Христос Воскрес
Шрифт:
К Всенощному бдению настоятель пришел в чистой одежде, сухой обуви и с чистым облачением. Только немногие не знали, что батюшка чуть не утонул на Крещенский сочельник.
20.01.2020
«Один день»
Отец Артемий проснулся рано, надо было спешить к Литургии. Прочитав быстро утренние молитвы и умывшись, батюшка тихонько начал прокрадываться мимо спящих детей. Он много раз размышлять о них, что его чада будут помогать в алтаре, но каждый раз рождались девочки. «Да, возможно и не будет у меня наследника» – подумал отец Арсений, когда родилась пятая, Мария.
Заведя свой старый «Жигуленок» батюшка перекрестился и медленно покатил в строну храма. Мягкая подвеска копейки укачивала и растрясала священника за рулем по сельским ухабам. Незатейливая дорога, ведущая к храму, петляла по всему поселку переходя от грунтовой к заезженному бездорожью, частичный асфальт и обратно на «русскую беду». Изрядно напылив и измотавшись по дороге, батюшка подъехал к месту назначения. Храм, в котором служил священник, находился
«Благословенно Царство…»– пропел отец Артемий, его голос сорвался из-за холода и сырости в храме. Денег хватало только на отопление дровами и иногда углем старых печей, находившихся в толстых колоннах храма. «Отца и Сына и Святаго Духа…» – прокашлявшись, возгласил батюшка. «Аминь» – по-старушечьи донеслось с клироса, на нем стояли бабульки и с благообразным видом пели Божественную Литургию.
Литургия закончилась. Переодевшись, отец Артемий вышел из алтаря. К нему подошла женщина и попросила молитв о супруге, который лежал при смерти. Священник предложил пособороваться и причастить его, чтобы болезнь отпустила. Но она зарыдала и сказала, что прогнозы врачей неутешительны и мужу осталось несколько дней. Взяв свой требный кожаный чемоданчик, который достался ему по наследству от деда, с которым тот ходил в баню; отец Артемий оседлал свою «копейку» и поехал с неутешной «без пяти минут вдовой» в больницу.
В холле больницы посетителей встретили недовольные врачи и уборщица, которая мыла кафельный пол, истертый до дыр, грязной ветошью. «Вот, приперлись тут» – заворчала уборщица сквозь зубы – «только пол помыла». Надев импровизированные бахилы, сделанные из пакетов «Магнита» батюшка и женщина прошли в палату. В палате было несколько человек, но того самого, кто нуждался в нем, отец Артемий заметил сразу. Мужчина что-то пробормотал и отвернулся к стене. Все в палате затихли. Супруга больного стала уговаривать пособороваться и исповедоваться. «Что, я умирать собрался» – ответил он жене – «пусть бабки собороваются». Наконец он согласился. Побеседовав с ним, священник пособоровал и причастил его.
Отец Артемий приехал в храм и присел на горнем месте отдохнуть. «Сколько же людей, Господи, не сподобляются исповеди и причастия перед смертью, так и умирают в грехах без покаяния» – подумал он. Отдохнув немного и даже успев задремать, батюшка засобирался домой. Чирикнула смс-ка от матушки со списком покупок к обеду. Заведя со второго раза машинку, священник поехал в местный магазин за продуктами. Дома его ждали матушка и младшенькие, не ходившие еще в детский сад. Пообедав, отец Артемий, было, засобирался в храм, но матушка притормозила его и с грустным видом попросила посидеть дома, пока она не сходит постричься к празднику. Не став спорить с матушкой, отец пошел играть с дочками. Супруга священника была строгого воспитания и привносила в семью обычаи и правила своей семьи. Девочки знали, что с мамой не забалуешь и обрадовались, что с ними остался отец. Он не мог им что-то сказать строго и разрешал почти все. Пользуясь этой безнаказанностью и бескрайней любовью отца, девчонки использовали его во всех своих играх. Матушка пришла через два часа. Батюшка мирно спал на ковре, вокруг его тела кружились два врача-косметолога, наносили обезболивающий тональный крем на щеки и бороду. Кудри отца Артемия были заплетены в африканские косички и закреплены на «Лего». На ногтях красовалась разноцветная гуашь. От щелчка закрывшейся двери батюшка проснулся и нехотя пошел в ванную умыться после сна и в ужасе вскрикнул, взглянув в зеркало. Такой красоты он еще не видел. Было уже поздно, что бы ехать в храм и отец Артемий поехал забирать детей, кого из школы, кого из детсада. Матушка осталась с юными косметологами готовить ужин. Уже стемнело, когда семья священника собралась за столом. Для каждого члена семьи находилось угощение по вкусу, так как каждый предпочитал что-то свое, кто-то йогурт, кто-то сок с печеньками. После ужина старшие остались убирать со стола и мыть посуду. Супруги пошли готовить младших ко сну. Уложив всех детей спать, отец Артемий и матушка сели перед телевизором. Но тут батюшка вспомнил, что его ожидает гора вещей, которые нужно было погладить еще вчера. Разложив доску, священник принялся исполнять свое семейное послушание. Когда белье было доглажено, матушка уже спала. Священник взглянул на супругу, он любил смотреть на нее спящей, после стольких детей матушка выглядела прекрасно, ее сонное лицо напоминало портрет Моно Лизы. Отец Артемий сел на диван, чтобы отдохнуть от «ратных» трудов, борьбы со складками и мятым постельным бельем. Священник начал вспоминать, что он еще не сделал и что еще предстоит сделать к престольному празднику, чем угостить бабулек-прихожанок. Матушка встала и пошла попить воды. Все заснули, батюшка был еще в раздумьях. Не затягивая отход ко сну, священник пошел умыться и почистить зубы. Отец Артемий набрал в ладони воды и задумался, на кого он строго посмотрел, кото не приветил добрым словом. Эту работу над ошибками батюшка проделывал каждый раз день за днем. От мыслей его перебил кашель старшей. «Опять мороженное тайком ела» – подумал он. Священник вошел в спальню и сел на диван, матушка уже видела «третий сон», он вспомнил того мужчину, которого исповедовал сегодня, его жизнь. Вспомнил, что давно не говорил супруге, что любит ее. Батюшка положил голову на подушку, и постель поглотила его, расслабила больную спину.
