Хроника Быховца
Шрифт:
В ту же осень по наущению великого князя московского царь перекопский Менгли-Гирей послал сына своего Ахмат-Гирея, султана с прочими своими детьми и с многими силами татарскими. И воевали [они] земли Волынскую и Подляшскую [322] и Польскую, и сожгли тогда города Владимир и Брест, и воевали около Люблина до самой реки Вислы и, перейдя за Вислу, большой город Опатов сожгли и много зла причинили и сотворили несказанное кровопролитие христианам в Великом княжестве Литовском и в Польше, и, многие города и деревни сжегши, с большой добычей и массой пленных ушли восвояси. В ту же зиму великий князь Александр сделал дворным маршалом /142/ своего любимца князя Михаила Львовича Глинского, о котором позже напишем много удивительного.
322
Подляшьем называлась территория, расположенная в бассейне Западного Буга, по течению рек Нарев, Нурец, Бобр. Территория Подляшья в настоящее время составляет основную часть Белостокского воеводства в Польше.
В лето от сотворения мира семь тысяч девятое (1500), а от рождества Христова тысяча пятисотое великий князь Александр послал в Польшу и в Чехию, и в Германию, и нанял за деньги несколько тысяч [человек], и со всеми людьми изготовился против своего тестя великого князя московского. Тогда приехал к нему в Литву один чех по имени Ян Гирнин и многие другие чехи, и немцы, и поляки. Князь же великий Александр, собравшись со всеми ими, двинулся к Минску, а в Минске пришла к нему весть, что князь великий московский отправил сына своего князя Дмитрия Жилку с большим войском, с пушками и со всем снаряжением добывать замки и отпустил его к Смоленску, и что теперь все москвичи под Смоленском, и, обложив город, упорно осаждают его. Услышав это, великий князь Александр послал против него пана трокского старосту жемайтского пана Станислава Яновского со всею силою Великого княжества Литовского и вышеупомянутого чеха со всеми чужеземцами; все они двинулись против них. Москвичи же, /143/ находясь под Смоленском, воевали на все стороны, и город Смоленск, едва ли не весь пушками окружив, день и ночь непрестанно его осаждали и из-за больших тур, наполненных песком и землей, несказанные штурмы против него предпринимали, однако же, милосердием божиим и помощью пречистой богородицы не могли принести ему никакого вреда. Приняв на себя немало труда, неся потери, и губя своих людей, со скорбью и со слезами терпели с великими насмешками поражения под городом и с позором и с бесчестьем от города отбиваемы были. Войско же великого князя Александра, которое вел пан староста жемайтский, пришло со всеми силами к городу Орше и, перейдя реку Днепр, двинулось к горам. И как только об этом услышал князь Дмитрий Жилка, который находился под Смоленском, что Литва идет против
В то же время князь Семен Иванович Можайский пришел с большим количеством воинов великого князя московского /144/ к городу Мстиславлю, а в это время в Мстиславле сидело в осаде много литовских людей. Князь же Михаил Мстиславский узнал, что князь Семен Можайский идет с москвичами к Мстиславлю. И, окружив город Мстиславль, стояли немало времени, и, причинив много зла около города, ушли обратно. Пан же староста жемайтский и гетман всего Великого княжества Литовского стоял немалое время на горах, и затем отошел в Литву, чеха же Яна Гирнина со всеми иностранцами отправил к Полоцку, где они сели в осаду.
В лето семь тысяч десятое (1501), а от рождества Христова тысяча пятьсот первое умер в Торуни в Пруссии король польский Альбрехт, брат короля Александра.
