Хроника Монтекассини. В 4 книгах

Марсиканский Лев

72. Затем, чтобы верили, что всё это совершилось благодаря воле и помощи отца Бенедикта, той ночью, которая предшествовала этому дню, один крестьянин из крепости Черваро по имени Иероним, отдыхая в своём доме, увидел во сне, будто он возвращается по дороге, которая идёт от замка Мортулы⁷⁰⁸, и вот внезапно некий монах весьма почтенного вида, якобы утомлённый долгой дорогой, неся в руке посох, присоединился к нему по пути. Когда они, идя вместе, дошли до развилки, откуда поворачивают к селению святого Андрея, монах просит спутника немного отдохнуть ввиду трудности пути. Когда крестьянин согласился, то спрашивает монаха, откуда он пришёл столь утомлённый и обессиленный. А тот отвечает: «Я уже давно был здесь, ибо, построив на той горе, - и указал на гору пальцем, - монастырь, жил там вместе с братьями, но, когда спустя какое-то время они стали мне [непослушны и]* весьма тягостны, я, не в силах уже терпеть тяготы с их стороны, ушёл от них и отправился в Иерусалим, и жил там более сорока лет вместе с блаженным Стефаном. Ныне же, призванный их многочисленными гонцами и просьбами, я вернулся и, если они впредь исправят свои нравы, я буду жить там с ними. Если же нет, то я немедленно возвращусь той же дорогой, по которой пришёл». На вопрос об имени, он ответил, что его зовут [брат]* Бенедикт, и они, поднявшись, вновь продолжали путь. Когда же монах вступил на дорогу, которая ведёт к святому Андрею, и крестьянин спросил его, куда он направляется, он сказал: «Я иду, потому что в этой близлежащей крепости мне нужно кое-что сделать». Проснувшись, крестьянин поведал своему господину, архипресвитеру Майнарду, [из рассказа которого я узнал об этом]*, сон, который он видел, и в тот же день эта крепость была возвращена указанным выше образом. И сегодня ещё есть некоторые жители этой крепости, которые уверяют, что видели

во время этой ожесточённой схватки обеих сторон, как некий монах мужественно сражался против норманнов и усердно подбадривал своих, хотя никто из монахов, которые тогда присутствовали, не принимал участия в битве⁷⁰⁹. А за несколько дней до этого другому крестьянину привиделось, будто отец Бенедикт, преследуя с посохом, который нёс в руке, всех норманнов, по крайней мере живших в этой земле, гнал их перед собой и, весьма сурово их избивая, с великим бесчестьем изгнал из этой земли, в то время как никто ему не сопротивлялся или сопротивлялся слабо⁷¹⁰. Всё это в отношении изгнания норманнов было сделано в 1045 году Господнем, в мае месяце, 13-го индикта. Затем, когда жители Аверсы решили отомстить за обиды своих товарищей, Гваймарий отговорил их и помешал это сделать. А когда после этого прошёл уже почти год, он пришёл к этому монастырю вместе с Дрого, норманнским графом, и многими другими капитанами и по их весьма смиренной просьбе едва добился наконец [от аббата]*, чтобы названный Родульф был освобождён и возвращён родителям, хотя перед этим с него взяли клятву, что он никогда больше не вступит сюда для захвата каких-либо владений этого монастыря и не будет мстить или воздавать по заслугам за такого рода деяние ни аббату, ни кому-либо из наших; таким образом, ему наконец была возвращена прежняя свобода, и он, получив сверх того от аббата в подарок 1000 таренов, которые в этот день были пожертвованы названными капитанами, вернулся к тестю в Аверсу.

73. Аббат же, уже давно питая подозрение к нечестию норманнов, все крепости монастыря укрепил стенами со всех сторон⁷¹¹ и велел жить там крестьянам, которые до сих пор проживали в деревнях. Тогда же он обвёл более просторными стенами город святого Ангела, который сам недавно разрушил, и построил возле него отличный мост⁷¹² через реку Лирис.

74. Кроме того, гаэтанцы из ненависти к Гваймарию призывают Атенульфа, вышеназванного графа Аквинского, и ставят его себе в герцоги⁷¹³. Услышав об этом, Гваймарий тут же направляет туда войско. Но Атенульф, деятельно выступив против них, хоть и разбил некоторых из них в первой схватке, тут же сам был схвачен и доставлен к Гваймарию. Между тем Пандульф, всё ещё пребывая в прежнем нечестии и прежней ненависти к этому месту, призывает изгнанных оттуда норманнов и обещает без труда возвратить им всю землю этого монастыря, откуда их изгнали, если они захотят оказать ему помощь против Гваймария. Когда те весьма охотно это обещали, он, тут же собрав немалое войско из них и своих союзников, вторгается в эту землю и разбивает шатры у первого города - святого Петра во Флее⁷¹⁴, чтобы затем, если не помешает Бог, захватить всю эту землю целиком. Итак, вновь бегство, вновь терзание и сильный страх настолько поражают всю эту землю, что дома некоторых [верных]* рыцарей наверху, около монастыря, были тогда оборудованы для его защиты. И поскольку не надеялись уже ни на какую помощь со стороны людей, аббат поручает братьям, чтобы они просили защиты в этом деле у Бога и, разувшись, босиком отправились с литаниями по всем церквям этой горы. Узнав об этом, Атенульф поручает сказать Гваймарию, что, если тот его отпустит, он тут же расстроит начатое Пандульфом и твёрдо обещает присягнуть: ему - в вечной верности, а монастырю блаженного Бенедикта - во всякого рода защите. Ибо в виду того, что Пандульф не захотел отдать за освобождение Атенульфа сестру графов Теанских, которую держал у себя в плену, тот сильно разгневался на этого Пандульфа, и вполне заслуженно, а именно, будучи крайне возмущён тем, что за его возвращение не захотели отдать одну женщину. Так и было сделано, и Атенульф был отпущен на условии, которое сам установил; он тут же пришёл к аббату и открыл ему всё это дело. Утром, при величайшей радости всех людей, он поднялся в монастырь и благоговейно положил на алтарь блаженного Бенедикта золотую чашу императора и плювиал из белого шёлка, которые уже давно получил в залог от названного Пандульфа. Аббат подарил ему там отличного коня, великолепное оружие с прекраснейшим украшением и назначил его защитником монастыря. Атенульф тут же поручает сказать Пандульфу, что он возвращён и дан монастырю в защитники; пусть он как можно скорее уходит из пределов монастыря, если только не хочет, чтобы он постыдно изгнал его. Поскольку Пандульф никоим образом не поверил этому, Атенульф в течение двух дней собирает немалое войско как из близких, так и из друзей и, намереваясь на другой день вступить с Пандульфом в битву, разбивает палатки на поле, что зовётся у Пертицелл. Увидев это, Пандульф тут же поверил в то, что ему передали, и в смущении отступил, а Атенульф с миром вернулся в Гаэтанское герцогство, которое Гваймарий за ним утвердил.

75. После этого Родульф, граф изгнанных [норманнов], забыв, вернее, ни во что ставя клятву, которую дал, как то свойственно этому неверному и ненасытному в алчности народу, решил вместе с несколькими соучастниками своего нечестия прийти в эту богатую добычей землю. Когда это было у них твёрдо решено и аббату были отправлены надёжные сведения об этом плане, [чтобы он был настороже]*, [Родульф] в тот день, когда собирался это сделать, был найден поутру поражённый внезапной смертью по ужасающему приговору Божьему. Прочих норманнов поразил столь сильный страх из-за этого дела, что они не стали более ходить в эту землю ни ради насилия, ни ради грабежа. Затем в качестве явного отмщения за это святое место сто пятьдесят норманнских воинов этого графа погибли в течение почти двух лет в разных местах от разных смертей.

