Хроники Бальтазара
Шрифт:
– Оставлю вас, телесные раны залечены, душевными пусть девка распутная занимается, – побрёл неспешно чародей от озера.
– Да ну тебя, это ж не серьёзно! Какие душевные раны, да она ж едва созрела, маленькая ещё совсем! – вскидывал белёсые брови домиком некромант, глядя ему вслед, пока та уже уселась ему на бёдра, вызвав очередные приступы боли и попытки её оттуда стащить да скинуть на песок.
– Да?! – возмущённо пищала она от щекотки, сопротивляясь его пальцам на порывы себя сбросить, – А маленькие умеют делать так? – юркнула она рукой под тёмную дорогую ткань его кашемировых брюк, доступных лишь в одноимённой
– Ты! Ну, ты! – ёрзал он, а она щёлкнула одной из пуговичек лямок сарафана и начала из него вылезать, пока тот спадал, оголяя её молоденькое тело.
– А что? Ты сам сказал, что для тебя в жизни это главное! Я же всё слышала! – заявляла она, слегка краснея, что было заметно даже ночью в бледноглазом лунном сиянии, двигая рукой и чувствуя его сильное возбуждение, а затем страстно повалила Бальтазара на песок, навалившись и прижимаясь округлой девичьей грудью так, что он снова стукнулся головой об обугленные деревяшки.
– Ай! Маленькая негодница! Накажу ведь! Совсем не думаешь, что творишь! – раздавался его голос, скорее в шутку, нежели с реальной угрозой.
Естественно, она могла быть сверху, лишь пока он слабо сопротивлялся или сам этого хотел. Столь лёгкая для него, она быстро сама оказалась голой спиной на песке. Ёрзала и извивалась под ним, словно змейка, знойно и игриво вылезая из своего сарафана, как из прежней кожи. Будто перерождалась в небесных серебристых переливах, и поглядывала таким взором, в котором похоть и невинность грациозно танцевали друг с другом вихрями бесконечного гипнотического вальса, тесно обнявшись, на тонком лезвии наточенного клинка.
И клинок этот был уже в её власти. Пыл битвы вновь готовился смениться сладострастием плотских утех, губы их соприкоснулись, мужские пальцы в мелких песчинках нагло вонзились в разбросанную жемчужную причёску, и хрупкая девчушка ощутила себя целиком в жгучей власти крепких объятий своего спасителя, безрассудно ласкавшего и пронзавшего её всегда там, где ей и хотелось.
Она не ждала, что теперь её жизнь изменится. Совершенно не надеялась, что он возьмёт её куда-то с собой, увезёт прочь, что они стали бы близки и у них всерьёз могло бы хоть что-то реально получиться. Молоденькая куртизанка и высокомерный повелитель нечисти. Они были слишком разные и никогда не должны были встретиться в одной постели. Да и унесись они вместе на белом коне, уже днём позже он мог бы вот так умереть уже взаправду от сражения с кем-то ещё… Сколько может продлиться подобный союз? И сколь счастливым он вообще может быть? Скорее всего, уже поутру он исчезнет или она сама сбежит в городок, оставив его дремать на пляже у озера, сколько тому вздумается. И всё будет, как раньше. Может, чуточку лучше.
Но сейчас, под любопытным взором полнолуния с чёрно-фиолетового ночного неба, усеянного россыпью подмигивающих им и хитро улыбающихся жемчужин-звёзд, они вновь могли поиграть в то чудесное театральное представление, где были друг для друга самыми-самыми. Самыми желанными, самыми единственными, самыми счастливыми в этом мире. И у них впереди была вся ночь на чувственные прикосновения, сочные ласки и поцелуи, тесные объятия, жаркие стоны и нескончаемые всплески ни с чем несравнимого наслаждения, переплетаясь нагими телами и сливаясь вместе будто бы в одно целое в стремительном пылком полёте бурлящего экстаза.
Никому из них неважно было прошлое друг друга, как и несовместимое грядущее будущее, что каждого понесёт по руслу собственного извилистого, как кованный фламберг или туша убитого бога-червя, пути. Не требовалось даже слов. Тела и несдерживаемые звуки высшего блаженства всё говорили сами за себя. И пока они живы, этим, безусловно, надо было пользоваться снова и снова… Опять растворяясь яркими светлячками в вязкой тишине медовой околдовывающей бездны, в затмевающей разум и взор темноте удовольствий, но уже вдвоём. И наплевать, что об этом подумает и что скажет на это царица-тьма. Всё, что потом – то, право, не важно. Волшебство творилось здесь и сейчас.
Башня ужаса
I
Бархатная ночь простирала вокруг плащ своих непроглядных крыльев. Хмурые тучи застилали блики звёзд, словно запрещая всякое проникновение вниз нежеланного света, укрывая детей тьмы от чужих глаз. Мягкой. почти бесшумной, поступью сооружённые из частей мёртвых животных твари, окружённые чёрным и фиолетовым дымом, пронизывающим их обглоданные белёсые кости, шагали вперёд под руководством повелевающих рук некроманта.
Големы – искусственные создания-слуги, оживлённые при помощи магии и обычно создаваемые из неживого материала – камня, глины, металла, порой даже из дерева, но в данном случае из костей давно умерших животных, послушно следовали рядом со своим хозяином и во всём ему преданно повиновались.
Нередко таких лепили в виде людей или хотя бы антропоморфных многоруких и многоглавых чудовищ, охраняющих врата или входы в сокровищницу. Големы некромантов же чаще всего представляли собой именно костяные нагромождения, в лучшем случае походящие на зверей, а чаще – вообще нечто неописуемое.
Бальтазар двигался на Сельваторск с собранным по пути небольшим воинством лесного зверья. Молодой мужчина в косом тёмном мундире аристократа, с пышным каскадом светлых волос оттенка платины активно жестикулировал. Кружевные белые манжеты из-под чёрных рукавов ягнячьей кожи только и мерцали в потёмках, словно порхающие ночные мотыльки, привлечённые далёким светом городских огней.
До поселения было ещё далеко, однако даже отсюда виднелись рыжеватые маячки уличных фонарей и некоторых окон домов на окраине. Некромант чувствовал, что по левую руку где-то неподалёку расстелились своей гибельной обителью топкие торфяные болота. Место смерти людей и животных, чьи кости можно было поднять оттуда прямо сейчас.
Но это требовало дополнительной затраты сил и времени, а с ним и так была его стая, способная навести ужас на окружённый лесами городок. Древесные стволы создавали сейчас непроглядную темень, а в плохую погоду так и вовсе сельская дорога смотрелась мрачнее обычного.
Хотя для него-то погода была в самый раз. Бальтазар из рода Кроненгард недолюбливал яркое солнце. Как-то в детстве, в ясный день, его попытались принести тому в жертву. Но всё тогда пошло не так, и жизнь его, которой судьбой было уготовано оборваться на седьмой день рождения кровавым ритуалом, внезапно метнулась в другое русло.