В ту же осень выехал царь Заволжский Ших-Ахмет сын Ахматов со всею ордою Заволжскою, с многими силами, а с ним посол великого князя Александра пан Михаил Халецкий, и приехал он в землю Северскую и стал под Новгородом Северским и под другими городами, землю же всю, почти до самого Брянска, заполнил бесчисленным воинством. Новгород Северский и несколько других городов поддались царю. Царь же, поручив /145/ эти города пану Михаилу Халецкому, пошел со всеми силами и стал между Черниговом и Киевом по Днепру и по Десне, пана же Михаила Халецкого отпустил со своими послами в Литву, сообщая великому князю Александру, что пришел к нему на помощь против царя перекопского Менгли-Гирея и великого князя московского, и призывал великого князя соединиться с ним и начать войну со своими неприятелями. Пан же Михаил Халецкий с послами царя Заволжского пришли в Литву, а в то же время поляки прислали послов к великому князю Александру литовскому и взяли его королем в Польшу, и он, оставив свои дела с царем Заволжским, в ту же зиму поехал в Краков и там был коронован. В ту же зиму царь перекопский Менгли-Гирей, собрав свои силы, втайне пошел на Ших-Ахмата царя Заволжского и разгромил его наголову и цариц и детей, и орду его всю взял, сам же царь заволжский Ших-Ахмат со своим братом Хазак-султаном и с некоторыми князьями и уланами примчался к Киеву и, став недалеко от Киева, послал к князю Дмитрия Путятича, киевского воеводу, сообщая ему свою плохую весть. Воевода же киевский князь Дмитрий оказывал ему там долгое время великую честь /146/ и одаривал многими дарами. Затем царь Ших-Ахмат, ничего не сообщив, ушел из-под Киева к Белгороду [323] , но, находясь в Белгороде, не получил там ни помощи и ни какого-либо имущества, и возвратился к Киеву. Князь же Дмитрий киевский воевода принял его с радостью и оказал ему как и ранее большие почести, и затем отправил к королю и великому князю Александру сообщение о происшедших событиях, король же отправил своих послов к царю и приказал князю Дмитрию ехать с ним вместе в Вильно. Князь же Дмитрий, выполняя королевское повеление, проводил царя и брата его и людей их до Вильно. В ту же зиму послал король Александр к тестю своему великому князю московскому послов польских своих, воеводу ленчицкого пана Петра Мышковского и пана Яна Бучацкого подольского воеводича, а из Литвы воеводу полоцкого пана Станислава Глебовича и маршала и писаря канцлера ее милости королевы наместника браславского пана Ивана Сапегу. И находясь в Москве, заключили они перемирие на шесть лет, а города и волости, которые забрал великий князь московский, то все у него осталось, и все пленные литовские остались в Москве.
323
Белгород — здесь имеется в виду Белгород Днестровский.
В лето от рождества Христова тысяча пятьсот второе (1502) были высланы встречные послы великого князя Ивана Васильевича [324] москов/147/ского к королю и великому князю Александру, по имени Петр Плещеев, Константин Замьщкий, зять его Михаил Кляпик, дьяк Никита Голубин, и утвердив вышеуказанное перемирие, [они] возвратились восвояси.
В ту же осень пришла весть королю Александру, что татары, перейдя реку Припять, воюют по волостям. Король написал князю Семену Михайловичу Слуцкому и послал к нему на помощь подольского воеводича пана Яна Бучацкого, а с ним дворян своих литовских и русских и немало австрийцев. Князь же Семен Слуцкий с паном воеводичем и со всеми вышеупомянутыми дворянами гнались за татарами и нагнали их недалеко за Бобруйском [325] , в шести милях, на реке на Уше [326] ; было их только полтораста; догнав, избили их и возвратились назад. В ту же осень был бой с татарами в семи милях за Овручем на реке Уше [327] . Бились князь Федор Иванович Ярославич, князь Юрий Иванович Дубровицкий и князь Григорий Глинский, друцкий староста, и божиим изволением за грехи наши, татары наших побили; тогда убили и князя Григория Глинского и Горностая. В ту же осень месяца августа тридцатого дня пришел втайне Битис-Гирей-султан сын Менди-Гирея /148/ царя перекопского с шестью тысячами татар. Прежде всего пришли [они] к городу Слуцку. Князь же Семен Михайлович в то время был в Слуцке, но не знал ни о чем, и, только посмотрев из замка из церкви святого Юрия на город за реку Случь [328] , увидел татар, скачущих на конях, хватающих и рубящих мужчин, и женщин. И, увидев это неожиданное нападение поганых, князь Семен Михайлович с теми, которые были с ним в замке, удивился такому неожиданному тайному приходу их, потому что они за один день переправились через реку Припять и в тот же день подошли к Слуцку за двадцать пять миль, иные же в тот же день, минуя Слуцк, дошли еще до Копыля, от Слуцка за пять миль. Князь же Семен на знал что начать и что делать, потому что в то время в замке людей у него было очень мало, все находились по селам. Татары всех их отрезали от замка, и забрали все табуны конские, князь же затворился в замке только с очень малым количеством людей и послал к королю в Вильно сообщение о том, что царевич Бетю-Гирей сам стал лагерем под Слуцком за Умолем. Татары же, разделившись на отряды, пошли по земле, и, идя, воевали около Клецка и Несвижа [329] и город Клецк сожгли и были, не доходя шесть миль до Новогрудка, /149/ в Ишкольди [330] и повернули обратно. Многие города и села они сожгли и, сотворив христианам неописанное кровопролитие, с большим числом пленных и с добычей собрались у Слуцка, а затем без всякого ущерба все в целости, ушли назад. Король же Александр немногих из своих дворян послал к князю Семену в Слуцк, они же, прибыв в Слуцк и узнав, что татары ушли в целости, возвратились в Литву.