76. После этого графы Теанские настойчиво обещали одному своему родичу по имени Ардеман, которого аббат поставил для обороны в замке, что зовётся Бантра, большие подарки и что отдадут свою сестру ему в жёны, если он передаст им этот замок. Этот хитрец обещал принять всё это и, когда те придут условленной ночью, тайно впустить их. Но, когда те пришли к этому месту в назначенный час, он, впустив Лайдульфа⁷¹⁵, одного из этих графов, вместе с несколькими рыцарями, внезапно закрыл ворота и разом бросил в оковы их всех; прочие же были отражены и с приличествующим смущением вернулись домой. Впоследствии Гваймарий просил аббата через Гвидо, своего брата, через графа Райнульфа [и его племянников Рожера и Родульфа]*, а также через Льва из Мансо, сиятельного мужа[, которых он всех вместе послал к нему]*, чтобы он вернул графа братьям, и тот, считая нецелесообразным отвергать просьбы столь великих мужей, получив от братьев названного Лайдульфа клятву и отречение вместе с обязательством уплатить сто фунтов золота, сделал то, о чём его просили⁷¹⁶. Но Ардеман, восприняв это с крайним негодованием, тут же поднял мятеж в этом замке и угрожал передать его норманнам. Аббат, сильно встревоженный этими словами, тут же собрав некоторое количество воинов, прибыл к замку и многими просьбами и обещаниями едва добился наконец, чтобы этот Ардеман вышел для беседы с ним. Но, когда он так и не смог убедить его и успокоить вескими доводами и заманчивыми обещаниями, воины, которые были с аббатом, видя это, тут же хватают его и вопреки воле аббата угрожают ему немедленной смертью, если он не сдаст замок. Когда этот гнусный муж и тут не согласился и заявил, что предпочитает скорее быть убитым, чем сдать замок, его тут же привязали поверх деревянных плетёнок и, все разом вооружившись для штурма замка, приступили к нему, неся Ардемана перед собой, хотя тот, охваченный злым духом, громко кричал своим, чтобы они убили сначала его, прежде чем сдать кому-либо замок. Однако те, которые были в замке, увидев своего господина, аббата, и вместе с тем предупреждённые им, устрашившись, тут же открыли ворота и, бросившись ему в ноги, просили прощения и без промедления возвратили ему замок.

77. Затем в Риме, поскольку папа Бенедикт скорее осаждал, нежели занимал апостольский престол в течение 12 лет, он был изгнан римлянами⁷¹⁷, и римским понтификом, хотя и не по своей воле, был поставлен Иоанн, епископ Сабинский, который был назван Сильвестром⁷¹⁸. После того как он правил там на протяжении трёх месяцев, изгнанный Бенедикт при поддержке своих близких, тускуланских вельмож⁷¹⁹, изгнав Сильвестра, вновь захватил римский престол⁷²⁰. Малое время спустя, видя, что он всем ненавистен и отвратителен, он - о, ужас!
– продал папское достоинство некоему архипресвитеру Иоанну⁷²¹, который слыл весьма благочестивым, получив от него огромные деньги, а сам удалился в отцовский дом, чтобы впредь свободно предаваться своим порокам. Названный архипресвитер, которому в папстве было дано имя Григорий,

занимал апостольский престол уже два года и восемь месяцев, когда император Генрих, сын Конрада, услышав о римском и апостольском престоле столь гнусные слухи, вдохновлённый свыше, вступил в 1047 году Господнем⁷²² в Италию и поспешил к Риму. Желая очистить апостольский престол от такой ереси, он расположился в Сутри и постановил провести там всеобщий собор епископов⁷²³, чтобы принять решение по поводу такого важного дела. Итак, отправив послов и собрав там огромное множество епископов, аббатов и благочестивых мужей, он почтительно приглашает также римского понтифика, который должен был председательствовать на этом соборе. Что же дальше? На заседании собора Григорий, уличённый по соборному и каноническому приговору в симонии, добровольно сошёл со своего престола, снял папскую тиару и, пав ниц, смиренно просил даровать ему прощение за захваченную и купленную должность. Сделав это, император, весьма обрадованный, вместе со всеми епископами этого собора пришёл в Рим и, собрав в церкви блаженного апостола Петра римское духовенство и народ, после того как изложил то, что сделал в Сутри, начал совещаться об устроении римской церкви. Итак, когда состоялось обсуждение, кого в этой церкви можно счесть достойным столь высокого священного звания и - увы!
– никого найти не смогли, ибо все тогда, по примеру несчастного главы, помимо прочих пороков, страдали язвой немалого распутства и симонии, наконец, в результате скорее необходимого, нежели канонического выбора римским папой был избран епископ Бамбергский [из рода саксов]*, и ему было дано имя Климент⁷²⁴. Итак, за такого рода деяния, столь полезно и столь канонически совершённые, римляне предоставили тогда⁷²⁵ Генриху звание патриция и решили, чтобы он, помимо императорской короны, пользовался также золотым перстнем.

