Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый
Шрифт:
Буря, бушевавшая уже без малого четыре дня, вроде пошла на убыль, но до хорошей погоды было еще далеко. Ветерок был довольно свеж, а иные порывы вполне могли сбить с ног усталого, утомленного алкоголизмом путника. Однако, когда ближе к обеду малость протрезвевший и освеживший свою помятую рожу водой из лужи Бокти подошел ко мне и предложил прогуляться, посмотреть товар, я безропотно накинул шкуру на голову, свистнул Мнау’гхо и с содроганием сердца погрузился на предложенную Бокти лодку.
Кажется, Бокти начал подозревать что-то нехорошее. Гением он не был, но, видно, жизненный опыт ему подсказывал, что заключенные под винными парами сделки на трезвую голову не всегда оказываются столь же выгодными, как это представлялось в момент заключения. Я прекрасно понимал его озабоченность и потому даже не пытался отговариваться плохой погодой или похмельем (а то вдруг как расторгнет сделку).
Лодка
Осмотрев товар, Бокти как-то разом расслабился и повеселел – товар был качественный и его было достаточно. Под это дело я с ходу предложил ему пробежаться по местным харчевням и поговорить с купцами, заранее согласившись, что, если он найдет где-то товар подешевле, расторгнуть нашу сделку. Вот такой я гад, знаю, кому, когда и под какое настроение что предлагать! Бокти, только что сбросивший с себя груз тяжких подозрений и возможного самобичевания, с гневом и негодованием отверг саму мысль, что я могу его надуть, а он – отказаться от данного слова. По этому поводу пришлось снова выпить. Заодно уж я послал человека за таможенником Тод’окосом. Тот выпил вместе с нами, в процессе пьянки поторговался с Бокти о величине пошлины за его товары, задумчиво посмотрел на меня и отбыл в неизвестном направлении, пообещав, как только море утихнет, прислать людей за долей Царя Царей. Громадная, по местным меркам, Сделка была завершена за одну ночь – рекорд Вал’аклавы!
Следующие несколько дней прошли суматошно и весело. Мы обменялись товарами с речниками – отметили. Потом ко мне заявились еще несколько делегаций купцов, которым я продал остатки бронзы и тканей мелкими партиями, не без выгоды для себя, – отметили. (Сдается, не столько за бронзой и тканями они приходили, сколько на меня поглядеть.) Потом я сам пошел по кабакам, заключая сделки, от которых Кор’тек только хватался за голову и делал разные жесты, весьма нелестно характеризующие мои умственные способности.
Наконец, дошла очередь и до восточников. Уж не знаю, что они там подумали, когда узнали о том, что я скупил товары лесников, но им хватило выдержки выждать несколько дней, прежде чем идти ко мне.
А узнали, кстати, они очень быстро, ибо я знал то «неизвестное» направление, по которому, едва закончив с нами, побежал Тод’окос. Только вот с вестью о сделке он разнес по городу и некоторую пусть и правдивую, но обработанную в изуверских лабораториях моей головы информацию. Все было плохо! Полчища злых пиратов намертво перегородили реку, тыщами грабя идущие вниз караваны. И только героическому и могучему вождю Бокти удалось с боем прорваться сквозь их заслон, потеряв чуть ли не большую часть каравана! (Вчера Бокти рассказал мне, что провел свои лодки в обход протоками, волоками и притоками и уже в самом конце нарвался на нескольких «пиратов», которых его ребята и прикончили без особых проблем, потеряв лишь одного убитым и четырех легкоранеными.) Но моя «героическая версия» его путешествия ему понравилась больше, и поправлять меня он не стал.
Потому-то настрой продавцов пряностями был не особо радостным. Они знали, что я тут главный монополист и могу диктовать им любые условия. Тем более что только слухи о нашествии пиратов резко вздули цены на все товары.
Я знаю, о чем вы сейчас подумали. Увы, но нет. С этими ребятами я тоже поступил по-божески. Все-таки нет во мне настоящей бизнесменской жилки, и олигархом, видно, мне уже никогда не стать! Как был я честным наивным студентом Петей Ивановым, так им, видно, и помру. Не так-то это просто оказалось, глядя прямо в глаза, выжимать из людей последние гроши, пользуясь их безвыходным положением. Наверно, для этого нужны какие-то особые таланты и свойства души, которыми, боюсь, не обладает даже отпетый головорез Лга’нхи, имеющий привычку убивать людей ради пополнения маны. Ну да, ясное дело, я их обобрал. Но не так, как мог бы в подобных условиях. Ребятам надо было выходить в море, едва прекратятся шторма, – путь, как я слышал, им предстоял куда более далекий, чем мне. Так что ждать и надеяться на прибытие новых караванов с севера они не могли, и им пришлось бы согласиться с любой ценой, которую я только назову, и потому названную мной цену они сочли весьма умеренной.
