Хроника пикирующей России. 1992-1994
Шрифт:
Гайдар и Чубайс рады — люди не протестуют. Это — линейное мышление западника. То-то и страшно, что наш народ не умеет протестовать соответственно несправедливости, иначе бы у нас не было революции. Когда чеки будут розданы и проедены, а новые хозяева на заводе начнут увольнения, люди поймут то, что сегодня не хотят понимать депутаты. Они воспримут проведенную Гайдаром экспроприацию именно как формулу «обман + грабеж». Но несправедливость этой формулы по своей взрывчатой силе просто несопоставима с тем, что привело к революции 1917 г. Тогда людям не давали части дохода и собственности, а сегодня отняли все. Очень важно — и этого совершенно не понимает (или делает вид, что не понимает) Гайдар, что осознание себя обманутым и ограбленным становится мощной социальной силой независимо от того, насколько
Ситуация резко осложняется тем, что отдают-то народную собственность преступникам. И экономический уклад, который при этом возникнет, совершенно особый — это вовсе не производительный капитализм. А значит, грядет столкновение, небывалое по уровню насилия. Оно не сравнимо с 1917 г., когда буржуазия была больна духом и в массе своей сама считала старое распределение собственности несправедливым. Новая буржуазия, получившая свои капиталы в результате грабежа, срощенная с радикальными революционными силами и не имеющая ограничивающей капитализм протестантской этики, по уголовной привычке будет склоняться к решению социальных конфликтов путем террора.
Рэкет и диктат перекупщиков на Черемушкинском рынке — вот генетическая матрица, на которой растет дикое мясо нашего капитализма. И вина за то, что выбран даже тип капитализма, который не благоустраивает, а разрушает страну, лежит целиком на политическом режиме. В СССР имелись все возможости не просто создать структуры здорового производительного капитализма, но сделать это без болезненной культурной ломки, с весьма небольшим и быстро преодолимым спадом производства. Эти возможности были отвергнуты и не используются сегодня, видимо, исходя из сугубо политических соображений. Знать, щадящая реформа плоха тем, что страна не была бы разрушена.
Ведь каков логический конец того пути, на котором народ осознает себя обманутым и ограбленным? В лучшем случае — изменение курса режима с использованием законных средств волеизъявления и давления. Но если создаваемые уже «демократические» паравоенные организации спровоцируют насилие, будет почти неизбежным скатывание к новому большевизму, быстрая организация трудящихся и запуск маховика братоубийства. Так почему сегодня Гайдар и Чубайс не просто реализуют свой разрушительный проект, но делают это демонстративно, сознательно провоцируют ярость, улыбаются, когда им говорят невыносимые для уважающего себя политика вещи? Ведь они не могут не знать (есть же у них толковые люди), что даже 5% сплотившегося и готового бороться населения победить нельзя — их подавление вызовет цепную реакцию, ведущую к гражданской войне. Что за этим стоит?
Некоторые считают, что Гайдар и Чубайс — люди с аппаратным мышлением, да к тому же люди молодые, прожившие благополучно и вне общей советской реальности. Они просто не понимают, какого зверя будят, слушаются экспертов МВФ и выполняют утвержденный «наверху» (т.е. где-то «сбоку») проект. Дай Бог, чтобы это было так. Мне лично в это мало верится. Люди умнее, чем кажутся. Не отмахнулись бы они в этом случае от замечаний Гехта или Челнокова. И слишком много других симптомов того, что весь проект в том и состоит, чтобы запустить в России всесокрушающий маховик войны. Разжечь этнические и религиозные трения и конфликты, сцепить их с конфликтами социальными, обезумить людей голодом и насилием — и пожар становится необратимым, выгорает весь «человеческий материал». Об Ирландии и Ливане написаны сотни диссертаций, да и Югославия дала опыт. 150 млн. «совков» должны перегрызть друг другу глотки сами. И исчезнет последняя основанная на традиционных ценностях христианская цивилизация. А если смотреть чуть дальше — исчезнет само христианство, останется от него кое-какой сектантский маскарад. И мысль эта мне, человеку неверующему, невыносима.
