Хромые боги
Шрифт:
– Сэр Уэллс?! – воскликнул он, поднимая котелок над крупной головой.
– С кем имею честь… – господин писатель остановился и взглянул на улыбающуюся физиономию Кельвина, его дружелюбно поднявшиеся брови, и на хранящего молчание Ганнинга. Не будучи представленным, капитан не мог переступить через неписаные законы викторианского общества.
– Уолтер Кельвин, к вашим услугам… – несмотря на преимущество своей профессии, предполагающей значительную коммуникабельность, сыщик (а наш герой, конечно же, был именно им) тоже немного замешкался, подыскивая необходимые слова для начала разговора. Хорошо, что ему на помощь пришел один из спутников писателя.
–
– Благодарю вас за столь лестную оценку… – сказал Кельвин, вглядываясь в лицо молодого человека. – …А это, позвольте представить, мой друг и компаньон мистер Джон Ганнинг. – Он положил руку товарищу на плечо. Отчего-то это ему сейчас потребовалось. – Капитан кавалерии Ее Величества, теперь уже в отставке. Почитатель вашего литературного таланта, мистер Уэллс.
– Очень признателен. Рад познакомиться, господа, – сказал модный писатель. – Меня давно интересовала ваша необычная профессия мистер Кельвин. В последнее время вокруг этой сферы нашей жизни столько сплетен, слухов, всяких небылиц. Она вызывает в обществе небывалый интерес. И, конечно, сотни амбициозных людей, способных изложить связное повествование, в попытке поправить свое финансовое положение, обратились к этой щедрой литературной ниве. Наконец, я смогу из первых рук получить желаемый материал и составить на сей счет свое собственное мнение. А ваше имя, уважаемый мистер Ганнинг мне знакомо.
– Вот как? – приятно удивился капитан.
– Вы проходили в службу в Трансваале, не так ли? И участвовали в Бурской войне. Я слежу за новостями из этой колонии нашей короны и встречал ваше имя в прессе. Вы проливали кровь за правое дело, капитан Ганнинг. За правое дело! Рабство отвратительно. В коей-то веки наши красные мундиры сражаются на стороне добра. Это вдохновляет. Я верю, что очень скоро негры в Трансваале и Оранжевой республике станут свободными. А уитлендеры* получат все причитающиеся им права…
– А британская корона – золотые шахты упрямых буров*, – негромко добавил молодой человек с безупречной головой. (Уитлендер* – чужеземец (африк.) Белое население южноафриканских республик, лишенное избирательных прав и обложенное высокими налогами. Главным образом – англичане и американцы. Их бедственное положение послужило поводом для оправдания рейда британских войск)(буры* – африканеры, потомки голландских, французских и немецких переселенцев)
– Милостивые господа, мы направлялись сейчас на яхту «Леди Альда» – продолжил мистер Уэллс, несколько смущенный последней ремаркой. – Которую любезно предоставил почитатель моего скромной таланта, господин Ллойд (джентльмен с рассеянным взглядом коротко поклонился). Не пожертвуете ли вы своим временем и не составите ли вы нам компанию?
– Охотно, – кивнул головой Ганнинг. – Мы здесь на отдыхе, всего лишь второй день, и полностью располагаем своим временем. Мы с удовольствием воспользуемся вашим щедрым предложением.
– Отлично!
Компания из пятерых мужчин прошла по пирсу к сходням, где покачивалась на волнах грациозная двухмачтовая бригантина. Настроение у друзей было чудесное. Кельвин даже почти не сожалел о том, что оставляет за спиной зонтики кафе. Это было не сложно: он пообещал себе (и им), что доберется сюда в следующий раз.
У сходней, выкрашенных в белую краску, стояли двое усатых матросов в светлой полотняной форме. Свежий ветер поднимал полосатые зюйдвестки на их широких плечах. Гостей пригласили вперед. Матрос с бакенбардами протянул Кельвину крепкую руку, помогая подняться по качающемуся трапу.
– Милостивый господин! Господин Уолтер Кельвин! – к яхте спешил давешний молодой человек, который, не зная того, являлся в столовой пансионата объектом умственных упражнений двух лондонцев. Лицо его выражало отчаяние. Было очевидно, что он находится в крайне затруднительном положении: воспитание не позволяло ему беспардонно пробраться сквозь группу незнакомых джентльменов, но и упустить господина сыщика он тоже себе позволить не мог.
– Что вам угодно, молодой человек, от моего друга? – спросил Ганнинг, положив руку на его предплечье. Чрезвычайно встревоженный вид юноши позволил ему это сделать.
Молодой человек посмотрел на Кельвина, который был уже на палубе, – детектив, придерживая шляпу, с любопытством рассматривал мачты и паруса над своей головой, – затем юноша перевел взгляд на Ганнинга и на его спутников. Все с немалым интересом ждали от него ответа.
– Простите меня, господа! – в отчаянии сказал визитер. – Не хочу выглядеть в ваших глазах дикарем. Я не имел чести быть представленным ни вам, ни мистеру Кельвину, но у меня к нему безотлагательное дело. Только он с его удивительной интуицией сможет помочь мне.
– У вас что-то случилось, мистер…? – участливо спросил господин Уэллс.
– Меня зовут Ричард Уошек. Это касается жизни и благополучия дорого для меня человека. Одной чудесной девушки, с которой я был обручен. Произошло несчастье, целая череда странных событий и только уникальный гений мистера Кельвина может разрешить это запутанное дело.
– Дела сердечные… – произнес господин, представленный, как владелец яхты.
– Почему бы вам, дорогой мистер Ллойд, – сказал его спутник, блестящий джентльмен, позволивший давеча то неприятное замечание о золоте буров, – не пригласить и этого джентльмена на свою бригантину. Мне кажется, он в крайне затруднительном положении и ему следует помочь. Прогулка по морю ему точно не повредит – посмотрите, какой у него нездоровый цвет лица. Несмотря на его очевидную молодость. Кажется, он плохо спал прошлой ночью…
– Совсем не спал, милостивый государь.
– Ну, что ж… – легко согласился мистер Ллойд. – Меня не следует уговаривать. Мы цивилизованные люди и должны помогать друг другу. Прошу вас, мистер Уошек.
Яхта шла вдоль линии берега, на расстоянии морской мили. Свежий ветер позволил наполнить все ее паруса, и пассажиры «Леди Альды» могли насладиться морской прогулкой сполна. Бригантина врезалась носом в пенные барашки волн, поднимая в воздух сонмы искрящихся на солнце капель.