«Господи, Иисусе Христе, прости меня, если чем согрешил пред Тобою в сей день. Прости грехи мне и моим родным. Сохрани моих дочек, и матушке даруй терпения с нами». Отец Артемий поцеловал матушку и повернулся на бок. Завтра предстоит новый день со своими заботами и делами о храме и семье, а сейчас спать…..
2019
«Последняя исповедь»
Я не думал жить вечно, но итак рано тоже не думал умирать. У меня некогда не вставал вопрос о будущей жизни, есть ли она вообще. Но видно пришел мой час. Болезнь уложила меня на больничную койку в течение нескольких месяцев. Да и прогнозы врачей, которые постоянно сновали по коридору больницы, были неутешительными. Более всех пеклась обо мне моя дорогая женушка, она совсем исхудала, бегая по врачам и аптекам. Будучи из семьи глубоко верующих, она позвала «попа» для моей исповеди и причастия.
Я никогда не понимал этих «попов», как, эти серьезные на вид мужики ходят в женских платьях и разбираются в этой «православной галиматье», созданной для суеверных старушек. Да и вообще эта вера пришла от евреев, которые только и умеют деньги заколачивать.
Но все же он пришел. Для меня храм был чем-то из прошлого, со странными запахами и ворчливыми бабульками, которые указывали, что и как делать. Первое знакомство с храмом было еще в раннем детстве, тогда меня привела моя бабка Фекла, но запахи ладана мне не понравились и меня стошнило. Пришел «отец», с виду молодой достаточно парень лет двадцати пяти, как раз ровесник моему старшему.
«Здравствуйте Василий!» – сказал «отец». Я ему ничего не ответил.
«Вы хотели поисповедоваться и причаститься?»
«Нет, и я Вас не звал»
«Давайте тогда с Вами просто побеседуем»
«Давай, коль не шутишь»
Священник присел на край моей кровати и принялся рассказывать о Боге, храме и будущей жизни, которая ожидает после смерти. Для меня эти слова были как бабушкина сказка, я задремал. В полудреме слова «отца» звучали монотонно и успокаивающе. Давно забытый сон из-за болезни, откуда-то пришел. Я не заметил, как прошло достаточно времени. Священник закончил свое повествование, и я проснулся. Где-то в подсознании отчетливо сохранились слова о «Страшном Суде». Священник попросил рассказать, что у меня лежит на сердце тяжёлым грузом, от чего тяжесть на душе. А есть ли она вообще эта «душа», зачем она нужна человеку. Я сказал , что никого не убивал, а больше мне не в чем каяться. Но под понимающим взглядом «попа» решился рассказать ему свою жизнь с самого рождения.
Я родился в простой семье. Отец с матерью что-то не поделили, и я остался с матерью, которая постоянно гуляла по мужикам. Моим воспитанием занимались дед с бабкой. Бабушка меня приучала к церкви, а дед, будучи коммунистом все это отвергал и вместо церкви водил на демонстрации. Своего младенчества почти не помню, в школьные годы задирался с одноклассниками и тайком от учителей курил в школьном туалете. Самым переломным моментом в подростковой жизни это было рождения брата, мать где-то нагуляла и подбросила старикам еще одну заботу. Я не хотел делиться любовью родных и своими игрушками и до его пятилетия ненавидел всем своим существом, делая ему пакости на каждом шагу. Армейская жизнь прошла тихо, не считая драк и постоянных пьянок, в отсутствии офицеров в расположении части. После армии технарь, где и началась жизнь разгульная по вечеринкам и клубам. Тогда не задумывался, о том, что должна быть одна единственная на всю жизнь. Моя блудная жизнь тогда меня устраивала. Только на работе я познакомился с той единственной, которая меня вела к храму. Куда так не хотелось вставать в единственный выходной день, да еще в такую рань. Но она была настойчивой. «Василёчек, надо в храм сходить, помолиться» – уговаривала она меня. Ссылаясь на удушье и тошноту от церковных благовоний, я выходил из храма на улицу подышать воздухом и тайком покурить за церковной оградой. От причастия и исповеди я всегда убегал со словами «я уже воду попил», «вчера мясо ел». Взглянув на меня строго, жена уходила обратно в храм. Да и крестик я носить начал после свадьбы, когда она настояла на венчании в церкви, ссылаясь, что на этом настаивают ее родители.
Я замолчал. Священник спросил у меня – «не уже ли Вы так и не сподобились причастия за свою сознательную жизнь?»
«Да нет, когда-то, раз было…. На десятый год совместной жизни супруга привела в храм, что бы я хотя бы один раз причастился за свою жизнь».
«Отец, а ты веришь, что хлеб с вином, это и есть тело и кровь Иисуса?»
«Батя» начал меня осыпать церковными догматами, и я задремал. В моей голове, кроме мыслей о скорейшей смерти стали появляться воспоминания о прошедшей и мысли о будущей. Я очнулся. Священник уже закончил говорить и с умильным выражением лица смотрел на меня.