Христианство и религии мира

Хмелевский Генрик

Общаясь благодаря торговле и в результате постоянных войн с народами Финикии и Египта, греки сохраняют, однако, свой особый пантеон. В богах других государств они узнают олицетворенные представления о тех же самых силах природы и общественных явлениях, которые обожествлены у них самих. Характерно, что Геродот, писавший свою историю до 450–440 годов до н. э., для определения египетских богов использует греческие названия. Например, говоря о храме Амона в Фивах, он пишет: «Все те египтяне, которые имеют на своей земле храм Фивского Зевса или живут в Фивском округе, не употребляют для жертвы овец, а только коз» [54] . Точно так же при описании других египетских божеств он находит им соответствия в греческом пантеоне. Поскольку Амон в это время был высшим официальным божеством Египта, так же как Зевс был высшим богом греков, это отождествление Геродот применяет почти автоматически. Не следует, однако, делать из этого далеко идущие выводы, что именно так и возникало понятие единого

бога. Тем не менее такое отождествление некоторым образом сближало божества, чтимые одним народом, с божествами других стран. Еще более тесный контакт с культурами, созданными народами Азии и Африки, устанавливается в период завоеваний Александра Македонского, что ускоряет процесс синкретизации. Александр Македонский сокрушает персидскую монархию, завоевывает Палестину, Египет. В один из своих походов он добирается даже до отдаленных районов Индии. Греки распространяют свое влияние на весь Ближний и Средний Восток, их владения охватывают пространство от Монголии и Тибета до Средиземного моря, где почти половина территории — их колонии. После смерти Александра, на несколько лет объединившего под своей властью все эти колоссальные пространства, его полководцы создают ряд государств, включающих различные народы с разной культурой.

54

Геродот. История. М., 1888, стр. 138.

На месте древнего Египта возникает государство Птолемеев, доходящее на севере до самой Иудеи. Селевк создает другое самостоятельное государство, включающее бывший Вавилон и древнюю Ассирию, районы Мидии и Персии. Еще дальше, у границ индийского государства Маурьев, возникает Бактрия. Эти земли со времен древнего Ура множество раз меняли хозяев и государственное устройство. Теперь там стали править греки, точнее, люди греческого происхождения, которые подверглись влиянию обычаев, отношений, общественного уклада, созданных в этих государствах Востока в процессе их тысячелетнего развития.

Тирания греческих царьков столкнулась с идолопоклонническим культом правителя — бога на земле, характерным для Персии и Египта. Греческая культура столкнулась с культурой Персии, Индии, Египта, Сирии, наконец, со своеобразной культурой евреев. Греки познакомились с другими взглядами на мир, с другим объяснением его возникновения, с другими формами религиозных культов. Одни были ими отброшены, как варварские, другие вызвали у них глубокий интерес (например, культ Агура-Мазды и учение о борьбе света с тьмой, добра со злом). Они отвергли обрызгивание бычьей кровью очистительной жертвы, но фигура Митры — спасителя мира привлекла их. Привыкнув у себя дома к спорам, дискуссиям, философствованию, они не смогли остаться равнодушными и к философским идеям Упанишадов.

Наступает великое перемешивание понятий о человеке, мире, богах. Религия, служившая на Востоке, как и везде, с самого начала инструментом господства человека над человеком, приспосабливается к политическим целям. Боги, наделенные необычайным могуществом, должны благословить власть новых правителей. Но какие боги? Греческие? Чувствуя себя не слишком уверенно на новых тронах, властители отлично понимали, что это не так легко осуществить. Века традиций и обычаев народа, каста жрецов — все это будет противостоять новым богам. Необходимо было нечто новое, объединяющее победителей с побежденными, во всяком случае, с местной аристократией, которая всегда первой находит общий язык с победителями. Начинаются попытки создать новую религию, в которой элементы местных культов были бы объединены с основами религии победителей (это случалось и раньше, но не в такой открытой форме). Такой попыткой, например, было признание Птолемеями государственным культом культа Сераписа, женившегося на египетской Изиде.

Интересны способы, которыми добивался этого севший на древний трон египетских фараонов грек Птолемей I. Он созвал комиссию, состоящую из греческих знатоков религии и из египетских жрецов. Результатом работы этой комиссии и было установление культа Сераписа, который был Озирисом-Аписом в египетской религии и в то же время Гадесом из Синопа в религии греков. Его супруга, египетская Изида, позаимствовала довольно много из культа своей греческой коллеги — Деметры, в том числе мистерии, разыгрываемые ее почитателями для посвященных. Так был создан новый культ. Надо сказать, эта попытка имела успех, и культ Сераписа распространился даже за пределы Египта. С такой же целью греки придали новые черты широко распространенному в Малой Азии культу Великой Матери. Из него был устранен варварский обычай кастрации жрецов. Такую операцию над ними производили в память о поступке возлюбленного богини, убедившегося, что ей стало известно о его неверности. Культ этот был приближен к безобидному культу Деметры с его сельскохозяйственными мистериями. Вероломный любовник богини (по-гречески его звали Аттисом) был прощен. Отраженный в элевсинских мистериях культ воскресающей из мертвых богини зерна, которая символизировала возрождающуюся, оживающую весной природу, был перенесен на Аттиса, который также стал «воскресать из мертвых». К этому было добавлено обещание, что почитатели Аттиса, как и он, дождутся спасения «после трудов жизни своей».

