Хроника времен Василия Сталина
Шрифт:
Ну а когда тебя самого сбивали и, допустим, приходилось выбрасываться, Бог весть где, из горящей машины — что тогда? Тоже подтверждения требовались?
Всенепременно. И простого свидетельства очевидцев того, скажем, как ты горел, как взрывался в воздухе вместе с боевой машиной — было совсем недостаточно. Оправданием могла служить только смерть. Только осознанное самоубийство. Девять граммов свинца, пу щенные себе в лоб, позволяли полковым писарям подготовить похоронку матери, жене и детям, в которой уже без сомнения можно было утверждать, что ты действительно верный сын Отечества и погиб смертью храбрых.
Не случайно почти все воспоминания людей, оказавшихся в плену, начинаются с этакого извинительного упоминания о потерянном пистолете, скажем, в воздухе во время прыжка с парашютом или что-то в этом роде. Постулат Льва Мехлиса: «У нас нет пленных — есть предатели!» — доводился политруками до сознания каждого, кто готовился к схватке с врагом. Оправданий быть не могло. А если не застрелился?
А если не застрелился — опять встреча с ЧК, которая, как известно, не дремлет.
…Анна Александровна Тимофеева-Егорова, подбитая зенитным огнем противника, в горящем штурмовике падала неподалеку от Варшавы, на магнушевском плацдарме. Летчики видели взрыв. Как положено, на родину, в деревню Володово Калининской (Тверской) области, ушла похоронка на Анну, было подготовлено и представление ее к званию Героя.
Но Анна Егорова чудом оказалась жива: уже перед самой землей она выбросилась из машины и рванула кольцо тлеющего парашюта…
А потом был фашистский плен. В Кюстринском концлагере, куда попала Егорова, немцы организовали лечебно-экспериментальный пункт. Там пленным прививали различные инфекционные болезни, ампутировали. совершенно здоровые конечности. Работа «экспериментаторов» шла вовсю, но время работало против них.
В конце января сорок пятого танкисты из 5-й ударной армии освободили лагерь. В нем остались только умирающие да часть врачей из пленных — те, кто успел скрыться от немцев в потайной яме. Анна в это время сидела в карцере, что и спасло ее еще раз.
«Затихли бои под Кюстрином, — писала она, — подоспели тылы, и всем нам, бывшим узникам лагеря, предложили идти в город Ландсберг на проверку. Я идти не могла. Меня посадили на попутную повозку, и солдат привез в отделение контрразведки «Смерш» 32-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии.
Десять дней проверяли. Затем, неожиданно для меня, предложили остаться работать в контрразведке, от чего я наотрез отказалась…»
Так несколько строк вместили хронику событий — возвращение к своим. Писать об этом более подробно Анна Александровна не решилась, да ведь в застойные времена и не пропустили бы в книгу воспоминаний ничего подобного. Но как-то в минуту откровенности эта удивительная своей скромностью и мужеством женщина, припомнив муки плена, призналась: «Самое трудное было потом — у наших. В плену били, оскорбляли — было за что: мы для немцев враги. А тут?.. Посадили в «Смерш», приставили солдата с автоматом. Котелок с едой принесут — оскорбляют самыми последними словами. Я не вытерпела и в нервном напряжении бросилась к майору Федорову: «Что же это такое? Советская власть или нет? Если есть за что — расстреливайте!..» На допрос водили по ночам. У меня ноги болели, на второй этаж, в кабинет начальника контрразведки, добиралась почти ползком…»
«Идет война. Воюй смело, храбро, ничего не бойся! Останешься живой, потом тебя ждет казенный дом…» Что и говорить, угадала как-то цыганка судьбу Анны. Тот казенный дом да хлопоты через него — и в войну, и до войны, и после — тысячам выпадали!
А еще говорят, что в жизни все твои взлеты и падения будут зависеть от расположения, состояния звезд при рождении. Под каким знаком родился — так и пойдет. Не по этому ли поводу премудрый Соломон заметил однажды: мы едва можем постичь то, что на земле с трудом понимаем то, что под руками, а что на небесах — кто исследовал?..
Так ли, не так, но вот в судьбе Василия Сталина один знаменательный месяц — март.
19 числа 1921 года Василий родился.
В марте 1940 года он окончил Качинскую школу летчиков и получил первичное воинское звание — лейтенант.
11 марта 1943 года его наградили орденом Александра Невского.
1 марта 1946-го постановлением Совнаркома СССР Василию Сталину присвоено воинское звание генерал-майор авиации.
5 марта 1953 года умер отец Василия.
26 марта 1953 года приказом Министра обороны Василия Сталина уволили из кадров Советской Армии.
19 марта 1962 года смерть Василия.
Если же еще раз обратимся к хронике военных лет, к тому весеннему месяцу, когда в Россию возвращаются жаворонки, заметим, что 5 марта в воздушном бою над Семкиной Горушкой Василий Сталин сбил самолет противника — ФВ-190.
21 марта пятеркой «яков» Василий сопровождал правительственный «дуглас» на участке маршрута Калинин-Москва. Задание с ним выполняли тогда Власов, Бабков, Орехов, Луцкий. Это был последний вылет Василия в компании лихих пилотяг, которых он собрал в полк еще под Сталинградом.
23 марта поступило распоряжение: 32-му истребительному перелететь на подмосковный аэродром Малино. Предстояло укомплектование полка людьми, боевой техникой. 1-й истребительный авиакорпус, в который входил полк Сталина, выводили из боев — начиналась подготовка к Курской битве. Но вместо аэродрома Малино Василий приземлился всем полком на одном из полевых аэродромов.
«Пилотам надо отдохнуть», — принял он командирское решение. И отдохнули…
Выписка из политдонесения о чрезвычайном происшествии в 32-м гвардейском истребительном авиаполку: «…Происшествие произошло при следующих обстоятельствах. В 15.30 группа летного состава, состоящая из командира АП полковника Сталина В. И., Героя Советского Союза подполковника Власова Н., заместителя командира 3 АЭ, Героя Советского Союза капитана Баклан А. Я., заместителя командира 2 АЭ, Героя Советского Союза капитана Котова А. Г., заместителя командира 1 АЭ, Героя Советского Союза Гаранина В.П, командира звена старшего лейтенанта Шишкина А. П., инженера по вооружению полка инженер-капитана Разина Е. И., вышла на реку Селижаровка, находящуюся в 1,5 километра от аэродрома, на рыбную ловлю.
Бросая в воду гранаты и реактивные снаряды, глушили рыбу, собирая ее с берега сачком. Перед бросанием реактивного снаряда инженер-капитан Разин предварительно ставил кольцо капсуля детонатора на максимальное замедление (22 секунды), отворачивал ветрянку, а затем бросал снаряд в воду. Так им лично было брошено 3 реактивных снаряда. Готовясь к броску последнего реактивного снаряда, инженер-капитан Разин вывернул ветрянку — мгновенно произошел взрыв в руке, в результате чего 1 человек был убит, 1 тяжело и 1 легко ранен…»
Такое вот вышло приключение на рыбалке у реки. Легко раненным выпало быть Василию. Осколком реактивного снаряда ему раздробило пятку правой ноги.
Рассказывают, после похорон разбившегося летчика начальство кое-где разрешало психологическую разгрузку танцами — до упаду. Девчата из соседних с аэродромом деревень, не зная причины сих мероприятий, порой спрашивали пилотов: «Что-то давно у вас танцев не было?..»
Василию Сталину психологическую разгрузку после той рыбалки определил отец. Его освободили от командования полком…