Хроники Драгомира. Книга 2. В тени Обсидиана
Шрифт:
Он многозначительно замолчал, выдерживая паузу.
Луна смерила его взглядом. И не с такими хамами ей приходилось встречаться. Тому, кто жил в одном доме со Стефаном, известен миллион способов поставить грубияна на место. Презрительный взгляд – самый действенный из них. Уж она-то знает.
– Для самых-самых близких, – заторопился старшеклассник, невольно опуская глаза. – И вы можете присоединиться к нам, чтобы услаждать своим видом ваш взор… Ой, то есть мы были бы не против, если бы вы услаждали своим видом наш
В зале раздались сдержанные смешки.
Красавчик, поняв, что ляпнул глупость, попытался исправить ситуацию. Он потянулся к лицу Луны, чтобы заправить за ухо выпавшую из прически прядь. Девочка быстро отодвинулась, и рука так и осталась нелепо висеть в воздухе. Парень растерянно почесал затылок, сделав вид, что так и было задумано. Вновь склонившись к девушке, он открыл рот, чтобы сказать очередную заготовленную реплику, но Луна, поняв, что это будет продолжаться вечно, решительно перебила его.
– Я, конечно, еще многого не понимаю, – обратилась она к Сентарии, сделав серьезное лицо. – И селекцию совсем недолго изучала… Но что-то мне подсказывает, что перед нами не совсем удачный результат скрещивания павлина с обезьяной.
За соседними столиками покатились со смеху.
Юноша замер с открытым ртом. Было видно, что он судорожно ищет достойный ответ, но мозг отказывается ему служить, как это часто бывает, в самый неподходящий момент.
– А существует какая-нибудь служба, – ровным тоном продолжила Луна, – куда можно сообщить о такой досадной оплошности?
Сентария, давясь от смеха, с трудом кивнула.
– Тогда покажешь, куда обратиться, и я обязательно им сообщу. А теперь, с вашего позволения, мы пойдем что-нибудь выберем себе уже, а то аппетит разыгрался.
Красавчик смог лишь кивнуть в ответ.
Девочки встали и направились к меню.
До конца обеда их уже никто не беспокоил. Группка местных звезд убралась в другой конец зала, сопровождаемая тихим смехом.
– «Своим видом ваш взор», – веселилась Луна. – Это ж надо такое сказануть. Забавно тут у вас.
– Не то слово, – согласилась довольная Сентария. – Хоть кто-то поставил его на место.
Когда девочки вернулись в лабораторию, Сардер уже снял с медленного огня колбы с раствором. После всех манипуляций им удалось получить всего несколько капель отвара. Часть решили использовать прямо сейчас, чтобы показать Луне процесс создания рисунка путем травления металла. Сардер принес металлический диск и рассказал девочке, как его подготовить. Луна покрыла диск специальной краской и острым гвоздем нацарапала простенькую ромашку на покрашенной поверхности. Разбавив отвар водой, она осторожно капнула получившуюся жидкость на диск. Капли проникли в бороздки, образовывающие рисунок, и тихо зашипели. Появился дымок, который быстро поднялся к потолку и улетучился в открытое окно. Перед глазами изумленной Луны проступила ее ромашка, выполненная так искусно, будто неведомый художник часами выпиливал ее с помощью тончайших инструментов.
– Волшебство, – прошептала девочка.
– Это пока
Девочка выпросила металлический диск на память и напомнила Сардеру про обещанный отвар.
Тот кивнул, перелил остатки в маленький стеклянный пузырек, плотно закрыл его и вручил Луне со словами:
– Не забудь сказать отцу.
– Конечно-конечно, – пообещала Луна, прижимая к груди диск с рисунком и пузырек.
Это был замечательный день, и девочка не жалела, что он оказался именно таким. А завтра наступит новое завтра, в котором она наконец-то приручит извивающиеся корешки. Ой, простите, корни.
3
Но и на следующий день мечтам Луны не суждено было сбыться. Спустившись на завтрак, она увидела корзину с провизией, собранную поваром.
– Это кому? – полюбопытствовала девочка.
– Для господина Александрита, – ответил тот.
– А зачем?
Повар пожал плечами и удалился на кухню.
Луна решила дождаться отца. Что за таинственная поездка? Да еще так надолго, что нужно брать с собой еду?
Наспех позавтракав, она слонялась около корзины, боясь пропустить его отъезд. Фиччик сидел на ручке корзины и пытался засунуть свой любопытный нос в щель в крышке, чтобы разнюхать, что там внутри.
– Фиччик, – улыбнулась Луна, – какой же ты ненасытный! Ты же только что съел целую тарелку молочной каши. Сверху придавил ее стопкой блинчиков высотой со сторожевую башню. Потом доел мою яичницу. И все мало? Далась тебе эта корзина!
– К твоему сведению, я тринадцать лет провел внутри амулета, в холоде, голоде, в нищете…
– Ой, не начинай! Я эту песню знаю наизусть. И театральную позу, и крупную слезу в конце.
– Да? – ничуть не смутившись, приподнял бровки хранитель. – Какая у тебя, однако, хорошая память. Ладно, тогда скажу по-другому. Я провел тринадцать лет в темноте, не видя белого света…
Луна расхохоталась:
– Можно подумать, от замены слов изменится смысл! Я и так знаю, что после стольких лет лишений твой молодой растущий организм должен набираться сил.
– Абсолютно верно! – согласился Фиччик.
– А мне говорили, что, когда хранитель живет внутри амулета, он сладко спит, – хитро прищурилась девочка.
– Спит, – не моргнув глазом, согласился хранитель, – но это не значит, что он не испытывает мук холода, голода…
– Все-все! – замахала руками Луна. – Больше не спрашиваю. Пора бы уже признать, что ты ненасытный обжора.
Она ласково поглядела на своего хранителя, который по-прежнему крутился возле корзины. И в этот миг случилось неизбежное. Длинный нос проник под крышку, и та с громким треском щелкнула.
– Ой-ой-ой! – невнятно пробубнил Фиччик.
Девочка поспешила ему на помощь и рывком открыла крышку, прищемившую не в меру любопытный нос хранителя.
– Что? Захлопнулась мышеловка? – весело спросил Александрит, быстрым шагом входя в обеденную залу.
– Я не мышь! – тут же ощетинился хранитель, растирая лапкой нос.