Соприкосновение греческого мира с миром Востока было, следовательно, первым фильтром, через который были пропущены религиозные представления разных культов, сформировавшихся в разных общественных

условиях. Дело греков, ассимилировавших элементы восточных культов, признанные ими, позже было продолжено Римом, когда он в свою очередь приобрел господство над миром. Независимо от этого Рим и в более ранние периоды сам по себе черпал из сокровищницы Востока. Еще во времена республики, в 205 году до н. э., в Рим был привезен черный камень, символ фригийской Великой Матери. Культ был перенят в его первобытной, можно сказать естественной, форме, без греческих переработок, т. е. с кастратами-жрецами и прочими обрядами, отправляемыми в Азии. Культ Великой Матери становится государственным культом, а со временем приобретает такую популярность и такой высокий ранг, что в последние годы существования Римской империи Великая Мать именуется Матерью Богов. Когда римские легионы овладели Грецией, когда их тяжелая поступь прогрохотала по дорогам Сирии, Палестины и Египта, затихнув только у границ государства партов, занявшего место греческой монархии на Востоке, процесс синкретизации религий стал продолжаться с новой силой. История религии свидетельствует, что богам всегда приходилось ладить с земной властью. Даже если сперва эта власть им не нравилась и они находились в оппозиции к ней, в конце концов, как только она стабилизировалась, они шли к ней на службу. Когда Рим станет центром Средиземноморья, богов начнет тянуть туда, в центр, в метрополию, в резиденцию цезарей, которые быстро усвоили обычаи и привычки восточных властителей с их роскошью, неограниченной властью и даже божественным происхождением. Где же более подходящее место для богов, как не рядом с наивысшим, — да что там! — единственным земным богом? Жрецы тоже упаковывают статуи своих покровителей и тащат их в Рим. Сперва их туда не очень пускают, поэтому они воздвигают храмы в предместьях, чтобы постепенно проникнуть в центр. Странствуют вокруг Рима Серапис и Изида, с Востока прибывает солнцеликий Митра, вырастают тут и там синагоги еврейского Яхве, храмы сирийских Ваалов.

В Риме начинается как бы великий съезд богов и великий взаимный обмен опытом, который приводит к все большему сближению и слиянию разных культов. Например, конкурировавшие вначале культы Изиды и Великой Матери становятся похожими один на другой. «Матерь получила свою серию праздников, праздников весны с эффектно драматизированным мифом о смерти и воскресении Аттиса; аналогия с прежними праздниками в честь Озириса и Изиды была очевидной и вела к отождествлению обеих богинь.

Такое отождествление, не ограничившись этими двумя богинями, становится характерной особенностью синкретизации, облегчая переход ее адептов к христианству» [55]

55

Т. Zielinski. Elementy wschodnic w religiach swiata antycznego. W zbiorze «Religie Wschodu». Warszawa, b.r. str. 454.

Римские цезари, как и Птолемей египетский, предпринимают попытки сделать из религий смесь, которая смогла бы сцементировать государство, созданное из множества разнообразных элементов, границы которого простирались от Англии и Татр в самую глубину Азии и Африки. Когда Аурелиан установил культ «непобедимого солнца» как высшего божества Римской империи, торжественным днем его праздника стало 25 декабря, день зимнего равноденствия, считаемый днем рождения нового солнца, нового бога. Весенний день воскресения бога из мертвых в культе Великой Матери, зимний день рождества бога в государственном культе солнца — это два камешка в мозаике, которую представляет из себя христианство. Ведь и по сей день христианский бог рождается 25 декабря, а воскресает из мертвых весной.

Проникновение восточных религий в Рим, их укоренение там, расширение их влияния — все это вызвало к жизни еще одно явление, заслуживающее нашего внимания, — мистерию. Восточные религии любят таинственность. Она необходима жрецам для того, чтобы держать толпу почитателей вдали от совершаемого в храме. Непосредственный контакт с богом — таинство. Он должен быть таинством, чтобы бог не стал будничным, чтобы страх перед его непознанными возможностями поддерживал его авторитет. Прежде чем «непознаваемое» стало предметом метафизических рассуждений философов, была подготовлена почва темнотой храмов, таинственностью различных «святых» мест. Они недоступны для рядовых почитателей, туда допускаются лишь посвященные, и то не все. Есть такие места, куда имеет право входить только один верховный жрец.

Уже в религии греков были свои мистерии, связанные с культом Деметры. Рядом с этим хлебным культом появился культ крови бога, которая очищает, дает некое неопределенное избавление. Мистерия в честь Митры соперничает с мистериями в честь Матери Богов и Аттиса, с мистериями Изиды, Деметры.

Божий хлеб и божья кровь… Нет, мы не утверждаем, что непосредственно из этих варварских обмываний кровью священного быка выросли христианские таинства исповеди и причащения. Но и то и другое было создано человеческой мыслью, сотворено человеком. Следует также заметить, что христианские религиозные обряды вовсе не были открытием. Мистерии, полные божественных тайн, подготовили признание истиной слов евангелия: «И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: примите, ядите; сие есть тело мое. И взяв чашу, и благодарив, подал им и сказал: пейте из нея все, ибо сие есть кровь моя нового завета, за многих изливаемая, во оставление грехов» (Матфей, гл. 26, ст. 26–28).