Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых
Шрифт:
Минь Сабредил принадлежала к отверженцам. Полукровка, внебрачный ребенок хуситского жреца и шлюхи из племени нюень бао. Минь Сабредил знала о своих предках больше, чем половина людей на улицах Таглиоса о своих, и постоянно сама с собой разговаривала на эту тему. И готова была рассказывать о себе всякому, кого удавалось завлечь в разговор.
Эта жалкая, обделенная судьбой женщина очень рано превратилась в согбенную старуху. Даже люди, никогда с ней прежде не встречавшиеся, узнавали ее по статуэтке Гангеши, с которой она не расставалась. Того самого бога Гангеши, которому, согласно верованиям гуннитов и некоторых нюень бао,
Овдовевшая Минь Сабредил вынуждена была содержать единственную дочь, выполняя самую грязную поденщину во дворце. Каждое утро перед рассветом она вливалась в толпу бедолаг, которые собирались у северного входа для слуг в надежде получить работу. Иногда она брала с собой Саву, тупоумную сестру покойного мужа. Приводила и дочь, но довольно редко. Девочка уже была достаточно большой, чтобы привлекать нежелательное внимание.
К ним выходил помощник ключаря Джауль Барунданди и сообщал, сколько нынче нужно работников, а потом отбирал счастливцев. Барунданди всегда указывал на Минь Сабредил – плотские утехи с этакой уродиной его не интересовали, но он мог рассчитывать на изрядную часть ее заработка. Минь Сабредил была в отчаянном положении.
Барунданди нравилась статуэтка, с которой вдова никогда не расставалась. Гуннит и приверженец Хусы, он часто молился о том, чтобы его избавили от участи столь же плачевной, что и у Сабредил. Никогда не признаваясь в этом единоверцам, он питал к Минь сочувствие – из-за того что ей не повезло с отцом. Как и большинство негодяев, он был злым не всегда, а лишь большую часть времени, да и то разменивался на мелкие подлости.
Сабредил, она же Кы Сари, никогда не молилась. Кы Сари не привыкла полагаться на помощь богов. Не подозревая о том, что в душе Барунданди существует крошечный уголок, где ютятся добрые чувства, она уже решила судьбу помощника ключаря. У этого хищника еще будет время и возможность пожалеть о своих грязных делишках.
И не только у него, но и у всех негодяев на необъятных просторах Таглиосской империи.
Мы прошли сквозь лабиринт чар, которыми Гоблин и Одноглазый в течение долгих лет опутывали наш штаб, миновали тысячу волшебных нитей, предназначенных для обмана незваных гостей. Нити обмана были настолько тонки, что обнаружить их могла только сама Протектор.
Но Душелов не рыскала по улицам в поисках укрывшихся врагов. Для этого у нее имелись серые и Тени, летучие мыши и вороны. А эти соглядатаи были слишком глупы, чтобы заметить, как их уводят прочь или искусно препровождают через территорию, на вид ничем не отличающуюся от соседних. Два маленьких колдуна не жалели времени на починку и расширение своих тенет. И теперь в пределах двухсот ярдов от нашего главного логова никто не оказывался просто так, по своей охоте.
Мы пересекли лабиринт безо всякого труда – с нитяными браслетами на запястьях. Они разгоняли миражи, позволяя видеть вещи такими, каковы они на самом деле.
Вот что часто позволяло нам узнавать о планах дворца еще до того, как они начинали осуществляться. Работая там, Минь Сабредил, а иногда и Сава держали ухо востро.
– Чего ради мы тащимся в такую рань? – пробормотала я.
– Как бы рано мы ни встали, найдутся те, кто нас опередит.
В Таглиосе тьма-тьмущая голи перекатной. Некоторые бедолаги даже ютятся неподалеку от дворца, но не ближе, чем позволяют серые.
Мы оказались возле дворца на несколько часов раньше, чем обычно. Было еще темно, и это позволило нам посетить некоторых братьев из Отряда, которые жили, а иногда и работали, в городе под видом простых обывателей. При каждой встрече из убогой халупы доносился ведьмин голос Минь Сабредил, а Сава следовала за ней по пятам, пуская слюну из уголка кривого рта.
Большинство братьев не узнавали нас. Да от них этого и не требовалось. Они ждали кодового слова, которое должны были передать от начальства мы, мнимые посланники. И это слово они получали.
Наши люди и сами часто меняли облик. Каждому брату Отряда полагалось создать несколько ролей, чтобы играть их на людях. У одних это получалось лучше, у других хуже. Последним давали менее рискованные задания.
Сабредил посмотрела на огрызок луны, выглянувший сквозь прореху в облаках.
– Пора идти.
Я что-то проворчала, нервничая. Прошло много времени с тех пор, как я принимала участие в предприятии более опасном, чем блуждания вокруг дворца или посещения библиотеки. В этих местах никто не выказывал намерения ткнуть в меня чем-нибудь острым.
– Такие облака бывают перед сезоном дождей, – заметила я.
Обычно сезон дождей начинается позже и приносит с собой ливни, идущие круглые сутки. Погода словно срывается с цепи, безумные температурные перепады сопровождаются градом, а грохочут небеса так, словно все боги гуннитского пантеона упились в доску и затеяли склоку. И тем не менее жару я ненавижу гораздо больше.
Таглиосцы делят год на шесть сезонов. Только один из них, который они называют зимой, дает мало-мальское облегчение от зноя.
– Стала бы Сава обращать внимание на облака? – спросила Сари.
Она считала, что ни при каких обстоятельствах нельзя выходить из образа. В городе, где правит Тьма, никогда не знаешь, чьи глаза наблюдают из сумрака, чьи невидимые уши встали торчком.
– Гм… – Это было, наверное, самое умное из сказанного Савой за всю ее жизнь.
– Пошли.
Сабредил повела меня во дворец – как всегда, держа за руку. У главного северного входа, который находился всего в сорока ярдах от двери для слуг, горел единственный факел – чтобы гвардейцы могли следить за происходящим снаружи. Но он был установлен так неудачно, что помогал им видеть лишь честных людей. Когда мы были уже совсем рядом, кто-то прокрался вдоль стены, подпрыгнул и накинул на факел мокрый мешок из сыромятной кожи.
Один из стражников грубо выругался – значит, заметил, что свет погас. Интересно, хватит у него глупости пойти и выяснить, что случилось?
Скорее всего, да. Княжеская гвардия стала довольно беспечной – на протяжении пары десятилетий она не сталкивалась с серьезными неприятностями.
Край луны скрылся за облаками, и тут же какая-то тень скользнула ко входу во дворец. Наступал этап нашей операции, который требовал особой ловкости. С этим необходимо успеть, пока меняется караул.
Возня. Сдавленный вскрик. Громкий голос – кто-то пожелал узнать, что происходит. Треск, стук, лязг – люди ломятся в ворота. Вопли. Свист. Через четверть минуты ответный свист с разных сторон. Пока все идет точно по плану. Через некоторое время свист, доносившийся от входа во дворец, стал пронзительным.