Хроники ада
Шрифт:
Ограниченный контингент объединённых войск, как гласило постановление ООН, обеспечивал охрану границ аномальных территорий Зон Посещения и сохранение стабильности на прилегающих территориях. Еще полтора месяца назад Николай Варнаков сам служил в отряде особого назначения военной полиции Специальных Территорий (MPST), входящей в структуру UFOR. В то время он почти не вылезал из Зоны, ликвидируя подпольные лаборатории по производству наркотиков, а заодно и особо борзых бандюганов из боевых группировок искитимских наркодельцов. Но в июне шестилетнее ношение формы с голубыми шевронами UFOR закончилось для Николая навсегда и с громким скандалом – после жестокой драки с тремя мордоворотами из патрульного
Хорошо еще, что обошлось без возбуждения уголовного дела – историю замяли в верхах, чтобы не бросать тень на славное братство по оружию под эгидой ООН. Темных пятен на «голубых касках» и без того хватало, а тут еще и конфликт между россиянином и тремя французами, двоих из которых угораздило оказаться неграми; в смысле – чернокожими выходцами из Сенегала. А это, братцы, уже не просто мордобой, а натуральная политика, приправленная проявлениями расизма – если поганые смишники прознают и раздуют в своих «таймсах» и «постах». Колян ведь в боевом запале пару раз противников суками черномазыми обозвал, да еще на вполне приличном английском. Не зря когда-то на Инязе учился.
Поэтому руководство UFOR утечки информации не допустило. «Лягушатники» в итоге отделались штрафами и десятью сутками гауптвахты. А Николаю ничего другого не оставалось, как подать рапорт на увольнение. Даже «батя», командир отряда особого назначения подполковник Олисов, не смог отмазать одного из лучших подчиненных. Некогда одного из лучших. Если честно, Олисов и не особо старался. Совсем лейтенант Варнаков с катушек слетел в последние месяцы: пьянство, драки, несанкционированное применение оружия, превышение служебных полномочий при задержании правонарушителей… Сколько можно увещевать и воспитывать? У любого командира терпение лопнет.
Так Варнаков очутился в ППС Искитимского горотдела полиции.
– Ну что, завершаем круг и на «базу»? – спросил старший сержант Матющенко. – Ты как, Колян, после смены опять в «Радиант»?
– А куда еще? – буркнул Колян. – Надо горячего пожрать.
– Да, грустная у тебя житуха. Завел бы бабу нормальную, как моя Ритка. Придешь вечером со службы, а тебе на стол борщ с пампушками, на второе голубцы…
– Есть у меня баба.
– Это кто – Маринка, что ли? Нет, станок у нее на месте, любого заведет с полоборота, но… сопьешься ты с ней.
– Баба как баба. Для меня в самый раз.
Варнаков с трудом скрыл раздражение. Подобный разговор Игорь Матющенко заводил уже не в первый раз. На правах старого знакомого, когда-то игравшего с Коляном в одном искитимском дворе, он считал, что имеет право давать младшему по возрасту товарищу житейские советы. Хотя младше Колян был всего на два года.
– Ну не знаю… по мне это и не баба вовсе, а так, укол адреналина, – не успокаивался Игорь. Близкое завершение смены, видимо, действовало на него расхолаживающе. – Настоящая баба, Колян, это… вон сеструха Риткина, Нонка, давно на тебя глаз положила. Молодая, можно сказать почти не целованная. Давай я вас поближе познакомлю.
– Да видел я ее. У нее задница шире нашего УАЗа.
– И чего? Хорошей женщины должно быть много. И готовит она…
– Заткнись, а? – оборвал Варнаков. – Ну-ка, Михалыч, притормози.