А собственность — это так, детонатор и плата тем, кто взялся быть поджигателем.
1992
Вспоминая мифы перестройки: рыночная экономика
Как
Социологи в 1989 г. установили: на вопрос «Что убедит людей в том, что намечаются реальные положительные сдвиги?» 73,9% респондентов из числа интеллигенции ответили: «Прилавки, полные продуктов». В этом есть что-то мистическое. Ведь это значит, что для них важен даже не продукт потребления, а образ этого продукта, фетиш, пусть недоступный — ясно, что наличие продуктов на прилавках вовсе не означает его наличия на обеденном столе. Они на это соглашались — пусть человек реально не сможет купить продукты, важно, чтобы они были в свободной продаже. Здесь проявился тот религиозный смысл понятия свободы, который мотивировал интеллигенцию в перестройке.
Точно так же, каждый понимал, что и при «социализме» можно было моментально наполнить прилавки продуктами, просто повысив цены (причем сравнительно немного, без разрушительной «либерализации») — ведь ломились от изобилия рынки, да и появившиеся уже коммерческие магазины. Но повысить цены не позволяла «система», и это препятствие решили удалить.
С.Л.Франк в своей «Этике нигилизма» говорит о корнях революционизма интеллигенции и его связи с «распределительным» мировоззрением: «Так как счастье обеспечивается материальными благами, то это есть проблема распределения. Стоит отнять эти блага у несправедливо владеющего ими меньшинства и навсегда лишить его возможности овладевать ими, чтобы обеспечить человеческое благополучие». Потому-то вторым по значению критерием достижения целей перестройки 64,4% интеллигентов назвали «Лишение начальства его привилегий».
Фетишизация рынка (важного механизма, но механизма распределения) началась с 1988 года, но уже и раньше состоялась атака на саму идею жизнеобеспечения как единой производительно-распределительной системы. За 1988-92 годы было подорвано воспроизводство основных фондов промышленности. Сейчас страна «проедает» остатки инфраструктуры, созданной «тоталитарным» режимом.
Каков же был тот магический аргумент, который убедил интеллигенцию в необходимости не реформировать, а сломать экономическую систему, на которой было основано все жизнеобеспечение страны? Ведь не шуточное же дело было предложено. Аргументом была экономическая неэффективность плановой системы. Но сам этот аргумент был сформулирован как заклинание. Многомиллионный слой интеллигенции, привыкшей логично и рационально мыслить в своей профессиональной сфере, поразительным образом принял на веру, как некое божественное откровение, разрушительную идею, воплощение которой в жизнь очевидно потрясало весь образ жизни огромной страны. Никто даже не спросил, по какому критерию оцениваем эту эффективность (в мыслях-то было «полные прилавки»). А ведь основания для сомнений были, их даже никто и не скрывал. Более того, невозможно предположить, что архитекторы перестройки и их интеллектуалы-экономисты выдвигали этот тезис искренне — они реальность знали достаточно хорошо. Вот их самые грубые подтасовки:
1. Как стандарт сравнения экономики СССР были взяты развитые капстраны — очень небольшая группа, в которой проживает лишь 13% человечества. Этот выбор абсолютно ничем не обоснован ни исторически, ни логически — кроме того, что СССР, отказываясь «влиться в эту цивилизацию», добился с Западом военного паритета (что действительно достойно изумления).
2. За 400 лет капстраны сформировали главную производительную силу своей экономики — «индустриального человека» с особой мотивацией и экономическим поведением (даже с особой физиологией, в частности, суточными биоциклами). СССР прошел первичный этап массовой индустриализации одно-два поколения назад и такой рабочей силой еще не обладает. По этому ресурсу сравнение просто некорректно, а эффективность — это результат, соотнесенный с ресурсами.