Хроника Адама Бременского и первые христианские миссионеры в Скандинавии

Рыбаков Владимир Владимирович

Такое изобилие толкований побуждает подвергнуть все их критическому рассмотрению. Начнем с первой версии, автором которой был крупный шведский рунолог О. фон Фрисен. Наиболее последовательно он излагает свою концепцию в статье об Асмунде Карасуне, помещенной во втором томе «Шведского биографического словаря» [158] . Главная идея фон Фрисена заключается в том, что один из знаменитых рунических мастеров Швеции Асмунд Карасун и епископ Осмунд, упоминаемый Адамом Бременским, – одно и то же лицо.

158

Friesen 1920.

Деятельность рунографа Асмунда приходится на вторую четверть XI в., а деятельность епископа Осмунда на 50-е гг. того же столетия, поэтому с точки

зрения хронологии мнение фон Фрисена не может быть оспорено. Однако многие аргументы, приводимые шведским исследователем, нельзя назвать неоспоримыми. По его словам, утонченный стиль памятников, принадлежащих или приписываемых Асмунду Карасуну (а их около 50), свидетельствует о высоком образовании рунографа. Это совпадает с указанием Адама, согласно которому епископ Осмунд прошел обучение в бременской школе.

Фон Фрисен считает, что Асмунд был христианином и весьма религиозным человеком, в пользу чего говорят изображения крестов и формулы заупокойных молитв, встречающиеся на его камнях. «Если вспомнить, что в первой половине XI в. приверженцев христианства в северной части Свеаланда было совсем немного, – пишет исследователь, – то его [Асмунда] христианское усердие представляется особенно поразительным» [159] . Из этого делается вывод, что Асмунд вполне мог быть епископом.

159

Ibidem. S. 376.

В хронике Адама Осмунд предстает приближенным короля Эмунда. Поэтому, для того чтобы доказать тождество епископа Осмунда и рунографа Асмунда, фон Фрисен стремится как-то связать Асмунда с шведским королевским двором. Он указывает на три обстоятельства. Во-первых, многие рунические камни, несущие на себе черты художественного стиля Асмунда Карасуна, были обнаружены как раз в тех центральных и южных областях Свеаланда, в которых издревле находились владения шведского королевского рода. Во-вторых, большинство памятников Асмунда концентрируется вокруг Старой Уппсалы, где находился религиозный и политический центр Свеаланда. В-третьих, на принадлежащем Асмунду камне из Jдrsta в Естрикланде есть упоминание короля Эмунда. Последние одиннадцать рун, высеченные на этом камне (юasataimunt), шведский исследователь интерпретирует как древ неисландское th'a sat Жimunt [r] – «тогда сидел Эмунд», то есть в это время правил, был королем Эмунд.

Фон Фрисен пытается также обосновать английское происхождение Асмунда Карасуна, связывая его с английским происхождением епископа Осмунда (см. вторую версию). Он пишет, что Асмунд был хорошо знаком с английской историей: на двух его камнях упоминаются события, происходившие в Англии. Этот рунограф использует те же зооморфные орнаменты и формы крестов, которые известны по английскому материалу, обозначает звук [g] руной h, а не k, что характерно для английской рунографии, а в языке его надписей чувствуется влияние английских прототипов.

Точка зрения фон Фрисена приобрела определенную популярность в шведской историографии. Ее придерживались Э. Линдерхольм и Б. Бергман [160] . Однако уже рунологи Э. Брате и С. Б. Ф. Янссон поставили выводы своего предшественника под сомнение [161] . «Поскольку деятельность этого рунического мастера (Асмунда Карасуна. – В. Р.) была очень активной и не могла сочетаться с должностью епископа, а также поскольку имя Осмунд являлось [вполне] обычным как в Швеции, так и в Англии, представляется, что идентификацию рунического мастера с епископом [следует признать], мягко говоря, смелой» [162] , – говорил Брате. А американский исследователь К. Томпсон подверг концепцию фон Фрисена критике по всем пунктам [163] .

