Хроники Дебила. Свиток 2. Непобедимый
Шрифт:
Думаем дальше. Верблюжатники с такой толпой поступят стандартно – бросят своих животин на прорыв, а когда у «дикарей» дрогнут нервы и они бросятся бежать, начнут добивать по отдельности охваченную паникой толпу. Значит, надо. Советуюсь с нашими Вождями, получаю их согласие и бегу организовывать баб.
Аиотееки не спешили. Проскакав несколько километров и убедившись, что жертвы не пытаются удрать или разбежаться, они остановились, чтобы дать отдохнуть верблюдам и оглядеться.
Надеюсь, их взорам предстало именно то, что я хотел показать. Строй-толпа дикарей, испуганно замершая при виде страшных чудовищ (передние ряды прикрыли доспехи наспех собранными тряпками и плащами, бронзовые наконечники копий смотрели строго вниз), и суетно копошащиеся за их спинами бабы и дети, то ли собирающие
Их было чуть поменьше, чем я ожидал, – двадцать семь человек и еще четырнадцать заводных верблюда с грузами. Последние обнадеживали не перспективами большой добычи, а тем, что их наличие, скорее всего, означало, что эти аиотееки прибыли издалека и прямо сейчас, из-за ближайшего холма, на нас не навалится еще армия в несколько сотен человек.
Но и неполных трех десятков вполне бы хватило на толпу пеших дикарей, никогда не то что не воевавших, но даже не видевших всадников, и наши «гости» это знали. Потому долго задерживаться они не стали, прозвучал мелодичный приказ, который понял даже я, наслушавшись «пения» Гит’евека на тренировках, и верблюды, набирая скорость, двинулись в нашу сторону.
Позже я допросил Лга’нхи с Гит’евеком на предмет, неужто они раньше отрабатывали что-то подобное? Нет, услышал я спокойный ответ, отрабатывался прием «быстро собраться и построиться». А он чем-то похож на наш маневр. Да и отрабатывается почти так же. Командир отходит на десяток метров в сторону. Встает, дает команду, и участники оикия россыпью бегом бегут к нему и выстраиваются согласно порядку.
Командир всегда стоит в первом ряду на правом фланге, напевая приказ о типе построения (в два, три, четыре, шесть и двенадцать человек по фронту). Так что все бойцы привычно находят свое место согласно этому ориентиру, даже если стоящий четвертым в третьем ряду прибежал первым, а стоящий рядом с командиром – последним.
Потому и сейчас, когда вражеская «кавалерия» (верблюдерия? кемелерия?) набрала скорость и почти достигла наших рядов, рог-дудка проиграл сигнал, и ирокезы хлынули в стороны, пропуская верблюдов мимо себя. Дальше – наши выстраиваются на флангах в две шеренги и под грохот барабана и истеричные завывания дудки стройными рядами атакуют врага. Врага, застрявшего в баррикаде из тюков с товарами, жердей, вязанок дров, колючих веток кустарника, натыканных на манер кольев весел и палок. А самое главное – я велел накопать много неглубоких (по колено) ям в песке, провалившись в которые штук шесть-семь несшихся первыми верблюдов поломали ноги и рухнули, увеличивая кучу-малу.
Ну а дальше уже привычная работа. Я перехватил протазан поудобнее, перепрыгнул через груду каких-то тюков и с ходу рубанул по ноге ближайшего ко мне верблюда. Сейчас, потеряв скорость и сгрудившись на тесном пространстве, аиотееки больше мешали друг другу, и упускать этот момент было нельзя! Краем глаза видя, что моему примеру уже последовали морячки Кор’тека, а наши бабы, как и было уговорено, под руководством Осакат и Ласты пугают верблюдов, тыкая их длинными факелам и сгоняя в более тесную кучу, я обежал лежащую и дрыгающую ногами тушу (попасть под такой «дрыг» – слабое удовольствие) и схватился со спешенным всадником. Возможно, наш поединок продлился бы куда дольше и закончился бы с иным результатом, но, получив толчок в спину от неловко разворачивающегося в толчее другого верблюда, мой противник едва ли не сам налетел на мое оружие. Ну, по крайней мере не смог от него защититься. Хотя и тут убить его оказалось не так-то просто – на противнике были прочный панцирь и шлем. А вот ноги тут пока ничем не прикрывают, отметил я про себя, после того как сначала ткнул врага в бедро, а потом изловчился добить лежачего.
Потом подскочил к своему невольному союзнику и едва не схлопотал копытами по морде, – оказывается, верблюды умеют лягаться, если ткнуть их копьем в зад!
