Хроники Черного Отряда: Портал Теней
Шрифт:
Но не мы были причиной. Нас он просто презирал, хотя на всякий случай не отпускал далеко телохранителя. Знал, на что способен Отряд.
Кстати, а где сейчас Канючий Зоб?
Дохломух указал на нас с Молчуном:
– Вы двое, за мной.
Черт. Заваривается дрянная каша.
– С вещами.
Я всегда таскаю с собой лекарскую сумку. Нельзя предугадать, когда понадобится заштопать какого-нибудь оболтуса.
Дохломух направился к выходу. Он не мог даже представить, что мы не подчинимся.
Молчун
– Эй! Кончай выкаблучиваться!
В последнее время Молчун повадился замирать в самых неожиданных местах, будто мим.
В этот раз дело было в ином. В погоде.
Налетевший с севера ветер бросал нам в лицо снежные хлопья.
Дохломуха непогода не беспокоила. И он, в отличие от нас, не был пьян. На холоде мне сильно захотелось помочиться, но колдун рявкнул:
– Идем!
И я пошел.
Канюк ждал нас снаружи в полном боевом облачении. Даже старомодный каплевидный щит где-то раздобыл. Выглядел он изможденным, будто долго мучился животом.
Он был настоящей скалой. Таким ребятам обычно дают прозвища Кроха или Мелкий Кто-Нибудь, и особой подвижностью они не отличаются. Однако этот ходячий шкаф был невероятно проворен, чудовищно силен и вдвойне умен по сравнению со своим хозяином.
Его прозвали Канючим Зобом за узловатую шею и массивный кадык. Потом имя сократили до Канюка.
Он был немногословен. Зато любили его так же сильно, как ненавидели Дохломуха. Канюк утверждал, что побывал вместе с Отрядом в нескольких серьезных переделках, включая битву при Чарах.
Дохломух зашагал по улице. Мы – за ним. Я надеялся, что мне не придется долго терпеть.
На самом деле мы вполне могли послать Дохломуха куда подальше. Официально мы ему не подчинялись. Но он был на короткой ноге с Шепот, а той только дай повод насолить Отряду. Кто знает, сколько еще он будет путаться у нас под ногами. Вдобавок мне очень хотелось узнать, отчего так разволновался колдун-паук.
Алоэ – крупнейший город на сотни миль вокруг, но весьма компактный. Мы следовали за Дохломухом не более трети мили, к огражденному зданию из красного кирпича на побеленном известняковом фундаменте.
– Вон. – Колдун указал на гору коричневого меха на сухой клумбе между фундаментом и поребриком.
Шерсть и мертвые цветы колыхались на ветру.
– Выглядит полуживым, – заметил я.
Молчун ничего не сказал. Канюк схватился за живот.
– Кто это? – спросил я.
На барсука не похоже. Животное слишком крупное, да и окрас не тот. Для медведя – слишком маленькое, и не водятся в здешних краях медведи.
– Не знаю, – ответил Дохломух. – Но чую магию.
Молчун согласно кивнул. Канюку явно хотелось присесть.
Отойдя в сторону, я наконец опорожнил мочевой пузырь. Поднялся парок; залетая в него, таяли снежинки.
Я подошел к неизвестному животному. Оно свернулось кольцом, словно мокрица.
Дохломух сказал:
– Было еще два. Разбежались, заметив нас.
– А я их не видел, – возразил Канюк.
– Пробежали несколько шагов и будто растаяли в воздухе, – объяснил Дохломух, изрядно нервничая.
С чего бы это?
– Как они выглядели? – спросил я.
– Вроде гигантских бобров или сурков. Скрылись слишком быстро, чтобы разглядеть.
Ну ладно. Бобры с сурками – не медведи, управа на них найдется.
Оставшийся зверь окрасом не был похож на сурка. А вот насчет гигантских бобров я не был уверен.
Тут я почувствовал движение, не вызванное ветром.
Молчун дал знак магической угрозы.
– Вершится волшебство, – произнес Дохломух.
Он явно имел в виду волшебство другого сорта, нежели те фокусы, которыми развлекают детей.
Но ничего ужасного не произошло. Волшебный момент окончился пшиком.
Я опустился на колено и принялся строить из себя ветеринара.
Зверь дышал медленно и глубоко. Сердце билось редко. Впал в спячку, как медведь зимой?
Он не проснулся и не набросился на меня. Дохломух воспринял это как сигнал к возвращению его привычного высокомерного вида.
Мы с Молчуном понесли животное на щите Канюка. Сам Канюк не мог нам помочь: слишком уж высоким он был. Вся тяжесть досталась бы тому, кто взялся за нижний край щита. Вдобавок телохранитель с трудом справлялся с позывами к опорожнению кишечника.
Но вот наконец животное оказалось на столе в моем лазарете. Дохломух по-паучьи примостился на табуретке, благоразумно держа язык за зубами. Пришли Капитан и Леденец. Как и колдун, они молча наблюдали за работой специалиста. Канюк воспользовался случаем, чтобы оккупировать уборную.
– Ну и уродливая же тварь, – вынес вердикт специалист.
Распластанный на столе зверь больше напоминал бабуина, чем бобра. Его морда была похожа на жуткую алую маску. Зубам позавидовал бы и крокодил. Глаза были змеиными, а на каждой лапе красовались частично втяжные когти и короткие, но выраженные большие пальцы.
Никто такого прежде не видел.
– Воняет, как из пасти стервятника, – заметил Леденец.
Сердцебиение зверя ускорялось.
– Наверное, холод его усыпил.
Хоть какая-то польза от этой дрянной погоды.
Капитан поковырялся в печном дымоходе.
– Значит, до потепления этих тварей бояться не следует.
А потепление себя ждать не заставит. Местный парень Причиндал пообещал, что до наступления зимних холодов будет еще одна по-весеннему мягкая неделя.
Леденец, третий по рангу в нашем Отряде, обратился ко мне: