальным. На параде. На родео.
Бриггс выглядел точно таким же человеком, которого я знал всю свою жизнь. Он ездил с папой по городу и помогал ему некоторое время. Он был на арене родео, разговаривал со своими приятелями и пил пиво.
— Он был настолько нормальным, что я подумал, может быть, я раздуваю из мухи слона. Может быть, я зашел слишком далеко. Но…
— Это не так.
Я покачал головой.
— Что-то должно измениться.
И либо мой отец будет настаивать на этих переменах, либо я должен буду сделать это сам.
— Мне жаль, — прошептала Уинн, опустив поцелуй на мое плечо.
Я повернулся и взял ее лицо в свои руки. Эти глаза цвета индиго впились в меня. Они видели страхи. Сомнения. Разочарование. Они дали мне место, куда я мог все это выложить. Место, где можно просто… быть настоящим.
Этим утром она сказала мне, что я несу бремя. Так и есть. Но здесь, в этот момент, она была рядом, чтобы помочь разделить это бремя.
Я поцеловал ее в губы, затем помог ей подняться на ноги.
— От нас пахнет дымом.
Взяв ее руку в свою, я повел ее в дом и прямо в ванную, где включил душ. Мы сняли грязную одежду и встали под струю, как два человека, которые принимали душ вместе сотни раз. Легко. Комфортно. И пока мыльная вода каскадом стекало по нашим телам, запах костра и стресс моей семьи улетучились.
Мои руки нашли влажную кожу Уинн в то же время, когда ее губы нашли мои. Желание к ней вихрилось вместе с паром, и когда я поднял ее на руки, прижимая спиной к кафельной стене, чтобы погрузиться в ее шелковистое тепло, все остальное в мире не имело значения.
Ни драма. Ни семья. Ни огонь.
Только Уинн.
Мы кончали вместе с дрожащими конечностями и исступленными стонами, задерживаясь, пока вода не остыла.
Она зевнула, когда я протянул ей свежее полотенце.
— Устала?
— Всё нормально.
— Может, попробуешь поспать? — Потому что я и сам не прочь вздремнуть. Казалось, что наш разговор в кресле-качалке состоялся несколько дней назад, а не часов.
— Не знаю. — Она встретила мой взгляд в зеркале, и страх, скрывавшийся за ним, был подобен удару по нутру.
Я подошел ближе и взял ее лицо в свои руки, мои пальцы пробирались сквозь мокрые пряди волос у ее висков.
— Я буду обнимать тебя. Если тебе приснится кошмар, я не отпущу тебя.
Ее тело обмякло, и она уткнулась лбом в мою грудь.