Христиерн II и Густав Ваза

Лажечников Иван Иванович

Екатерина, сжалься!.. Дети, о скажите, Что вы счастливы... Ради Бога.

(Гаральд и Эрик, обнявшись одной рукой, закрывают друг друга епанчей своею.)

Гаральд

Король!

Эрик

Ужасный призрак! Кровь, кровь на нем; струями Бежит с его одежды.

Гаральд

Лужа Кровавая под ним стоит.

Эрик

О, Боже!.. Сгинь, сгинь, проклятое виденье!

Христиерн

Дети!

(Влачится к стене, дергает за звонок, и падает; прибегают служители, офицеры и стража.)

АКТ III

Явление I

Комната со сводами, в окнах решетки железные. Напротив к левой стороне дверь; направо две двери.

Матильда и Гаральд

Матильда

(сидит у стола, погруженная в задумчивость; услышав, что кто-то вошел, вздрагивает и оборачивается)

Я думала, сын мой!.. Нейдет!.. Здоров ли? Не новое ль грозит ему несчастье?

Гаральд

Здоров и, ласками коварными опутан, Не мыслит, что отца могилу ими Скрывают от него.

Матильда

Вот как! он-то Заставили, и мать забыть. Ведь это ласки Христьерна, короля трех королевств, Не дряхлой пленницы!..

Гаральд

Несправедлива Не будь. Вчера, лишь только он ступил На датский берег, первой мыслью, первым Его желаньем было броситься В объятия твои; но донесли, Что заперлася ты и спишь сном крепким. Сейчас он будет.

Матильда

Мало им, что мужа Злодейскою рукой меня лишили, И сына у меня отнять хотят! Но, друг, мы не дадим — мы не дадим, Не правда ли?

Гаральд

Пока хоть капля крови Останется во мне.

Матильда

(схватив его руку, прижимает к сердцу)

Родной ты мой, Мой благодетель!

Гаральд

Нет, я прочь от дани этой: Кронсгельма сын трудится для себя; Отца и матери он мститель, а вы — кстати!..

Матильда

Да мне-то что! спаситель ты Густава. Не знаешь ты, кого... еще спасаешь В нем...

(Прислушивается к двери.)

Гаральд

Никого здесь нет: не бойся, болен Король; ужасный сон он в полночь видел, И слег.

Матильда

Так слушай же. В Далекарлийских Горах мы рудники имели; там Я сына родила. В то время молоко Пропало у меня: что ж? рудокопов жены Взялися моего ребенка грудью Своей по жеребью кормить; и был здоров Густав мой, и с тех пор в горах Густава Все жители дитёй СВОИМ зовут. Там рос он лет до десяти; любили Его, как сына милого Далекарлийцы И гордо на руках своих носили; И он к ним так привык, что лиц их черных, Объятий их запачканных не бегал; И часто пропадал по целым дням Он в рудниках. Раз, как теперь я вижу: Толпа — что говорю, толпа? — народ Из гор спустился на долину нашу И, будто море, затопил ее — Все рудокопы, жены их и дети — И впереди у старца на руках Мое дитя: ему лет восемь было: Мое дитя в серебряном венце. На этот дар сложились рудокопы И лепту равную все принесли. Как был хорош в венце мой сын, мой Ваза! Как радостно ручонками он бил И ласково и гордо на народ Смотрел! И воздух наполнялся кликом: «Да здравствует король, Густав наш, Ваза!» С тех пор меня все эти клики будят, Во сне и наяву Густава вижу В венце.

Гаральд

Народа голос — голос Бога! Недаром матери предчувствие, недаром, Лишь только он ступил на датский берег, Ему спасенья путь уж изготовлен.

Матильда

И ты начатое докончишь, друг?

Гаральд

Записку ты мою прочла?

Матильда

Прочла.

Гаральд

Так ты собой пожертвовать готова?

Матильда

Чем? этой рухлядью костей, которых В добычу ждет к себе давно земля? Не этим ли пергаментом бесценным, Что скоро червяки испишут словом: Смерть, смерть, смерть?.. Чем еще? Вдовством моим, Тюрьмою этой, горькими слезами И днями черными, которых счет В иссохшей голове уж потеряла? Возьмите все мое, лишь сохраните сына Для Швеции моей.

(Немного погодя.)

Хотелось бы увидеть Его в венце... Но, Господи, ты мне Порукою, что будет в нем Густав: Не погуби моих надежд!.. Умру Спокойно с этой мыслью.

Гаральд

Чу! идут. — Ты уничтожила мою записку?

Матильда

(показав, что проглотила ее)

Здесь, здесь она у сердца моего, В утробе этой, где носила сына; И буква каждая твоя уж кровью Моею напиталась...