160

Linderholm 1934; Bergman 1946.

161

Brate 1925; Jansson 1967. S. 22.

162

Brate 1925. S. 28.

163

Tompson 1970. P. 50–62.

Томпсон отмечает, что ни в технике исполнения, ни в текстах рунических надписей, выполненных Асмундом Карасуном, нет специфических черт, позволяющих судить о высоком образовании рунографа. Отвергает он и идею об особой религиозности Асмунда. Из семи показателей, наличие которых может свидетельствовать о христианском настроении высекателя рун [164] , в камнях Асмунда обнаруживается только три. По статистике американского исследователя, изображения крестов на шведских рунических камнях встречаются примерно в 64 % случаев. На камнях работы Асмунда кресты попадаются в 83 % случаев. Если же брать формулы христианских молитв, то соответствующие цифры будут 26 и 58 %. «Коротко говоря, – заключает Томпсон, – неясно, до какой степени молитвенные формулы и кресты указывают на ревностное христианство высекателя рун, и даже если не ставить под сомнение благочестие Осмунда, предположение, что поэтому он был священником, не доказано» [165] .

164

Вот какие показатели подразумевает Томпсон: 1) декоративные кресты; 2) молитвенные формулы; 3) христианские имена; 4) сообщения о благочестивых поступках; 5) сообщения о паломничествах; 6) сообщения о крещении; 7) христианская терминология (Ibidem. P. 54).

165

Ibidem. P. 55.

По словам Томпсона, практически все известные шведские рунические надписи концентрируются вокруг Старой Уппсалы. Поэтому географическое положение камней Асмунда не может считаться основанием для того, чтобы связывать этого рунографа с шведским королевским двором. Томпсон также предлагает иное, нежели фон Фрисен, толкование последних одиннадцати рун на камне из Jдrsta. Он понимает их как древнеисландское tha[t]s at Жimunt – «это по Эмунду», то есть камень поставлен в память об Эмунде.

Против трактовки фон Фрисена Томпсон выдвигает следующие возражения. Во-первых, случаев упоминания правящих королей ни на одном другом руническом камне нет. Во-вторых, если принимать чтение фон Фрисена, непонятно, почему рунограф написал: «тогда сидел Эмунд», то есть употребил прошедшее время, тогда как этот король был еще жив. В-третьих, aimunt – это форма винительного, а не именительного падежа. Поэтому слово «Эмунд» никак не может быть подлежащим: камней, на которых рунограф забывал написать конечное R в именительном падеже слов мужского рода, неизвестно.

По мнению Томпсона, все наблюдения фон Фрисена, которые касаются английских прототипов и сведений об Англии, встречающихся на камнях Асмунда Карасуна, недостаточны для того, чтобы сделать вывод об английском происхождении рунографа [166] . В языке Асмунда чувствуются, скорее, западноскандинавские влияния. Окончательный вердикт Томпсона таков: «…идея, что Осмунд был священником, – это только один пример из длинного списка странных и ошибочных положений, которые постепенно опровергаются по мере развития рунологии» [167] .

166

См. также подробное опровержение идеи о том, что в камнях Асмунда есть английские влияния, в книге Томпсона: Tompson 1975.

167

Tompson 1970. P. 61.

Несмотря на жесткую критику, гипотеза о тождестве епископа Осмунда и рунического мастера Асмунда не утратила своих сторонников. Так, Е. А. Мельникова – единственный отечественный исследователь, обращавшийся к обсуждаемой проблеме, – называет идентификацию этих исторических персонажей вполне возможной [168] . А Х. Янсон, посвятивший проблеме епископа Осмунда целую главу в своей монографии [169] , стремится опровергнуть выводы Томпсона.

168

Мельникова 1977. С. 16–17.

169

Janson 1998. S. 105–176.