Хромые боги
Шрифт:
– Вот как? Это… слишком.
– Вы, мой друг, страстно желаете приложиться к вашей бельгийской трубочке. И попускать в этот замечательный сельский воздух клубы дыма. Иначе, зачем же вы уже в который раз неосознанно трогаете рукой правый карман вашего пиджака, где, я знаю, она и обитает.
Его приятель попытался сдержаться, но это ему не удалось – он весело рассмеялся:
– Ага, все-таки наблюдение, модусы и умозаключения! А я-то думал, что вы опять исполняете некий потусторонний обряд.
***
Променад вдоль берега был устроен очень удобно. Там, где плотный песок сменялся крупной галькой
На берегу было уже довольно многолюдно. Два ослика, удрученные своей судьбой, катали розовощеких детей, в то время как их няньки бегали за ними вдогонку. Дамы с зонтиками о чем-то переговаривались у входа в домик женской купальни. Пожилой джентльмен, сидя в брюках прямо на песке, развернув в руках газету, исподтишка рассматривал их. Бегали неугомонные мальчишки. Где-то играла шарманка. Люди шумно толпились у балаганчика, где шло кукольное представление.
Впереди, на пути компаньонов лежал пирс, выкрашенный в белую и синюю краску, с той стороны бухты виднелись мачты прогулочных яхт. На них шевелились флажки веселых цветов. От пристани отчаливал рейсовый пароход, направляющийся в Брайтон.
Но не это интересовало Уолтера Кельвина. Его манили зонтики летней кофейни. Она находилась здесь же, у пирса и казалось такой доступной. Разве не стоило заскочить туда и прогнать, наконец, это неясное томление в груди? Вопрос заключался лишь в том, как изобрести достойную причину, чтобы посетить это чудное заведение. После завтрака прошло не более часа, и Уолтер боялся увидеть на лице своего товарища осуждающее выражение.
– Хорошо, дедукция, цепочка причинно-следственных связей, улики, – сказал Кельвин, отводя взгляд от вожделенных зонтиков, манящих неизведанными еще десертами. – А как же вы будете…
– Еще, мой друг, химические реактивы, судебно-медицинская экспертиза и дактилоскопия – сиречь, научный подход, – добавил Ганнинг. Им навстречу двигалась молодая гувернантка, держащая за руку краснощекого сорванца в матроске; отставной офицер с удовольствием рассматривал хорошенькое личико боны: ее милый вздернутый носик, смешливые глазки и ямочки на щеках.
– Научный подход, – охотно согласился Уолтер. – А как вы установите с помощью вашей дедукции, хороший человек перед вами или дурной? Если произошло преступление (а я уверяю вас, оно уже произошло), кем является тот скромный юноша – бездушным соблазнителем или жертвой интриги? Искателем правды или рабом тайных страстей? Разве дактилоскопия позволит установить вам это?
– Нет.
– То-то!
– Но в этом и нет необходимости! – воскликнул Ганнинг.
Красотка прошла, и он не смог противиться своему желанию, чтобы не посмотреть ей в след. Ему доставило большое удовольствие, когда девушка, отойдя на несколько шагов, как бы невзначай обернулась и под восхищенным взглядом офицера
– Никакой необходимости… Научный подход позволяет слуге правопорядка добыть доказательства участия или неучастия подозреваемой персоны в интересующем нас деянии. Отпечатки пальцев на орудии преступления, пятна крови, установление времени произошедшей трагедии, отметают, как ненужные прочие малозначащие сантименты. Сбор фактов – методичный, согласно научно выверенному протоколу, опрос свидетелей, составление списка всех причастных к делу, – и вам нет нужды входить в такие излишне тонкие материи.
– Так вы, пожалуй, отправите на виселицу ни один десяток невинных жертв, случайно оказавшихся поблизости от места преступления, – проворчал его товарищ.
– Хм… а что же вы предлагаете?
– Использование интуиции! Знание человека, пристальный интерес к его словам, интонациям. Внимание к малейшим движениям его души, непреложно отражающимся на лице.
– Хм… так и знал. Физиогномика!
– Дело не только в этом, неуклонная приверженность добру и истине…
– Мой друг, – с жаром воскликнул Джон Ганнинг. – Но не все служители закона являются такими безупречными приверженцами добродетели, как вы, не все они рыцари!
– А должны быть… – Кельвин был смущен лестной оценкой своей персоны и несколько стушевался. Теперь и вовсе было невозможно признаться, что последнюю четверть часа он обдумывает, как же достичь желаемой цели – отведать этих маленьких хрустящих корзиночек, так щедро начиненных сладким взбитым кремом.
– Где же мы найдем такое количество безупречных рыцарей, – мягко сказал капитан. – На это нельзя полагаться. Рассчитывать можно только на систему. Безупречную полицейскую машину установления истины. Воспользоваться которой сможет вполне заурядный, но добросовестный человек. Вот за это я и ратую.
Тем временем они уже подошли к пирсу. До них доносился соблазнительный запах свежесваренного кофе и мелодичный звон ложечек о фарфор. Кельвин отвел взгляд на совершенные формы яхты у причала. Он почти страдал.
– Мой друг, прошу вас, давайте зайдем в кафе, – вдруг сам предложил капитан Ганнинг. – Я знаю, что завтрак был совсем недавно, и мы приехали сюда специально для того, чтобы совершать длительные прогулки, но в этом заведении я вижу господина, с которым мне очень хотелось бы познакомиться.
– Кто же это? – заинтересовался Кельвин. Он был счастлив, что ему во исполнение дружеского долга придется вкусить запретные плоды.
– Сэр Герберт Уэллс. Писатель. Автор удивительного романа «Машина времени».
– Что-то такое я краем уха слышал. Если вам угодно… – конечно, ради дружбы он должен был согласиться.
Но, увы, скромной мечте не суждено было исполниться. Когда друзья поднимались по ступенькам на пирс, и улыбка предвкушения уже тронула полные губы Кельвина, упомянутый господин – сэр модный писатель и двое джентльменов, составляющие ему компанию, уже покидали кафе через выход, выполненный в виде ажурной деревянной арки. Цель, бывшая так близко, ускользала из рук… Как истинный англичанин, как верный товарищ, Кельвин должен был пожертвовать своим счастьем.