Водитель Михаил Стеблов сбросил газ и, выехав на обочину, остановился. Колян смотрел на темные окна заброшенной «хрущевки»; сгущались вечерние сумерки; потихоньку накрапывал дождь. Он сам не понимал причину внезапного беспокойства. Вдруг резко и больно сдавило грудную клетку, словно при стенокардии. Варнаков, невзирая на неполные тридцать лет, уже знал, что это за зверь, – прихватило на следующий день после Скачка в июне прошлого года, когда поступила информация о гибели
– Ты чего, Варнак? – удивленно спросил Матющенко.
Колян медленно выдохнул и снова вздохнул. Нет, сердце билось нормально, и боли под грудиной уже не чувствовалось. Не стенокардия, значит. Но непонятная, иррациональная тревога не уходила – такая же, которая возникала при встрече с аномалиями в Зоне. Вроде и не видно ничего, и на первый взгляд все обычно и спокойно, но холодеет внутри и тянет нездешним сквозняком. Васька Гуреев, друг детства, с которым ходили в один класс, сравнивал это с могильным холодом. Васька еще пацаном, до поступления в Рязанское военное училище, помогал отцу копать на кладбище могилы и понимал, о чем говорит.
Нет больше Васьки – сгинул без следа в Зоне дней десять назад. Ушел сопровождать по приказу Олисова каких-то мужиков из спецслужб и пропал. Тела двух силовиков позже обнаружили ребята из спецназа военной полиции, а вот Ваську так и не нашли. [13]
– Колян, ты заснул, что ли? – вернул в реальность недовольный голос Матющенко.
– Еще нет. Вон видишь, там, в окне, вроде огонек мелькнул.
– Ну и чего? Сам знаешь, тут почти на каждом углу наркоманские притоны. Пусть ими наркополиция занимается. – Матющенко не скрывал недовольства. – А у нас пятнадцать минут до конца смены, у Ритки уже ужин стынет. А то, хочешь, заваливай ко мне. Нонку позовем, посидим.
13
Подробно история Василия Гуреева описана в романе Д. Бурмистрова «Приглашение к контакту».
Варнаков не отреагировал на бубнеж напарника. Тревога не оставляла. Теперь она превратилась в боль, которая накатывала волнами из окон первого этажа. Колян физически ощущал, как боль пульсировала где-то там, в глубине темнеющих окон, будто раскаленный уголек, и стреляла ему в виски. Он суеверно тронул на правом запястье браслет из «черных брызг».
– Выходим и осматриваем подъезд, – сказал Колян. – Игорь, ты со мной. А ты, Михалыч, останься у машины.
– Варнак, да ты чего? – возмутился Матющенко. – На хрена нам это сдалось?
– Для кого – Варнак. А для кого – младший лейтенант Варнаков, – отрезал, как топором отрубил, Колян. – Оружие на изготовку, товарищ старший сержант.
Ругаясь под нос, Матющенко вылез из машины, со злостью хлопнув дверцей. А Коляну снова показалось, как в угловом окне мелькнул свет. Фонарик? Или керосиновая лампа?
Из этих домов в карантинном районе жителей выселили еще в начале девяностых, когда начали возводить базу UFOR. Их давно обесточили, чтобы не привлекать наркоманов, бомжей и прочий сомнительный и криминальный элемент. Однако «элемент» всё равно приспосабливался, устраивая притоны и «малины»: особенно в теплое время года. А для освещения использовал все достижения цивилизации, начиная со свечек и заканчивая стационарными аккумуляторами. Но аккумуляторы, в основном, применялись в публичных домах низшего разряда, которые «крышевали» полицейские на пару с бандитами. Такие точки патрульные знали наизусть и никогда туда не совались – зачем вредить бизнесу коллег? Здесь же, судя по всему, находился обычный наркоманский притон, которые летом плодились, как грибы. Иногда их шерстили – при плановых облавах для поднятия отчетности. А в остальное время смотрели сквозь пальцы – кому они нужны, эти наркоши, кроме несчастных родителей? Вот если гробанут кого, тогда иное дело. Тогда можно и на «висяки» раскрутить – для поднятия той же отчетности.