324
В тексте Ивановича
325
Бобруйск — город на реке Березине, в 100 км (примерно) к востоку от Слуцка.
326
Рек с названием Уша в Белоруссии несколько. В данном случае имеется в виду правый приток Березины. Однако, говоря, что татар нагнали «недалеко за Бобруйском, в шести милях, на реке на Уше» или Уже, хронист что-то путает, потому что Уша протекает (если двигаться с запада на восток) не за Бобруйском, а к северу от него. Возможно, что здесь говорится о реке Суше, протекающей восточнее Бобруйска.
327
Уша — река. Название ее, видимо, искажено. За городом Овручем, т. е. к югу от Овруча, протекает река Уж, о которой и говорится в хронике. Однако, возможно, что в то время, когда писалась хроника, эта река называлась не Уж, а Уша, во всяком случае, на карте, приложенной к работе М. С. Грушевского («Очерки истории Киевской земли». Киев, 1891), она называется Уша.
328
Случь — река, имеется в виду Случь, впадающая в Припять с левой стороны.
329
Несвиж — город на реке Уше (левом притоке Немана), примерно в 50 км к северо-западу от Слупка. В настоящее время районный центр Минской области.
330
Ишкольд — деревня на расстоянии около 50 км к юго-востоку от Новогрудка.
В лето семь тысяч двенадцатое, а от рождества Христова тысяча пятьсот третье (1503) приходило три тысячи татар, и, находясь под Слуцком и Новогрудком, они причинили много зла и пошли обратно другой дорогой через Гричинское болото [331] к Городку [332] . Паны же рада Великого княжества Литовского не знали о том, и только гетман пан Станислав Петрович по прозванию Кишка и пан Альбрехт Гаштольд и пан Юрий Немирович, объединившись с приехавшим к ним князем Семеном Михайловичем Слуцким, пошли за ними и, перейдя реку Припять, нагнали их в одной миле за Городком и дали им бой. И с божией помощью наши побили их, и освободили всех пленных, и с великой частью и с добычей возвратились домой. Тогда же были убиты государевы дворяне /150/ пан Рак Москвич и Жиневой. В ту же осень месяца ноября четырнадцатого числа со среды на четверг умер благоверный и христолюбивый князь Семен Михайлович Слуцкий. [333] В ту же осень царь Казанский Махмет Али перерезал в Казани всех купцов Московской земли. В тот же год Иван Васильевич князь московский умер, и сел на великом княжении московском сын его Василий.
331
Гричинское болото — огромное болото, находившееся к юго-западу от Слуцка.
332
Населенных пунктов с названием «Городок» в Белоруссии много. Судя по маршруту («через Гричинское болото»), татары шли к Кожан-Городку, расположерному севернее Припяти. Южнее Кожан-Городка, на берегу реки Горынь, находится Давид-Городок. Бой произошел, очевидно, около Давид-Городка, так как отряды панов перешли на южный берег Припяти.
