Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект
Шрифт:
‹Прими ты›, свет мой прекрасная пустыня — Не совсем ясно, почему И. Г. Айвазов сделал добавление, отмеченное угловыми скобками. Метрически оно не является необходимым. Однако, не имея возможности сверить публикацию с оригиналом, сохраняю это добавление.
Аки мати любезное любезное свое чадо — удвоение слова «любезное» следует, вероятно, объяснять ошибкой переписчика или первого публикатора.
Запиши, сударь, в животные свои книги — выражение книга животная восходит к апокалиптическому образу «книги жизни»: «Иже не обретеся в книзе животней написан, ввержен будет в озеро огненное» (Откр. 20: 15). Выражение это, в большей или меньшей степени соответствующее новозаветному контексту, встречается в русском религиозном фольклоре, в частности — в сказаниях о двенадцати пятницах. В более поздней традиции христовщины и скопчества это понятие подвергается переосмыслению: под книгой
4. Как доселева мы жили на земле
Все строки, кроме 1-й и двух последних, повторяются дважды. Вероятно, этот текст был центральным (или одним из центральных) в хлыстовском репертуаре 1730-1740-х гг.
Как что на земле сострояется, / Бел престол Господен(ь) поставляетца — эсхатологические коннотации этих строк выявляются при сопоставлении с соответствующими местами Апокалипсиса и русских духовных стихов о Страшном суде, где Господь велит поставить свой престол на земле, чтобы судить все грешныя (см. различные варианты этого эпизода: «Велит Господь поставити / Престол его среди земли»; «И сойдет Михаил архангел батюшка, / И утвердит престол среди земли»; «Престоли Господни поставляются / И вся святыя книги разгибаются»; «Престол Господень на земли поставляется, / На престоле святыя книги разгибаются, / Все тайные дела наши являются» (Бессонов П. Калеки перехожие. М., 1863. Вып. 5. С. 116, 123, 138, 156)). Непосредственным источником этого образа служат стихиры на Господи воззвах на мясопустной всенощной (см.: Коробова А. В. Богослужение как источник духовных стихов о Страшном Суде // Славянская традиционная культура и современный мир: Сборник материалов научно-практич. конф. / Сост. В. Е. Добровольская. М., 1997. Вып. 1. С. 26, 28, 32), а косвенным — ряд библейских текстов (Псалтирь, Откровение Иоанна Богослова и др.). Белый престол фигурирует в Апокалипсисе именно в сцене Страшного суда: «И видех престол велик бел и селящего на нем, егоже от лица бежа небо и земля, и место не обретеся им» (Откр. 20: 11).
По земли, сударь наш, Он катается — Кататься, катить — специфический для культуры христовщины и скопчества термин, обозначающий нисхождение Святого Духа на радеющих, переход сакрального персонажа (Христа, Богородицы) из мира «небесного» в мир «земной», а также экстатические «хождения» радеющих.
Прогласил надежды наш Святый Дух — вероятно, ошибка переписчика или первого публикатора: вместо надежда наш, Святый Дух.
Не творите, други, греха тяшкова — под грехом тяшким, по-видимому, подразумевается coitus.
Господа пойте и превозносите его во веки — рефрен песни трех отроков в пещи огненной (Дан: 3, 51-90). Этот заключительный стих, так же как и Пойте Господеви, славно бо прославися, заключающий следующую «песенку», — из службы Великой субботы. В пятницу вечером совершается утреня Великой субботы с чином погребения, утром в субботу — вечерня в соединении с литургией св. Василия Великого. После входа с евангелием читаются 15 паремий. После шестой чтец возглашает: «Поим Господеви», а хор (а по традиции и духовенство в алтаре антифонно с хором) поют: «Славно бо прославися». Такое антифонное пение продолжается до тех пор, пока чтец не прочтет все стихи библейской песни о переходе чрез море Чермное. После прочтения последней из паремий чтец запевает «Господа пойте», и пока он читает стихи библейской песни трех отроков, этот стих поет хор или антифонно духовенство и хор (благодарю за консультацию диакона Александра Мусина).
Использование этих текстов в качестве формульных окончаний стихов, составляющих ядро собственно хлыстовского репертуара, симптоматично. С одной стороны, они отсылают нас к богослужебной топике последних дней страстной седмицы; с другой — ассоциируются с библейским рассказом о трех отроках в пещи огненной и обрядом пещного действа, связанными, в свою очередь, с символикой самосожжения (ср. комментарий к № 11).
5. На зоре было на утренней
Все строки, кроме 1-й и последней, повторяются дважды. Вероятно, этот стих также был одним из наиболее важных в репертуаре христовщины 1730-х гг. Здесь хлыстовские представления о втором пришествии развиваются в форме диалога между Богородицей и Христом. Помощница спрашивает своего Сына, когда он вернется в свою родимую небесную сторонушку. Христос отвечает, что вернется тогда, когда праведные управятся, а грешные воспокаются.
