Хроники безумной подстанции, или доктор Данилов снова в «скорой»
Шрифт:
Насчет «самоотверженно прорвалась» – это не ошибка, не опечатка и не преувеличение. Представься она охране на воротах и на входе в корпус как жена доктора Смирнова, ее бы пропустили без слов, да еще бы и до отделения проводили. Но она, пребывая в смятении чувств, начинала общение с фразы: «У меня мужа госпитализировали в неврологию, мне нужно к нему!» Ага, нужно! Среди ночи. Вот ее и пытались остановить. Пытались, да не смогли.
– Да если б я мог надеяться на то, что ко мне вот так жена прилетит, если со мной что случится, то я, может, на каждом
– Ты и так падаешь чуть ли не на каждом дежурстве! – отвечали ему коллеги, прозрачно намекая на чрезмерное пристрастие Кочергина к выпивке.
С людьми, заслуживающими доверия и хорошо разбирающимися в искусстве, доктор Смирнов делился сокровенным:
– Эх, если бы я только мог! – сокрушался он. – Если бы я мог написать сценарий, достойный Лизочкиного таланта, и снять по нему фильм так, чтобы показать ее талант во всей красе… Ей в большом кино блистать надо. Сериалы – это, конечно, хорошо, но Лизочка заслуживает большего. Но нужен хороший сценарий и талантливый режиссер…
В кино всегда так – недостает хорошего сценария или талантливого режиссера или и того и другого. А то бы… Впрочем, давайте не будем отвлекаться от темы.
Известие о разводе Смирнова прозвучало в больнице как гром среди ясного неба. Сам Смирнов об этом не рассказывал, но народ быстро приметил, что он перестал вдруг регулярно ворковать по телефону, и осторожно поинтересовался: в чем дело?
– Дело житейское, – лаконично отвечал Смирнов. – Разводимся мы.
– Изменила? – понимающе спрашивали пессимисты, на всякий случай прикрывая носы руками.
– Ты это, не поддавайся, – советовали оптимисты. – Потяни время. Мало ли что в жизни бывает. Не соглашайся на развод, уговори ее подождать. Время все лечит.
– Как я могу не соглашаться, если сам на развод и подал? – удивлялся Смирнов. – Это она меня уговаривает подождать, не торопиться, но после того, что случилось, между нами все кончено!
«После того, что случилось, между нами все кончено» явственно и однозначно намекало на измену. Всем известно, какие у этой богемы свободные нравы. Народ некоторое время пребывал в этом заблуждении. Как-то раз медсестра Юля Горина, давно и тайно влюбленная в Смирнова, не выдержала и сказала ему во время совместного дежурства:
– Да если бы вы были моим мужем, я ни на кого бы больше не взглянула! Удивляюсь, как она могла!
– Да Елизавета (Лизонька-Лизочка уже стала Елизаветой) ни на кого другого не смотрела, – ответил Смирнов. – У нее потому и карьера застопорилась, что она через постель ее не делала и вообще ничего лишнего себе не позволяла. Мы с ней сразу договорились, еще перед свадьбой, что обманывать друг друга не станем. Если возникнут какие-то чувства на стороне, то говорим о них прямо и расстаемся. При отсутствии любви и взаимного доверия совместная жизнь не имеет смысла.
– Так почему же вы подали на развод? – рискнула спросить Юля.
А теперь
Придумали? Хорошо, читайте дальше.
Жена Смирнова в очередном сериале сыграла врача (уже не помню, какой именно специальности, но это неважно). Важно то, что сыграла она роль недостоверно с врачебной точки зрения. Это обычное дело, потому что кино есть кино и многое в нем представляется не совсем так, как в жизни. К тому же к доктору Хаусу у любого врача дюжина претензий найдется – и то не так, и это не этак. А с другой стороны, если снять «все как в жизни», то в результате получится не художественный фильм, а профессионально-специальное учебное пособие, которое широкой публике будет совершенно неинтересно.
Вот вам пример для наглядности. Одна и та же сцена в двух вариантах.
Вариант первый. Возле лежащего на койке пациента стоят четыре человека в белых халатах и что-то быстро делают, что именно – непонятно, потому что их спины заслоняют обзор, да и руки мешают. Слышны отрывистые фразы:
– Маша, «тройник»!
– Вера, кубик адреналина на двести пятьдесят глюкозы!
– Руку подержи!
– Зачастил!
– Маша, подтяни «стукалку» на всякий.
– Боюсь, свернется.
– Не дадим!
Долго ли вы станете смотреть такую скучную и непонятную муру? Навряд ли. А ведь это – как в жизни бывает.
Вариант второй. Возле лежащего на койке пациента стоит один человек в белом халате. Он щупает пульс на руке пациента и сосредоточенно глядит на монитор, который висит над койкой.
Подходит второй человек в белом халате и останавливается сбоку, так, чтобы не заслонять обзора.
ВТОРОЙ. Что, совсем плохи дела?
ПЕРВЫЙ. Да, хорошего мало. Боюсь, как бы не произошло внутрисосудистого свертывания крови.
ВТОРОЙ. Возможно.
ПЕРВЫЙ. Тут главное – успеть. (Вздыхает.)
ВТОРОЙ (сочувственно). Никак не можешь забыть тот случай? Брось, не казни себя. Ты сделал все возможное…
ПЕРВЫЙ. Если бы я сделал все возможное, человек был бы жив…
ВТОРОЙ. Юра, мы не боги!
ПЕРВЫЙ (многозначительно). Мы не боги, но мы врачи!
Монитор начинает пронзительно пищать. По нему тянется ровная линия.
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ЗА КАДРОМ. Остановка! У нас остановка!
ПЕРВЫЙ. Маша, давай дефибриллятор!..
Второй вариант гораздо интереснее в плане просмотра, верно? И гораздо информативнее. Не только ясно, что у пациента дела плохи, но и характеры обоих врачей обозначены, драматический накал начал проявляться… Все так, только покажите эту сцену врачам, и они скажут: «Что за хрень?» И будут абсолютно правы.
Но вернемся к Смирнову.
Смирнова глубоко оскорбило то, что его обожаемая и невероятно талантливая Лизонька сыграла врача «не так, как в жизни».