333
В тексте Семен Михайлович Александровича Слуцкий
В том же году воевода киевский князь Дмитрий Путятич и князь Семен Юрьевич Гольшанский староста луцкий умерли, и дано было Киевское воеводство пану Юрию Монтовтовичу, а Луцк отдали князю Михаилу Ивановичу Острожскому, а после смерти князя Михаила Луцк дали писарю пану Федору Янушовичу. И в том же году король Александр был на сейме в Бресте и был гневен на панов без основания. А было это так: дал он Дрозду по настоянию князя Глинского Лиду, бывшую у Ильинича. А в то время послом в Кракове у короля был подчаший, наместник бельский Николай Николаевич Радзивилл, и пан Ильинич обратился к, панам-раде Великого княжества Литовского, прежде всего к князю Войтеху Таборе виленскому епископу и к Николаю Радзивиллу воеводе виленскому, и к воеводе трокскому /151/ пану Заберезинскому, и к пану Станиславу Яновичу старосте жемайтскому, и к воеводе полоцкому пану Станиславу Глебовичу, и к пану Станиславу Петровичу Кишке, наместнику смоленскому, и все те паны согласно земского привилея [334] , выданного им королем, когда он садился на престол на великое княжение, не дали Лиды Дрозду, простому человеку, а оставили у Ильинича, потому что в привилее написано, что должность отнять ни у кого нельзя, иначе как с гербом [335] . И король за это разгневался. И услышал об этом Николай Николаевич Радзивилл... [336] город же Минск [337] , монастырь и святые божий церкви огнем целиком сжег и в земле Литовской, и в Полоцке, и в Витебске, и в Друцке много зла сотворил, пожег и попленил чуть ли не всю землю, и сотворил невыразимое кровопролитие, и, приведя землю Литовскую в запустение, ушел своим путем восвояси без ущерба. Также и братья его Бити-Гирей-султан, Абурнаш-султан возвратились от Новогрудка с большим количеством пленных и добычей и пошли мимо Слуцка к Петрикову [338] , а затем в Орду. В ту же зиму был большой мор в Минске, и был он немалое время по всей земле. /152/
334
Согласно земского привилея — имеется в виду привилей великого князя Александра, которым он гарантировал шляхте и главным образом магнатам различные права.
335
Должность отнять ни у кого нельзя, иначе как с гербом — должность (у магната) можно было отнять лишь в том случае, если этот
336
У Стрыйковского (т. II, стр. 321) далее сказано Глинский же непрерывно подстрекал короля, чтобы он за это мстил литовским панам и в особенности Заберезинскому. И будучи на сейме в Бресте Глинский все это осуществил. Пользуясь королевской милостью, забрал у Заберезинского Троки и отдал их сыну виленского воеводы, Николаю Николаевичу Радзивиллу, который был у короля Александра подчашим и наместником бельским, старосту же лидского, Ильинича, приказал взять и посадить в тюрьму, а панам-раде приказал не появляться на свои очи...
