Хроника Великой войны
Шрифт:
– Сейчас я хочу разделить участь Байдана.
– Погибнуть? – Хамрак с интересом посмотрел на Китару. – Это, право, неразумно. Смерть и без того сильна. Она всегда возьмет свое, так зачем же торопить ее? Неужели вы настолько слабы, что у вас не хватает сил жить? По-вашему, легче умереть, не так ли? И в этом – ваша основная ошибка. А я, например, не в силах отдать себя в руки смерти, а потому меня невозможно убить, и вы зря пришли сюда. Вы можете заколоть меня, но это ничего не изменит, ибо во мне слишком сильна воля к жизни, и она обратит
Пленные молча слушали короля, и он чуть насмешливо продолжал:
– Мне жаль вас. Вы претерпели столько мучений и лишений. Вы потеряли друзей, и все впустую. А главное, это было ясно с самого начала. Разве может быть что-нибудь печальнее и смешнее? Объясните, зачем вам вообще потребовалось убивать меня?
Рупин понял, что вопрос относится непосредственно к ним, пожал плечами:
– Мы полагали, что, отрубив голову, можно уничтожить гидру. Однако, могущественнейший, не суди нас. Мы действовали неразумно…
– Не надо. Не продолжай. Если бы вам удалось "уничтожить гидру", вы бы считали себя разумнейшими на земле. Эта странная черта считать все свершившееся верным, а все непроизошедшее ложным. Что Бог ни делает, все к лучшему, не правда ли? А не кажется ли вам, что вы слишком надеетесь на Бога. Ведь и Он не всесилен, ибо существуете вы.
– Вы усомнились в предрешенности всего сущего? – удивилась Китара.
– Я сам тому пример. По всем законам этого мира я должен был умереть, однако сейчас сижу и говорю с вами. Скажите, считаете ли вы решение о моем умерщвлении божественным откровением?
– Нет, конечно, нет, – поспешил Рупин.
– В таком случае, вы признаете, что действовали сами по себе, вне зависимости от Бога.
– Выходит, да.
– Еще один пример, что не все предопределено. Мир не обречен.
– Почему не обречен? – воительница гордо вскинула голову, и по её глазам Рупин понял, что она несколько забылась: их дело не спорить, а соглашаться.
Герой нарочито громко завозился. Однако ни бессмертный, ни Китара не обратили на него внимания. Некоторое время Хамрак сидел, задумавшись, и наконец облегченно улыбнулся:
– Не беспокойтесь. На ваше время мира хватит.
– Потому что время наше сочтено?
Рупин бросил умоляющий взгляд на подругу, но та решила идти до конца:
– Сколько времени отвели нам: несколько часов, минут?
– Нет. Ты, я думаю, проживешь долго. Твоему спутнику повезет меньше. Он погибнет через несколько лет… от антимагюрского оружия.
– Антимагюр всегда был добрым сторонником княжества! – изумился Рупин.
– Антимагюр был сторонником княжества, но это не означает, что он им будет. Никогда ничего не предугадывайте, ибо в этом мире нет предрешенности.
– Но как тогда истолковать ваше пророчество?
– Бессмертные разумнее всех остальных, а быть мудрым, не зная, что может ожидать тебя, скажем, через несколько дней или лет, нельзя. Без этого знания жизнь представляется запутанным лабиринтом. Ваше существование,
Однако не все ли равно? Кто вспомнит об этом через сто тысяч лет? Никто. И только Смерть и Жизнь будут по-прежнему главенствовать. Ибо вы не откажетесь от привилегии смерти, но и не сможете отступиться от насильно дарованной вам жизни.
Хамрак замолчал. Хватит. Люди не поймут его. Он перешел на другую тему:
– Я могу отпустить вас сейчас, но это не будет означать, что вы живыми выйдите из лагеря. Вокруг полно бешеных, голодных тварей. Они могут убить вас, ибо все возможно. Иначе зачем стоило бы жить?
Вопрос не получил ответа, и бессмертный договорил:
– Ступайте. Надеюсь, вы доберетесь до Коны и расскажете о том, какой ужасный злодей король гхалхалтаров, Маг Ночи, Хамрак.
Рупин не верил своим ушам. Ступайте? Неужели он так просто отпускает их? Не попытался узнать о состоянии дел в Коне, не попросил выкупа.
– Спасибо, спасибо! – лучник упал на колени. – Мы расскажем всем, насколько милостив лучезарный Хамрак Великий.
– Не стоит. Вам все равно не поверят.
Глава вторая
День был безветренный. Солнце стояло высоко и топило маслянистую портовую грязь. Зной жадно облепил землю. Однако, несмотря на жару, на улицах Коны наблюдалось движение. Причиной тому послужило желание князя Кельзана спуститься из дворца, дабы выступить перед своими подданными. Подобное случалось нечасто, ибо Кельзан, как и большинство правителей Парзи, не любил город и сторонился его. Многим горожанам было интересно увидеть своего повелителя, и любопытство гнало их из дома. Других на улицу вытащили герои. К полудню на Центральной площади собралась приличная толпа.
Князь не торопился, и люди тихо роптали. С несколькими случился солнечный удар. Несчастных с большим трудом извлекали из толпы и тащили под соломенные навесы, где находились самые именитые горожане: купцы, судовладельцы и книжники. Глядя на потерявшего сознание простолюдина, они брезгливо морщились, недовольно ворчали, но отступали, освобождая место.
По толпе пошел гул – кто-то увидел княжеский обоз, и народ возрадовался. Через несколько минут оказалось, что ошиблись.
Наконец прибежали быстроногие мальчишки и закричали, что действительно едут. Горожане заметили на позелененной садами горе шествие. Разноцветной улиткой оно ползло вниз по склону. Парзийцы уставились на идущих, словно пытаясь подогнать их взглядами.