Христоверы
Шрифт:
– Все остальные за мной! Приказываю особо – преступника брать только живым, можно раненым, но не смертельно!
Как только жандармы покинули двор, мужчина на чердаке облегчённо вздохнул и опустил руку с револьвером. Вытащив из-под вороха сена два чемодана, он скатил их по лестнице на землю. Спустившись сам, заткнул револьвер за пояс, подхватил ношу и растворился в темноте.
5
Заслышав крики, выстрелы и трели свистков, охранявшие во
Из темноты появился старец Андрон.
– Ступайте все на корабль, голубки мои сизокрылые. Кажись, вороги оставили нас в покое.
Сказав своё слово, старец повернулся и не спеша направился в сторону крыльца. Привыкшие беспрекословно ему подчиняться женщины молча двинулись следом.
Евдокия Крапивина пошла вместе со всеми. Неожиданно появившаяся рядом сестра Мария схватила её за руку.
– Давай отойдём, сестрица. В избу мы ещё успеем.
– У тебя всё получилось, Маша? – озираясь, спросила Евдокия.
– Да, я спрятала его от жандармов, – кивнув на соседний дом, ответила Мария. – Но разве купцу угрожала какая-то опасность?
Евдокия пожала плечами:
– Когда в избу вошли жандармы, я видела, что он изо всех сил старается не попадаться им на глаза.
– Это тот самый барин, который на базаре приставал к тебе? – догадалась Мария. – Ты мне о нём рассказывала?
– Да… – прошептала Евдокия.
– Ты что, с ума сошла, сестра? – ужаснулась Мария. – Выбрось все эти мысли из головы! У тебя муж на войне, и не пристало хвостом вертеть направо и налево!
– Я только о нём и думаю, о Евстигнее своём сгинувшем, – всхлипнула Евдокия. – Уже год как ушёл и ни одной весточки о себе не шлёт. Как корова языком слизала.
– Так мало ли чего? – зашептала Мария укоризненно. – Что там, на войне, ни ты, ни я не знаем. Ты вот мыслишь, что убили его австрияки, а может, жив он? В госпитале раны лечит или в плену мается…
– А мне-то как? – шмыгая носом, прошептала Евдокия. – Твой Никодим вон хоть и слеп глазами, зато жив. А я… Даже не знаю, как называться теперь, вдовой или ещё кем?
– А ты терпи и жди, а не купцов к себе приваживай, – проговорила Мария. – Если бы мне эдакое испытание выпало, не приведи Хосподи, я бы смирилась и не сетовала.
Сёстры молча смотрели на соседний дом. Происшедший разговор тяжким грузом давил на обеих. Первой не выдержала Мария. Она обняла тихо плачущую сестру и прижала к себе.
– А что ты о барине том озаботилась, Евдоха? – спросила она. – Ни умом, ни красотой не блещет.
– Стыдно говорить, сестра, но его выходка на базаре обожгла и встряхнула меня, – всхлипнув, поведала Евдокия. – Почувствовала я вдруг, что не хочу больше одна жить, хочу любить и быть любимой.
– А ты подумала, что нужна ты барину, как кобыле пятая нога? – хмыкнула Мария. – Он ведь чего пришёл: чтобы после радения в свальном грехе тобой овладеть. Даже в белую рубаху, как и мы, вырядился.
– Ты бы видела его глаза, Маша, – залилась слезами
– А у Евстигнея глаза какие? – едко поинтересовалась Мария. – Раскосые или узкие, как у киргиза?
– В его глазах я только печаль всегда видела, – посетовала Евдокия. – И взгляд его не теребил, не обжигал мою душу, не заставлял опускать головушку. А этот… Его глаза так и стоят передо мной, и от того моё бедное сердечко внутри трепещет.
– А ты знаешь, за кем приходили жандармы? – сменила тему Мария.
– Понятия не имею, – шмыгнув носом, ответила Евдокия. – Слышала я, как они говорили, будто преступника опасного ищут.
– Барин твой назвал мне имя преступника того, – хмыкнула Мария. – Удивилась я так, что на ноженьках едва устояла.
– Да? – заинтересовалась Евдокия. – И кто же он?
Мария не успела ответить. Из молельного дома стали выходить хлысты.
– Всё, как разойдутся люди, и нам на покой пора, – прошептала Мария. – О чём не договорили, завтра покалякаем.
– А жандармы? – вдруг вспомнила Евдокия. – Они что, больше не вернутся?
– Старец сказал «нет», – беря её за руку, сказала Мария. – И пусть у тебя голова об этом не болит, сестра. Страшное уже позади, жандармы сделали своё дело и уехали.
Провожать своих «голубей» на крыльцо вышел сам старец. Увидев сестёр, он укоризненно покачал головой.
– А вы чего здесь шепчетесь, сороки? – заговорил он строго. – Вам что, тошно было вместе со всеми выслушать прощальное слово моё?
С опущенными головами ни живые ни мёртвые девушки взбежали на крыльцо и замерли перед Андроном.
– Ступайте в избу и спать, болтушки! – «повелел» старец. – Не то закрою дверь на запор и будете на крыльце дрыхнуть! Следующий раз эдак и поступлю, как молвлю, чтоб неповадно было!
6
Самарское губернское жандармское управление располагалось в центре города, на пересечении Саратовской и Алексеевской улиц.
Поручик Шелестов, сидя за столом, перебирает разложенные на столе документы и словно не замечает стоящего перед ним купца Сафронова. Тот топчется на месте и украдкой осматривается. Рабочий стол, пара стульев для посетителей, шкаф, сейф – вот и вся обстановка кабинета.
Сафронов морщится, у него сильно болит голова и тяготит затягивающееся молчание. Проведя по лицу ладонями, он вздыхает и обращается к поручику:
– Ваше благородие, почему я здесь? Это какое-то недоразумение.
Поручик поднимает на него взгляд и сводит к переносице брови:
– Потрудись заткнуться и не мешай мне работать.
Сафронов морщится:
– Но, простите, я…
– Если ещё раз вякнешь без дозволения, получишь в рыло, – перебивая его, предупредил поручик.
Некоторое время он с ухмылкой наблюдает за реакцией Сафронова на свои слова и словно нехотя начинает допрос.