337
Начало описываемых событий у Стрыйковского (т. II, стр. 326, 327) изложено следующим образом. В 1506 г., как свидетельствует летописец, но, видимо, в 1505, по Кромеру, Меховскому и прочим, пришел перекопский царевич Махмет-Гирей-султан сын перекопского царя Мендли-Гирея со своими братьями, Бити-Гирей-султаном и Бурнаш-султаном со всеми силами татарскими и пришли к Днепру к Лоевой горе, и там, переправившись через Днепр, сам Махмет-Гирей-султан пошел к Минскому замку в центр Литвы, а двоих своих братьев, Бити-Гирей-султана и Бурнаш-султана, послал под Слуцк. И пришли они под Слуцк в день успения девы Марии в пятницу. А в Слуцке находилась княжна Анастасия с ребенком Юрием Семеновичем, дедом теперешних князей Слуцких. И татары, зная, что в Слуцке была только одна княжна, разорили все около Слуцка и самый Слуцк штурмовали, делали подкопы, и пытались поджечь его, но жители Слуцка, которых княжна Анастасия умоляла защищать своего единственного владельца от насилия поганых, мужественно сопротивлялись. И много татар пало у замка, потому что в то время у той княжны Анастасии в Слуцке служило много шляхты и разных князей. А сам старший царь Махмет-Гирей стал в тот же день лагерем под Минском и распустил свои отряды под Вильно и в Завилейскую сторону, а также к Витебску, Полоцку и Друцку и на все стороны Литвы и Руси. А те два царевича его брата, минуя Слуцк, двинулись к Новогрудку. А в то время все литовские паны были в Новогрудке, совещались между собой, что им следует делать, ввиду того, что король из-за наговоров Глинского гневался на них, но если бы приехал в Литву, то обещал принять их милостиво на Радомском сейме; сговаривались [они] и о том, чтобы поддаться Глинскому. А татары, узнав, что паны в Новогрудке, еще больше заспешили к Новогрудку, потому что паны, собравшись туда не для обороны страны, а для личных дел, разошлись. Паны, видя угрозу Новогрудку, уехали за Неман, а татары, придя к Новогрудку не найдя никого, гнались за панами до Немана и далее и большой ущерб нанесли за Неманом в Литовской земле, и, захватив добычу и пленных, возвратились обратно. Замку же Новогрудскому ничего не могли сделать, потому что в Новогрудке в то время воеводой был Альбрехт Мартинович Гаштольд, который, находясь сам в Новогрудке, хорошо укрепил замок, а при нем Маскевич городничий, Иван Тризна, Немира и прочая новогрудская шляхта. Они каждый день выезжали из замка и бились с татарами, не позволили им причинить урон замку и городу. Очень много татар было убито стрельбой из замка и тогда татары, видя что замку и городу ничего сделать не могут, отошли прочь.
А Махмет-Гирей царевич, который стал кошем около Минского замка, опустошил все окрестные волости и город Минск, отстояли только замок.
338
Петриков (в Хронике Петриковичи) — городок на левом берегу Припяти, в настоящее время районный центр Гомельской области БССР.
В ту же осень великий князь Василий Иванович московский послал брата своего князя Дмитрия Жилку, а с ним воеводу своего наивысшего князя Федора Ивановича Бельского и иных многих воевод со всеми силами московскими, с войском, которое шло на конях и в судах рекою Волгою на царя казанского Махмет-Али. И так, они, придя к Казани, окружили город со всех сторон сухим путем и водой. И так вышли вооруженные люди с судов на берег к городу, и пришли татары конные и всех побили, а иные убегающие утонули в Поганом озере, а которые в судах на воде остались, на тех пришли бури большие, и едва не всех потопило, только князь Дмитрий с воеводою князем Федором и с небольшим количеством людей не погибли окончательно. А которые москвичи пришли под город берегом конные, тех так же чуть ли не всех избили и очень мало кто из них убежал, и получился ущерб большой и вред неизмеримый великому княжеству Московскому; очень мало москвичей возвратилось назад, погибло их бесчисленное множество.
А затем король Александр назначил панам польским сейм в Радоме осенью на Кузьму и Демьяна [1 ноября], где были и литовские паны. А приехали паны литовские для того, чтобы узнать у панов польских о причине гнева короля, который прогневался на них, /153/ хотя они и не были виноваты и не имели отношения к Глинскому. Польские паны сказали б том королю, и король перестал на них гневаться. А затем виленский епископ Табор начал говорить королю: «Милостивый король, ты гневался на нас без причины, из-за некоторых людей, потому что мы против тебя, нашего государя, не выступали, но мы защищали свои права и привилегии, стараясь их сохранить. И поэтому, милостивый государь наш, я как пастырь здешнего государства и Ваш, должен предостеречь от того, и тебя, государя нашего, от того отвращать, чтобы ты, наш государь, сохранял права наши и свои привилегии, выданные нам, если же кто вздумает их нарушить, боже, отомсти каждому, кто такое задумает». И как только епископ произнес это, короля разбил паралич.