Оба копыта пронеслись буквально в нескольких сантиметрах от каждого из моих ушей. А потом верблюд-каратист ломанул куда-то вперед, а на меня выскочил другой. И на нем сидел всадник с нацеленным в меня копьем. Я отвел удар протазаном и попытался рубануть, метясь либо в верблюжью тушу, либо по ногам всадника. Кажется, задел самым краешком, и взбесившееся от боли животное отскочило в сторону. Я рванул за ним в самую кучу-малу аиотееков, уже мало соображая, что делаю. И дальше началось мелькание копий, щитов, шерстяных верблюжьих туш и человеческих, облаченных в доспехи, тел. Как-то раз я упал, отпрыгивая в сторону от несущегося на меня копья, и поскользнулся на груде кишок. И катался по этой груде, уворачиваясь от копыт решившего потоптаться на мне верблюда и копья его хозяина. Потом пропустил удар по голове, благо на ней был шлем, и он спас мне жизнь. Потом… Потом я очнулся, стоя на коленях посреди поля боя, в моей руке почему-то был топор, которым я размалывал в мелкое крошево уже и так размозженный череп аиотеека. А где находится мое «крылатое копье», я не имел ни малейшего представления. Судя по тому, что врагов больше не было, мы победили!
Победили. А значит, надо вставать на дрожащие от усталости и переизбытка адреналина ноги и идти считать потери, заниматься ранеными, решать, что делать дальше. Это другие могут чуток передохнуть и насладиться победой. Тому, кто назвался груздем, а уж тем более шаманом, после боя приходится пожинать его горькие плоды, даже несмотря на сладость победы.
Потери – в целом небольшие, если считать по очкам. Самый большой урон наши ряды понесли от прорвавшегося через баррикаду верблюда и его всадника – шесть мертвых баб, стоптанный десятилетний мальчишка и еще с десяток пораненных соплеменниц, к счастью, не очень сильно. Еще погибло пятеро бойцов оикия и трое Кор’тека. Зато раненых было больше двух десятков. А любая, даже на вид несильная рана Тут могла означать смерть!
Враги были убиты все, или, по крайней мере, никто из них больше не пытался драться, так что можно надеяться, что я получу «заказанного» перед боем «языка». Но, проклятье, смерть тысячи врагов не стоит потери хотя бы одного из наших. Тут не спорт, тут реальная жизнь и реальные смерти. И я, кажется, к этому никогда не смогу привыкнуть!
Но с «языками» позже, сейчас главная забота – раненые. Начал орать на бродящих, словно в наркотическом сне, баб, веля разжигать костры, таскать и греть воду, стаскивать всех раненых в одно место.
Так, перед боем я велел спрятать наши «медикаменты» в кустарнике, в надежде, что туда аиотееки точно не сунутся и ничего мне не потопчут. Интересно, выполнили ли Ученики мой приказ?
Ученики!!! Осакат и Витек – где они?! Если эта парочка мерзавцев позволила себя убить, найду даже на том свете и устрою им такое! А Тишка? Почему нигде ее не вижу? Тут, конечно, баб полно, но уж мою-то тощую дылдинку тут точно ни с кем не перепутаешь. А Лга’нхи? Я что-то тоже его нигде не вижу. Неужели?..
Ага. Осакат с Витьком уже тащат из кустов наши тюки. Осакат почему-то бледная, но страшно довольная. Вот, блин, на поясе демонстративно подвешен свежий скальп! Неужто сестренка умудрилась завалить вражеского воина? И хоть бы хны. Я-то, помнится, прирезав Пивасика, блевал, как из пулемета. А эта сияет, будто куклу Барби и вагон конфет в лотерею выиграла. Ладно, об этом потом будем думать. Первый раненый – это фигня, заплевать порезы горькой травкой и замотать бинтом. Осакат справится. Следующий – размозженная копытом нога чуть повыше стопы. Это уже опасно. Здесь – почти смертельно. Наспех изготавливаю шины и начинаю собирать сломанные кости. Проклятье! Руки в земле, песке, крови, каком-то дерьме и кишках. Срочно мыть кипяченой водой и пенной смесью. Так, теперь промыть рану. Жалко, вино кончилось, – как мне объяснили, оно перевозку по морю плохо выдерживает, потому мы его с собой особо и не брали. И какого хрена я самогонный аппарат не сделал? Ладно, стираем кипяченой морской водой запекшуюся кровь. Больной истошно орет и дергается. Рявкаю команду, и чьи-то руки прижимают его к земле. На ощупь, сквозь кожу и мышцы, складываю костяной пазл. Присыпаю заветным порошком. Споры какого-то болотного гриба, которые лесовики используют при ранениях. Это они меня меньше двух месяцев назад на ноги поставили. Я этот рецепт все-таки вызнал.