78. После этого, взяв войско, император прибыл в этот монастырь и, принятый братьями со всяческим почётом, положил на алтарь блаженного Бенедикта прекрасную пурпурную ризу, украшенную золотом и драгоценными камнями, вместе с другим [прекрасным]* покровом немалой величины, пожертвовал братьям в зал капитула несколько фунтов золота и, самым набожным образом вверив себя им, отбыл в Капую. Итак, там, после того как Гваймарий отказался от Капуи, которой владел уже целых девять лет, он возвратил её [прежнему князю]*, вышеназванному Пандульфу вместе с его сыном, получив от них много золота⁷²⁶, и императорской властью утвердил за Дрого и Райнульфом, графами Апулии и Аверсы, прибывшими к нему и передавшими ему множество лошадей и большие деньги, всю землю, которой они тогда владели. Там же он по императорскому обычаю выдал нашему аббату скрепленную золотой печатью грамоту⁷²⁷. Отправившись оттуда в Беневент, он, поскольку жители не захотели его принять, велел римскому понтифику, который тогда с ним был, отлучить этот город от церкви [за нанесённые как ему, так и отцу обиды]* и, своей властью утвердив за норманнами всю беневентскую землю, вернулся за горы, увозя с собой бывшего понтифика Григория.

79. Когда же Климент умер спустя девять месяцев по ту сторону гор⁷²⁸, названный Бенедикт вновь вернулся на папский престол и силой удерживал его около восьми месяцев, пока должность папы не получил присланный императором из Германии Дамас⁷²⁹, епископ Бриксена. Когда же и он окончил жизнь в Пренесте⁷³⁰ спустя 23 дня, римляне, выпросив из заальпийских земель Бруно, епископа Тульского, родом немца и происходившего из королевского рода, избирают его своим понтификом и решают назвать папой Львом⁷³¹. Этот святой понтифик в том году, в каком был поставлен[, прибыл в Капую. Там, поскольку Пандульф Старший уже умер⁷³², он посвятил в архиепископы Гильдебранда⁷³³, брата Пандульфа Младшего, и]* отбыл ради молитвы на гору Гарган. Возвращаясь оттуда, он на праздник Вербного воскресенья⁷³⁴ прибыл в наш монастырь и, с большим уважением принятый братьями, отслужил торжественную мессу и поел с ними в трапезной, а после завтрака, войдя в зал капитула, воздал братьям благодарность за столь почтительный приём, весьма смиренно препоручил себя им и, обещав по мере сил почитать и возвышать этот монастырь, удалился⁷³⁵; торжественно освятив на другой день⁷³⁶ церковь святого Маврикия, построенную названным аббатом на острове, что зовётся Лимата, [как было сказано выше]*, [и церковь святого Спасителя⁷³⁷ в Атин-ском округе]**, он наконец вернулся в Рим. Рихерий, отправившись к нему, по обычаю своих предшественников почтительно получил у него привилегию⁷³⁸, в которой папа из почтения к этому святому месту апостольской властью разрешал как ему, так и всем, кого ему по уставу надлежало поставить в этом монастыре, пользоваться во время богослужения по праздничным дням сандалиями и далматиком, а также перчатками. [Святой понтифик]*, сверх того, передал этому аббату ради пристанища монастырь святого Иерусалима, который называется Суксорианом⁷³⁹ и расположен в городе Риме, со всеми его владениями и, выдав ему по этому поводу грамоту⁷⁴⁰, сохранил за собой только посвящение аббата этого места, хотя избирать его должен был аббат Монтекассино.