В лето семь тысяч пятнадцатое, а от рождества Христова тысяча пятьсот седьмое (1507), после пленения земли Литовской безбожными татарами, король и великий князь Александр приехал в Вильно из Польши очень больным, парализованным, и созвал сейм в городе Лиде. И когда он находился вместе со всеми панами в Лиде, пришла к нему весть, что Перекопские царевичи Бити-Гирей-султан и Бурнаш-султан пришли с двадцатью тысячами людей к Слуцку и идут к Новогрудку. Тяжело больной король не знал что делать. /154/ Он призвал к себе своих панов-раду и своего гетмана пана Станислава Петровича Кишку и своего любимого дворного маршала князя Михаила Львовича Глинского, и все свои дела государя и все дела земские передал в их руки, себя же велел отнести на носилках в Вильно; паны же рада и гетман и маршал князь Михаил Глинский со всеми людьми остались в Лиде. Татары, придя к Новогрудку, скоро переправились через Неман и, не дойдя до Лиды за милю или за полумилю, со всех сторон начали воевать, церкви божий и имения и деревни сжигали, а людей хватали и убивали. Видели все это паны литовские своими глазами, что поганые пришли на них такие ожесточенные, и, призвав на помощь бога вседержителя, съехались все в одно место и, посоветовавшись, собрали десять тысяч отборных людей конных и вооруженных, которые в то время там оказались, потому что в такое короткое время не могли собрать больше, и мало ли, много ли, но все собрались вместе и под одной командой. И, призвав бога на помощь, решили пойти и биться с ними, и, утвердившись в этом крепко и твердо, послали несколько человек на разведку и те в одной миле от Лиды столкнулись с ними и божией милостью избили их, несколько взяли живых, а /155/ иным головы отрубили и положили их в сумки; и татары, видя, что не могут противиться им, побежали. Они же привели живых пленных к панам, а отрубленные головы принесли в сумках. Увидев это, паны возвеселились и наполнились радостью, и в тот же час сели на коней и приказали всему войску пойти с ними к Новогрудку. Татары же увидели это и поняли, что люди хотят дать им бой, и начали отряды их возвращаться из-за Немана, паны же со всем войском пришли к Новогрудку, и стояли в Новогрудке три дня и послали добывать достоверного языка, желая знать точно, где стоят кошем царевичи. Были посланы паны Немировичи, пан Юрий и пан Андрей, и поймали они шесть татар под Городищем [339] и привели их к панам, и те сказали определенно, что царевичи стоят лагерем под городом Клецком и что еще все из разошедшихся отрядов не могли так скоро к кошу собраться. Паны же, узнав об этом и поручив себя милосердному богу, пошли, радуясь, своим путем и выехали из Новогрудка месяца августа в четвертый день, в понедельник вечером уже когда смеркалось. И шли из Новогрудка мимо Осташина [340] и назавтра, во вторник, уже примчались некоторые дворяне от Цирина [341] и от Полонки [342] , сообщая, что татары за ними гнались /156/ и что находятся они недалеко от войска. Паны же и все войско, немного отдохнув в Осташине пошли к Полонке, прошли Ишкольд, и передовой отряд догнал пятьсот татар, которые шли к Клецку, и догнав, побили их, а других взяли в плен живыми, оставшиеся же живыми убежали за Ушу по крутому берегу и прибежали к Клецку, к своим в лагерь, и сообщили царевичам, что литва [343] идет к ним на бой. Царевичи же, наполнившись гордостью и высокоумием, нисколько того не испугавшись, со всем усердием приготовились к бою. Паны со своим войском в тот же день, во вторник, не доходя Малева [344] , переночевали в селе Налипой [345] а назавтра в среду, месяца августа шестого дня на преображение господа нашего Иисуса Христа, поднялись рано и, изготовив отряды, как надлежит перед битвой, пошли прямо к Клецку. Гетман же пан Станислав Петрович Кишка в то время очень разнемогся, и никак не мог сидеть на коне и с большим трудом приказал возить себя на возу. И паны, видя, что гетман очень болен и что без него в войске порядка не может быть, размыслили и поручили на это время гетманство князю Михаилу Львовичу Глинскому, и решили все ему подчиняться. Князь же Михаил