Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра
Шрифт:
Я пустился в путь немного заполдень. Я был голоден, потому что мне не удалось украсть ни кусочка хлеба. Помнится, направляясь к Нагорью, я испытывал смутное радостное возбуждение. Возможно, в глубине души я вспоминал, как праздновал средьзимье со своей семьей: теплый ужин, теплая постель… А может, я заразился ароматом хвойных веток, которые собирали в кучи и поджигали, празднуя победу Тейлу.
В тот день я узнал две вещи. Я узнал, почему нищие не ходят в Нагорье, и еще я узнал, что, вопреки утверждениям церкви, средьзимье – все-таки время для демонов.
Я
В Приморье торговцы обхаживали и улещивали покупателей, надеясь зазвать их к себе в лавку. А в случае неудачи не стеснялись открыто выражать свое неудовольствие: бранились, а то и кидались с кулаками.
Тут владельцы лавок нервно ломали руки. Они кланялись, расшаркивались и были безупречно вежливы. Никто не повышал голоса. После хамоватого, напористого Приморья я чувствовал себя будто на великосветском балу. Все были одеты в новое. Все чистые, умытые, и все как будто участвовали в каком-то замысловатом танце.
Однако и тут водились тени. Оглядывая улицу, я приметил двоих мужчин, скрывавшихся в переулке напротив. Маски у них были хорошие: кроваво-красные и свирепые. Одна с разинутой пастью, вторая с перекошенным ртом, в котором торчали острые белые зубы. Оба были в традиционных черных рясах с капюшонами, я это одобрил. Среди демонов Приморья очень многие не давали себе труда обзавестись достойным костюмом.
Двое демонов выскользнули из переулка и увязались за прилично одетой парочкой, которая под ручку гуляла по улице. Демоны осторожно преследовали их футов сто, а потом один сорвал с кавалера шляпу и сунул ее в ближайший сугроб. А второй грубо ухватил даму и оторвал ее от земли. Женщина завизжала. Мужчина тем временем отнимал у демона свою трость – он явно растерялся.
По счастью, дама сохранила присутствие духа.
– Тейус! Тейус! – закричала она. – Тейус антауса эха!
Услышав имя Тейлу, фигуры в масках отпрянули и кинулись прочь.
Все радостно завопили. Один из торговцев помог кавалеру выудить шляпу из сугроба. Я даже удивился, как тут все культурно. Очевидно, в богатой половине города даже демоны, и те вежливые.
Осмелев от увиденного, я вглядывался в толпу, выбирая наиболее многообещающих прохожих. Я подошел к девушке. На ней было серо-голубое платье и накидка белого меха. Волосы у нее были длинные и золотистые, обрамлявшие лицо тщательно уложенными локонами.
Когда я подошел, она взглянула на меня и остановилась. Я услышал, как она ахнула и зажала рот ладонью.
– Тетенька, дайте денежку! – Я протянул руку и сделал так, чтобы она слегка дрожала. Голос у меня тоже слегка дрожал. – Ну пожалуйста!
Я изо всех сил старался выглядеть таким маленьким и несчастным, каким я себя чувствовал. Я переминался с ноги на ногу на тонком сером снегу.
– Ах, бедный крошка! – вздохнула она так тихо, что я едва услышал. И принялась возиться с подвешенным к поясу кошельком, то ли не в силах оторвать от меня взгляд, то ли не желая отводить глаза. Наконец она заглянула в кошелек и что-то достала. Она вложила это мне в руку, и я почувствовал холодную, обнадеживающую тяжесть монеты.
– Спасибо, сударыня! – машинально ответил я. Опустив взгляд, я увидел, как сквозь пальцы блеснуло серебро. Разжав кулак, я увидел серебряный пенни. Целый серебряный пенни!
Я разинул рот. За серебряный пенни давали десять медных или пятьдесят железных. Да что там: за эти деньги можно было ложиться спать сытым каждый вечер в течение полмесяца! За железный пенни можно было переночевать на полу в «Багровом глазе», за два – у очага, возле углей после вечерней топки. Можно было купить тряпичное одеяло, спрятать его на крыше и греться под ним всю зиму!
Я поднял взгляд на девушку. Та по-прежнему смотрела на меня жалостливо. Она не могла знать, что значат для меня эти деньги.
– Благодарю вас, леди! – голос у меня сорвался. Мне вспомнилась одна из фраз, которые мы произносили, когда я жил в труппе: – Пусть все ваши истории будут счастливыми, а все пути – ровными и быстрыми!
Она улыбнулась мне и, кажется, хотела что-то сказать, но у меня возникло странное ощущение в затылке. Как будто кто-то за мной следил. На улице либо быстро привыкаешь чувствовать такие вещи, либо жизнь твоя будет жалкой и короткой.
Я оглянулся – и увидел лавочника, который о чем-то разговаривал со стражником, указывая в мою сторону. Это был не какой-нибудь приморский стражник. Этот был чисто выбрит, с отменной выправкой. На нем была черная кожаная куртка с металлическими заклепками, а в руке – окованная медью дубинка длиной в его руку. До меня долетели обрывки того, что говорил лавочник:
– …Клиентов распугивать! Кто станет покупать шоколад, когда… – он снова указал в мою сторону и сказал что-то, чего я не расслышал. – …Вам уплачено? То-то. Может быть, мне следует сообщить…
Стражник повернул голову и посмотрел в мою сторону. Я перехватил его взгляд – и кинулся бежать.
Я бросился в первый попавшийся переулок. Мои тонкие туфли скользили на снежке, припорошившем мостовую. Я услышал за спиной топот тяжелых сапог и свернул в другой переулок, отходивший в сторону от первого.
Грудь жгло огнем. Я озирался, ища, куда бы деться, где бы спрятаться. Но этой части города я не знал. Тут не было ни куч мусора, в которые можно забиться, ни сгоревших домов, через которые можно прошмыгнуть. Я почувствовал, как острый кусок замерзшего щебня рассек тонкую подметку. Ступню пронзила боль, но я заставил себя бежать дальше.
После третьего поворота я очутился в тупике. Я успел наполовину вскарабкаться на стену, когда чья-то рука ухватила меня за щиколотку и стянула вниз.
Я ударился головой о мостовую, и мир вокруг поплыл. Стражник поднял меня с земли, держа за запястье и за волосы.
– Что, самый умный, да? – пропыхтел стражник. Его дыхание обжигало мне лицо. От него пахло дубленой кожей и потом. – А ведь уже большой, мог бы и знать, что драпать без толку!
Он сердито меня встряхнул и выкрутил мне волосы. Я вскрикнул, переулок вокруг накренился.