80. Между тем [в эти дни]* некие капуанские благородные мужи долго спорили с аббатом из-за одного замка нашего монастыря, что зовётся Конка, [всячески пытаясь изъять его из-под власти монастыря и обратить в свою собственность]*; и поскольку они благодаря поддержке отца Бенедикта так и не смогли одержать над ним верх, то однажды, посовещавшись, решили прийти и ограбить эту землю. Итак, они решают отправиться в путь в вечер дня⁷⁴¹ и немного отдохнуть на одном своём дворе возле Теана⁷⁴², после чего отправиться дальше в такой час ночи, чтобы ранним утром, вступив в пределы монастыря, неожиданно быстро напасть^742a и взять там как можно больше добычи. Итак, они сделали, как решили, и, вскочив на коней примерно около полуночи, отправились туда, куда наметили. [Здесь я намерен рассказать об] удивительном, но совершенно достоверном событии, ибо мне о нём стало известно от одного из тех, кто участвовал в такого рода набеге. Так вот, совершая путь с того часа и до рассвета, они, когда уже думали, что пришли в погранйчные районы этой земли, и рьяно готовились рассеяться по местности, как то в обычае у грабителей, внезапно оглянувшись, обнаружили, что находятся в том месте, где сели на коней. Ошеломлённые и сильно потрясённые они, глядя друг на друга, понимают наконец, что в результате заслуг отца Бенедикта сбились ночью с правильного пути и, в то время как столько времени полагали, что движутся по прямой дороге, сами, сделав круг и обогнув названный двор, обнаружили себя утром там же, откуда и выступили. Так, исполненные смущения и изумления, они, наконец вернулись в Капую, сами открыто рассказывая всем о том, что с ними случилось.

[В это же время некий раб Божий Неаполитанского края вёл жизнь отшельника на отвесной скале, возле общественной дороги. В то время как он в ночное время пел псалмы и, обозревая окрестности, открыл окно кельи, то внезапно видит, как множество чёрных, словно эфиопы, людей пустились в путь и длинной процессией гонят навьюченных сеном лошадей. Когда он, любопытствуя, спросил их, кто они такие и ради какого дела приготовили этот корм вьючного скота, демоны сказали, что это не корм для скота, но скорее трут для огня, на котором будут гореть люди: «ведь мы ожидаем в скором времени князя Капуи Пандульфа⁷⁴³, ибо он уже слёг». Услышав это, муж Божий тут же отправил гонца в стены Капуи, и тот, придя, застал Пандульфа уже мёртвым. Когда тот умер, гора Везувий извергла пламя и из Везувия тут же излились такие потоки серной смолы, что образовался поток и стремительным бегом устремился в море.]**

81. В следующем году названный папа вновь пришёл в этот монастырь в канун святого Петра и на второй и на третий день⁷⁴⁴ служил торжественную мессу [в честь] апостолов Петра и Павла; поскольку этот день был субботой, святой муж, исполненный благоговения, войдя по поручению братьев, омыл ноги 12 монахам и сам, также омытый ими, отправился в трапезную, чтобы по монастырскому обычаю выпить вместе с ними. Затем, отправившись в Беневент, он наконец снял с него отлучение своего предшественника Климента. В следующем году⁷⁴⁵ он, вновь придя в Капую, опять отправился в Беневент, а оттуда в Салерно, после чего, горя желанием собрать отовсюду воинов ради изгнания норманнов, отправился за горы к императору, [чтобы нанять там рыцарей]*. Советником у короля был тогда Гебхард⁷⁴⁶, епископ Эйхштеттский, родом баварец, муж очень мудрый и весьма опытный в светских делах. Но, когда по повелению императора папе было передано очень большое войско и они уже проделали большую часть пути, этот епископ, придя к императору и страстно упрекая его по этому поводу[, требовал], чтобы всё его войско было возвращено назад, проявил коварство в отношении близких и друзей папы, сопровождавших его в эти земли в числе примерно 500 человек. [В это время между этим папой и императором был произведён обмен в отношении Беневента и епископства Бамбергского, как мы уже говорили выше.]**