Но я и так скупил все их пряности по цене вдвое ниже, чем обычно, так что особо жадничать, упираясь за интересы Леокая, не счел возможным.
Впрочем, зная местные традиции, сразу поспешил дать понять (чтобы знали, что имеют дело с шаманом Дебилом, а не Лохом), что понимаю, в каком положении они оказались, и только мое редкостное благородство, обусловленное близостью с миром духов, не позволяет мне раздеть их догола. Ребята прониклись и презентовали мне отличный кинжал. Длинный и хищно изогнутый, из почти черной, невероятно крепкой бронзы, с рукоятью из нефрита, он был невероятно красив, остер как бритва и невероятно функционален. Кажется, каждый изгиб его лезвия был тщательно продуман и опробован на тысячах его предшественников, а рукоять и ножны были творениями талантливых художников, также разбирающихся и в эргономике. Вероятно, попытайся я купить подобный кинжал, за него пришлось бы отвалить бронзы раз в сто, а может, и двести превышающей его собственный вес. И это того бы стоило. А тут – отдали практически на халяву! Вот что значит быть хорошим купцом. Ты обираешь покупателя до нитки, а он еще тебе и дорогие подарки делает!
И угадайте, какой именно кинжал, спустя несколько дней, нашли в груди брата местного Царя Царей? Да, правильно! Тот самый, особо драгоценный, который ни с каким другим не перепутаешь и которым я уже успел похвастаться в каждом кабаке Вал’аклавы.
Когда прошла бешеная неделя покупок и продаж, Кор’тек только руки развел, – сколько лет он водил караваны с товарами Царя Царей Леокая, а никогда еще на его памяти он не уходил из Вал’аклавы с таким богатым грузом. Помимо пряностей, шелка, меда и воска, я закупил вволю провианта на весь оставшийся путь, несколько бочонков (пустых), которые мне понравились своей выделкой (тесать доски бронзовым инструментом не так-то просто). Кой-какую керамику (сердце мое не камень, коль сам не работаю, так хоть на чужую работу порадуюсь), несколько кувшинов вина и еще кучу того, что в моем мире назвали бы «сувенирами», вроде амулетов, нескольких дудок-сопелок, настоящего бубна и здорового барабана, который я презентовал Гит’евеку, объяснив функции барабанного боя в армии. Заодно уж, сочтя, что Леокай не обидится, приодел «забритых». В конце концов, жизнь их последние годы особо не баловала, и ребята заслужили некоторые радости. Я даже ребятам Кор’тека, чтобы обидно не было и во избежание ссор на обратном пути, сделал неплохие подарки.
Лга’нхи с Осакат восприняли этот звездопад подарков без проблем. Лга’нхи знал, что делиться – это нормально, если, конечно, делишься со своими. А Осакат, хотя и была формальным представителем владельца разбазариваемого на нецелевые нужды груза, в такие дела не лезла (ага, особенно когда ей самой обломилась целая куча подарков). А вот торгаша Кор’тека моя доброта добила окончательно. Кажется, его глаза окончательно выпучились из орбит и уже не имели шансов вернуться обратно, он все не мог понять, откуда все это богатство взялось и как это я, степной дикарь, умудрился так выгодно расторговаться, что ввел в ступор даже его, занимающегося торговлей многие годы?!
Я развеял его недоумения, продемонстрировав связку «волшебных» шкурок с записями «где, что и почем». Кор’тек отшатнулся от бесовской вещицы и схватился за один, из целой связки висящей на его шее амулетов, шепча наговоры и отвороты. Но выражение безграничного удивления наконец-то исчезло с его лица, он «вдруг» вспомнил, что я Великий Шаман, а колдовство – оно и в Африке колдовство, так что удивляться нечему.
Похожая сцена произошла и во время очередного пира во дворце Царя Царей.
Сразу после моего дебютного выступления интерес к нам как-то пропал, и новых приглашений не последовало. То ли Митк’окок догадался, что я слабоинформированный пустозвон, то ли счел полезным держаться подальше от столь необычных персонажей, а скорее всего, просто решил сначала присмотреться к «прославленным героям», прежде чем делать о нас какие-то выводы. Но после моего хитрого выверта во всей Вал’аклаве только о нас и говорили, и Царь Царей сего почтенного местечка опять счел своим долгом почтить нас приглашением, дабы в процессе пьянки самому разобраться, что мы за птицы такие.