Глинский начал командовать всем войском и пошли все к Клецку, /157/ направив вперед несколько сот конницы. И как пришли под Клецк к реке Лани [346] к Красному Ставу [347] с юга, то через реку с горы увидели татарские полки, стоявшие готовыми к бою, и перейдя [реку], стали вдоль реки против татар. И так как переправа через реку была очень неудобной, то они долго не могли сойтись, и больше трех часов бились с ними через реку. Затем войско литовское сделало две гати через реку, с обеих сторон прудовой плотины. Татары же видели, что литовцы стоят крепко и неподвижно и что они подготовили гати, намереваясь вскоре перейти к ним за реку, и тогда начали из литовского войска стрелять по ним из орудий, из ружей и из луков, а в то же время небольшое число дворян поспешили за реку. Татары же захватили писаря пана Заберезинского Коптя и, отрубив ему голову, ругаясь, носили на копье. Князь Михаил с панами и всем войском, видя смех и это надругательство, приказал вскоре всем полкам переходить по обеим гатям реку. И затрубили в трубы, и заиграли на свирелях, и пошли за реку, и войско правой руки, поспешив, ранее перешло через гать за реку. Татары же, видя, что [они] не все вместе переходят через реку и те воины, которые были из них самые лучшие, ударили на них и многих убили из той правой части, и чуть их не уничтожили. А затем князь Михаил с левой стороны поспешил, и перейдя гать, /158/ ударил поперек на все полки татарские и разделил их надвое. А засем и те люди наши с правой стороны оправились и тоже ударили на них и с обеих сторон и так смешали татарские полки, что татары не только биться, но глаза и руки свои на литовское войско поднять не смели, князь же Михаил со всем своим войском гнался за ними, хватая и убивая [их], до реки Цепры [348] , и как прибежали татары к Цепре, тогда почти все в реке и болоте потонули, и так много татар и их коней в реке и болоте было, что литовцы переезжали на конях и переходили пешком по мертвым телам татарским и их коням, а которые немногие из татар с царевичами убежали, тех перехватывали по дорогам от Слуцка, от Петрикова, от Овруча, от Житомира, с Волыни. На все стороны их били и грабили и очень мало из них возвратилось в Орду. И явилось несказанное милосердие божие Великому княжеству Литовскому, и неизреченное кровопролитие роду алкорана. Князь же Михаил Глинский и войско литовское в тот же день, стоя на трупах и весь день разъезжая и гоняясь около Цепры и за Цепрой, множество татар захватили и убили и затем возвратились к войску в Клецк, ведя за собой много пленных. /159/ И наполнили руки золотом и серебром, и оружием и одеждой, и взяли коней многоценных, и преисполненные несказанной радостию и весельем, провели ту ночь в покое.
339
Городище — деревня в 40 км (примерно) к югу от Новогрудка. Армия шла на татар восточнее Городища.
340
Осташин — деревня на расстоянии 20 км (примерно) к юго-востоку от Новогрудка.
341
Цирин — деревня на расстоянии около 5 км к югу от Осташина.
342
Полонка (очевидно, Полонечка, потому что Полонка находится далеко к западу от того маршрута, по которому шла армия) деревня на расстоянии около 5 км к югу от Цирина.
343
Литвой в хронике (как и в русских летописях и в других источниках того времени) называлась не только собственно литовская территория, но все Великое княжество Литовское в целом, а также и население этого государства. В данном случае под Литвой подразумевалась армия Великого княжества Литовского, состоявшая, видимо, в основном из шляхты, литовской, центрально-и западнобелорусской. Во всяком случае Стрыйковский (т. II, стр. 335) говорит, что правое крыло этой армии состояло из шляхты минской и гродненской, а кроме того упоминает и шляхту новогрудскую.
344
Малево — деревня на расстоянии около 8 км к западу от Несвижа.
345
Налипой — деревня. На расстоянии около 5 км от Малева была деревня Нелепова. Возможно, что это есть тот пункт, который назван Налипой.
346
Лань — река, левый приток Припяти. Город Клецк расположен на реке Лань.
347
Красный Став — озеро у Клецка.
348
Цепра — река (в тексте Цебра) — приток реки Лань.