Хроники Единорога. Охота

Шмидт Роберт

– Иисусе милосердный... – пробормотал Голец, останавливая машину в нескольких метрах от тучи пыли, в которой исчез перевернувшийся "ельч".

Сабина склонилась к до сих пор не пришедшему в себя Левинскому.

– Не забудь, что ты тоже благодарен мне жизнью... – шепнула она настолько громко, чтобы все в салоне ее услышали.

Солнце, шезлонг на пляже, холодное пиво в руке. Вот уже несколько дней Лис наслаждался прелестями мазурского уединения. Левинский сосредоточился на работе с Сабиной до такой степени,

что отменил все операции. Ожидали только лишь рекомендаций со стороны Комитета. А их, как на злость – а может, и к счастью, не было. Хотя в это и сложно поверить, политики, совсем как нормальные люди, устроили себе отпуск.

– Не помешаю?

Лис чуть не подскочил при звуке голоса, чудом не разлив пиво на себя.

– Сабина? – удивился он, приподнимая поля соломенной шляпы. – Что ты здесь делаешь? А я думал, будто бы...

Девушка сняла вьетнамки, положила полотенце на доски и присела на краю мола.

– Докторишка поехал в Варшаву, вернется только вечером.

– Ему хорошо. А как там Петрусь?

– Вчера улетел в частную клинику в Швейцарии. Все оплачено заранее. Через неделю у него операция по пересадке костного мозга. Сейчас же все в руках Божьих.

– Вот увидишь, все будет хорошо.

– Ты "Сияние" смотрел? – ни с того, ни с сего спросила Сабина.

– Не смотрел, - ответил изумленный сменой темы Лис.

– Но книгу ведь наверняка же читал?

Телепат поудобнее улегся на шезлонге и сдвинул шляпу, пряча глаза в тени. Он ожидал продолжения, но девушка молчала. Это удивило его не меньше, чем вопрос про его, что там ни говори, любимую книгу Кинга. Поэтому он осторожненько вполз в ее мысли, хотя Адам четко запретил ему делать это вне сессий. Там его ожидало очередное изумление. Гигантский круговорот видений, который он запомнил по предыдущим визитам, едва чувствовался. Зато в туманной белой пустоте он видел два четких слова.

Словно бы кто-то написал их на классной доске:

– Ты меня принимаешь?

Эти слова были направлены ему. Наверняка.

– Да, - ответил он вслух.

– Не говори, сияй, - одна надпись плавно сменилась другой.

– Потихоньку...

– В чем проблема?

– Я никогда еще не разговаривал подобным образом.

– Но ведь ты же телепат.

– Единственный в этом кругу.

– Не поняла.

– Никто не видел моих мыслей... – с трудом формулировал он ответы. – Я принимал образы, видения... Но никто не воспринимал меня.

– Ладно. Тогда я буду вкратце.

– Зачем мы... сияем?

– Потому что нас подслушивают

– О чем ты говоришь?

Вместо письменного ответа он увидел картинку. Небольшое помещение, набитое мониторами, какой-то еще аппаратурой.

Два солдата, обслуживающие терминалы. Лис сконцентрировался на изображении, передаваемом камерами. Он увидел знакомые интерьеры, лица. Молодого, который объедался чипсами и читал комиксы. Сидящего на унитазе в роденовской позе доктора Джекилла. Играющих в карты с охранниками Гольцов. На самом крупном мониторе Левинский и пара врачей собрались у стола, на котором лежало обнаженное тело привлекательной девушки. Понятное дело, Сабины.

– Что это? – спросил Мундек.

– Видение.

– Будущее?

– Теперь уже нет.

– Курва мать...

– Тоже женщина.

– Извини, - сдержал себя телепат. – Это не может быть правдой.

– Но это правда.

– Я жь проверял мысли охранников.

– У тех, что у ворот? Они ни о чем не знают

– Это какая-то паранойя... Если не они, тогда кто?

– "Кто будет следить за охранниками..., - ответила девушка известной ему цитатой.

– Ну, разве что так...

Лис вышел из мысленного контакта. Потянул приличный глоток пива. Комитет платил, но и требовал. И, как видно, предохранялся со всех сторон. Интересно, знал ли об этом Левинский... Он вошел в мысли Сабины еще раз.

– Доктор об этом знает?

– Понятия не имею, - ответила та немедленно.

– Черт... – Картинка Окрасы, размышляющего на горшке, возможно, было и забавной, но означала, что что все они находились под колпаком.

– Негласная слежка – это не самое существенное,– просияла девушка.

– А что существенно?

– Планы Левинского.

– Какие еще планы?

Вновь видение. Дом, самый банальный кубик, которые несколько лет назад тысячами появлялись в предместьях и селах. За домом небольшой, заброшенный сад, в нем беседка. Дым. Как будто бы что-то горело. Люди забегают вовнутрь. Слышны перепуганные крики. Стоящая возле Мундека женщина теряет сознание. Внутри беседки лежит мертвый мужчина. Сейчас Лис видит его четко. Лицо искажено в гримасе крайнего испуга или боли. Фланелевая рубашка, рабочие брюки. Довольно чистые. Только лишь одно портит этот образ. Нога от половины икры и почти что до паха сожжена, превратившись в уголь, но в нескольких сантиметрах далее ткань кажется не тронутой огнем, даже не опаленной. Точно так же и сосновые половицы, на которых лежит тело. Доски под обугленной ногой выглядят, словно останки полен из кострища, соседних же огонь вообще не коснулся.