О твоих грехах моление — очевидная ошибка переписчика. Должно быть: о своих грехах.
Пойте Господеви, славно бо прославися — см. комментарий к № 4.
6. Братцы вы, братцы духовныя
Все строки, кроме последней, повторяются дважды.
Аналогии этому стиху мне неизвестны. Тем не менее можно высказать несколько соображений касательно его происхождения. В «Духовном Регламенте» среди суеверий, связанных с праздничными днями, указывается и следующее: «...Також собственно аки важнейшия паче иных времен службы почитать, обедню Благовещенскую, утреню Воскресенскую и вечерню Пятидесятницы» (ПСЗРИ. СПб., 1830. Т. VI. С. 319-320). В нашем тексте это поверье облечено в поэтическую форму, кроме того, к нему добавляются этиологические мотивировки. Таким образом, он сопоставим, с одной стороны, со стихами о почитании праздничных дней и, с другой стороны, с космологическими вопросами и ответами «Голубиной книги». Характерно осмысление праздника Благовещенья: благовестил сам Сын Божий. Вряд ли здесь стоит видеть какое-то специфическое влияние хлыстовской идеологии или мифологии, скорее это — обычная «наивная этимологизация». Вместе с тем, остается неясным, сложился ли этот стих непосредственно в рамках христовщины или же был позаимствован хлыстами из какого-то другого репертуара.
7. У нашего государя доброхота
Все строки, кроме двух последних, повторяются дважды. Стих также несомненно принадлежит к хлыстовскому репертуару и изображает богослужебное собрание сектантов — тихую смиренную беседу. В традиции русских сектантов-экстатиков его фрагменты доживают до сравнительно позднего времени: в начале 1900-х гг. скопцы, сосланные на поселение в Восточную Сибирь, пели перед завершающей радение коллективной трапезой:
Явленския детки за святым столом сидели, Они пили, они ели, наслаждались, Живым Богом, духом утешались, Прикасались за книги, за евангельския.(Вруцевич М. Сибирские скопцы: Историко-бытовой очерк) // Русская старина. 1905. Т. 123, № 7/9. С. 299).
8. С высоты было с сед(ь)ма неба
Все строки, кроме последней, повторяются дважды. В этом стихе (так же как и в № 4) излагаются аскетические заповеди, составляющие один из главных элементов вероучения христовщины. Здесь они изображены в виде грозного указа за рукою за царскою, за печатью за красною. Под соколом и голубем, соносящими указ с неба, подразумеваются, очевидно, Христос и Святой Дух.
Не творите греха тяшкова — см. комментарий к № 4.
9. Как сошел к нам, братцы, с небеси
Все строки, кроме 1-й и последней, повторяются дважды. Стих, варьирующий те же мотивы, что и № 5 (На зоре было на утренней), также очевидно принадлежит к центральным текстам хлыстовского репертуара 1720—1730-х гг. Здесь изображается разговор Христа с Богом Отцом. Вероятно, жалобы на отпадение «верных» имеют реальный прототип в истории московской христовщины. Хотя сектанты признавали Лупкина «главным наставником, Христом и сыном Божиим», еще при его жизни существовала конкуренция между разными хлыстовскими лидерами. Сектанты, «приведенные» Лупкиным в начале 1730-х гг., свидетельствовали, что он не разрешал им ходить к Настасье Карповой и Филарету Муратину, «понеже де в их сборище пьянствуют и бывает де у них блудодеяние; а у него де Лупкина в сборище того не живет» (Чистович И. А. Дело о богопротивных сборищах и действиях. С. 18).
Изгоняют меня, батюшка, / Что птичку безгляздную, / Что кукугиечку горемышную — вероятно, цитация из причетной традиции.
10. Дай, Господи Иисусе, свет Христос Сын Божий
Строки 8-9-я повторяются дважды.
Дай, Господи Иисусе... На сырой земле (строки 1-7) — текст так называемой «начальной молитвы» («Иисусовой молитвы» и т. п.), главного ритуального песнопения хлыстов и скопцов. Этот текст, по всей вероятности, восходящий к православной «Иисусовой молитве», исполнялся отдельно и уже в 1730—1740-х гг. был известен в разных версиях. Его многочисленные варианты зафиксированы в XIX в. (Рождественский Т. С., Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. СПб., 1912. С. 458-466 (№ 365-378)). Многократное повторение этого стиха служило основным средством достижения пророческого экстаза во время радений. Здесь этот текст объединен со стихом, развивающим один из главных образов религиозной лирики христовщины: хлыстовская община изображается в виде древа кипарисного, на ветвях которого сидят сектанты — царския дети.