Хроника кровавого века – 2. Перед взрывом
Шрифт:
– Что касается провала Доры Бриллиант, – продолжил Савинков, – о её мастерской знали я и двое её охранников Адмирал 53 и Борис Вноровский. Однако Борис контактировал с Иваном Каляевым. Окажись он провокатором, то полиция смогла бы арестовать всю нашу группу, и предотвратить убийство великого князя Сергея Александровича. В то что провокатор Адмирал, тоже не верится.
– Тогда остаёшься только ты, – усмехнулся Азеф. Он откинулся на спинку кресла: – не кажется ли вам, что полиция случайно вышла на мастерскую Доры Бриллиант. Производство
53
Адмирал – псевдоним боевика Льва Ивановича Зильберберга (1880-1907).
Азеф развёл руками и закончил:
– Кто-то донёс в полицию.
– Да, вероятно всё так и было, – согласился Борис Савинков. Он совершенно забыл, что сам назвал Евно Азефу адрес динамитной мастерской Доры Бриллиант.
– Следовательно, нам необходимо побеседовать с Николаем Татаровым, – кивнула Екатерина Бреш-Брешковская. Она посмотрела на Азефа и Савинкова: – Думаю, вам двоим необходимо разобраться с этим делом.
– Зачем двоим? – пожал плечами Азеф. Он посмотрел на Савинкова: – Борис, где сейчас Татаров?
– После освобождения по указу от 17 октября, он остался в Петербурге, – ответил Савинков.
– Ты всё равно едешь в Петербург, займись и Николаем Татаровым, – сказал Азеф. Евно Фишлевич развёл руками: – Всё сходится на Николае Татарове. Вероятно, он и есть тот провокатор, на которого в своей статье указывал Бурцев.
Первого марта Борис Савинков приехал в Петербург с боевиком Фёдором Назаровым. В октябре 1905 года они вместе в Нижнем Новгороде готовили покушение на губернатора Павла Унтерберга. Покушение сорвалось по той причине, что неожиданно Унтерберг получил назначение на Дальний Восток и уехал из Нижнего Новгорода. Именно тогда Фёдор Назаров, один из боевиков нижегородской боевой дружины, своей сообразительностью, обратил на себя внимание Бориса Савинкова.
Борис Савинков разыскал Николая Татарова и назначил ему встречу в ресторане «Зоологического сада» в Александровском парке, что неподалёку от Петропавловской крепости. Савинков и Назаров пришли в ресторан порознь, Фёдор направился в буфетную комнату, уселся у стойки и заказал себе бокал вина. Савинков разместился за столиком в общем зале. Он был хорошо виден Назарову из буфетной комнаты.
Татаров появился, едва официант накрыл стол Савинкова. Фёдор со своего места хорошо разглядел Татарова, (он не был знаком с ним). Спустя сорок минут Николай Татаров ушёл, а Назаров со своим бокалом вина, сел за столик к Савинкову.
– Он занервничал, когда я его спросил, как ему удалось сократить срок своей ссылки и приехать в Петербург в конце 1904 года, – сообщил Савинков. Он выпил рюмку водки, и продолжил: – Теперь уже совершенно точно, провокатор полиции, о котором в своей статье писал Бурцев, это Татаров.
– Что ты собираешься делать? – спросил Назаров.
– Предателей карают смертью, – ответил Борис Савинков, поедая салат оливье. Он посмотрел на Фёдора Назарова: – Ты согласен со мной?
– Вполне, – кивнул Назаров и допил своё вино.
– Свяжись с Пинхусом Ротенбергом, – продолжил Савинков. Он
– Я всё понял, – ответил Фёдор Назаров. Он встал и направился к гардеробной.
Николай Татаров, возвращаясь к себе на квартиру, думал о том, что он излишне нервничал при разговоре с Савинковым.
«Борис наверняка решил, что провокатор, о котором упоминал Бурцев в своей статье, это я», – размышлял он. Татаров оглянулся, пытаясь определить, не следят ли за ним?
«Но Бурцев писал, что провокатор входит в руководство партии, – продолжал он размышлять. Татаров горько усмехнулся: – Кто сейчас будет задумываться над этим?! Моя нервозность выдала меня с головой!»
Он оглянулся ещё раз, проверяя, не ли слежки.
«Бежать! Немедленно уезжать из Петербурга в Киев. Спрячусь у родителей, меня никто не найдёт».
Николай Татаров так обрадовался простоте решения, что совершенно забыл, как однажды сказал Николаю Тютчеву, что его отец служит священником в Киеве.
– Мил человек, не подскажешь который час? – отвлёк Татарова от мыслей чей-то голос. Николай оглянулся, сбоку от него стоял невысокий, длинноволосый человек в пальто и шляпе. Лицо его показалась Николаю знакомым.
«Где я его видел?» – подумал он, доставая часы из кармана.
– Четверть третьего, – ответил Татаров и пошёл своей дорогой.
Николай был слишком озабочен своими мыслями, иначе бы он сразу узнал в этом длинноволосом типе Георгия Гапона – человеку благодаря которому и началась первая русская революция. После неудачной попытки ввезти партию оружия в Россию в августе 1905 года, Гапон уехал в Монте-Карло, и несколько месяцев жил там со своей гражданской женой Сашенькой Уздалёвой.
В 1902 году Георгий Гапон, ещё будучи священником, преподавал Слово Божие воспитанницам приюта Синего Креста в Петербурге. Там он соблазнил шестнадцатилетнюю Сашеньку Уздалёву. Когда это вскрылось, разразился большой скандал, и запахло лишением сана. На выручку Гапону пришёл тогда ещё только что назначенный заведующим Особым отделом Департамента полиции Сергей Зубатов. В обмен на сотрудничество с полицией, Зубатов добился у Петербургского митрополита Антония прощения отцу Гапону. Ему даже разрешено было жить с Сашенькой Уздалёвой в гражданском браке. Когда Сашеньке в 1904 году исполнилось восемнадцать лет, события закрутились с такой стремительностью, что им с Гапоном было уже не до венчания.
Осенью 1905 года Сергей Юльевич Витте был назначен председателем Совета министров Российской империи. Он добился от царя, напуганого революцией, широких полномочий для себя. Витте понимал, что революцию в России спровоцировал Георгий Гапон со своей идеей подать петицию царю, 9 января 1905 года. Именно расстрел этого шествия рабочих Петербурга, вызвал революцию в России. Не забыл Витте и своих бесед с заведующим Особого отдела Департамента полиции Зубатовым, по поводу легальных рабочих организаций. Тогда в 1903 году Витте был не согласен с Зубатовым, но в конце 1905 года он понял, что тот был прав. Легальная рабочая организация в России нужна, и лидером её должен быть человек далёкий от революционных партий, но которого бы уважали рабочие. Витте вспомнил о Георгии Гапоне.