Хроники Единорога. Охота
Шрифт:
Он был уверен, что эсперы Сабины проверят территорию незадолго до встречи. Они станут искать возможные ловушки или угрозы. Русские придут за бабенкой, которая должна привести их к целителю, так что они сконцентрируются на считывании обобщенных эмоций толпы. Они станут поглощать мысли всех окружающих людей, отыскивая ключевые девизы. Это их отвлечет. Тем более, многоязычный гомон. Дело в том, что ошибается тот, кто считает, будто бы телепатия позволяет общаться людям, говорящим на различных языках. Ничто не бывает таким простым, как кажется – о чем Мундек убедился уже давно, еще в предыдущем, более убогом воплощении. Мало кто мыслит образно, только немногочисленные единицы способны ментально выражаться полнокровными видениями. Что интересно, гораздо чаще это делают дети, чем взрослые. Наверное, потому что им не хватает соответствующих слов, чтобы описать видимый мир. Во всяком случае, телепат, пока не влет с сапогами под черепушку другой личности, может воспринимать лишь поток слов, который сопровождается хаотическими картинками, иногда мигающими, словно запущенный покадрово фильм, а иногда совершенно статичными. Но самой распространенной формой передачи являются эмоциональные состояния, они представляют собой верхний слой всякого телепатического контакта. И это их станут разыскивать эсперы Сабины, вылавливая из толпы всяческие ауры враждебности и ненависти.
Место у фонтана казалось Лису идеальным для наблюдения не только за местами, упомянутыми в разговоре, но и нескольких улиц выходящих на эту сторону Рынка. К сожалению, окружающие телепата земляки Гёте не выглядели достаточно крутыми, способными выдержать на ногах еще полчаса подобной лекции, уже под Грюнвальдом их пращуры доказали, что стоянка на открытом солнце вредит германской коже, о чем их потомки наверняка помнили, в особенности здесь, на "Утраченных землях" [52] . Мундек пригляделся к пенсионерам более тщательно. Вокруг стояли люди по-настоящему пожилые, в морщинах, и хотя было еще утро – уже сильно уставшие. Ничего удивительного. Половина из этих дедов в молодости с успехом могла участвовать в обороне Фестунг Бреслау. Он мог бы поспорить на любые деньги, что именно так оно и было – из самых глубинных закоулков из мыслей все так же исходил сладковатый запах давным-давно минувшей войны.
52
Поляки называют территории, полученные ими от Германии после Второй мировой войны, "Обретенными" или "Возвращенными землями", ну а немцы (хотя и неофициально) – "Утраченными". Сюда же следует включить и Бреслау – Вроцлав.
Если он хотел задержать их при себе, нужно было срочно выдумать способ облегчить их туристическую недолю. Лис внимательно огляделся. Под фронтонами камениц стояло несколько лавок, только их уже оккупировала большая группа молодежи. Телепат подумал над тем, а не прогнать ли недорослей, но применение телепатии для столь прозаичной цели, особенно сейчас, показалось ему излишне рискованным. Впрочем, даже если бы все лавочки были пустыми, для всей банды немчиков места не хватило бы. Чуть подальше, не далее пары-тройки десятков метров от фонтана, у подножия стоящей на пьедестале бронзовой фигуры, находилась летняя площадка какого-то ресторана. Мундек рискнул: он встал рядом с до сих пор шкварящей экскурсоводшей, что доставала своей головой ему всего лишь до нагрудного кармана, и послал ей, а потом и всем собравшимся вокруг как можно более четкое и несильное послание. Женщина еще какое-то время тарахтела, потом оттерла губы и уже не так быстро бросила несколько слов, из которых Лис понял только "bitte". Стадо послушно тронулось за ней, словно овечья отара, а уже через секунду мини-гидесса начала усаживать своих подопечных вокруг статуи чуждого им барда [53] . Так что пускай старички, в рамках компенсации за грехи молодости выпьют местного, тьфу, пива, не без удовлетворения подумал Мундек.
53
На постаменте - Александер Фредро, польский поэт и драматург. Жил он, кстати, во Львове.
Он уселся в самом центре группы, даже маскироваться не пришлось, туристы настолько были увлечены возвратом в места своей молодости, что не обращали на него внимания. Лис обменялся улыбками с парой соседей, потом вытащил телефон и позвонил в гостиницу. Молодой ответил после первого же сигнала.
– Валяй, дядя, - невнятно сказал Пётрек, похоже, у него был полный рот.
– Помнишь пивнуху, в подвале которой ты вчера сожрал стейк величиной со средневековый кирпич? – спросил Мундек.
– Помню.
– А одеться уже успел?
Тут Лис сменил тему, припомнив, что оставил в номере отключенную брюнетку и почти голого целителя.
– Ясен перец.
– Точно?
– Чес'слово.
– Прекрасно. Короче, бери руки в ноги и ожидай в том подвале моего сигнала.
– Вот прямо сейчас? – удивился Молодой. – Я как раз ем...
– Немедленно!
– Ладно. А что с Андзей?
Вообще-то, девицу звали совершенно иначе, но, зная Молодого, речь могла идти только о ней.
– Ебать ее, - буркнул Лис, раздраженный не по делу тянущимся разговором.
– Можно?
– Пётрек!
– Спокуха, дядя, это была только шутка... – В трубке раздался неясный хохоток. – Лечу.
Мундек отложил аппарат на стол и протянул руку к кружке с холодным "пястом". Сам он предпочел бы "варку стронг" или пряного "капра", но понимал, что не нужно сейчас выделяться. Призыв официанта в самый центр группы немцев обратил бы на него внимание и породил бы ненужные вопросы, ну а заказ посредством телепатии мог бы иметь еще худшие последствия. Раз он пару минут назад принял решение избегать какой-либо парапсихологической активности, пока не идентифицирует всех противников, данного себе слова он не нарушит.
И теперь оставалось только одно: ждать...
Минут пятнадцать позднее он почувствовал деликатное касание чего-то разума, а потом еще одного, чуточку посильнее. Пара телепатов близилась к памятнику со стороны ратуши. Мундек сконцентрировался, заглушая сои мысли. Русские всего лишь скользнули по мыслям ругающих вкус здешнего пива немецких слабоумных стариканов и пошли дальше, по направлению к фонтану. Лис тщательно прослеживал каждое их перемещение. Оба были молодые, меньше тридцати лет, а упругий шаг, широкие плечи и бычьи шеи давали понять, что они умели убивать не только интеллектом.
Особенно они и не скрывались, передавали по всему диапазону, что твое армянское радио. И это было их ошибкой. Мундек, говоря по правде, мало чего понимал из обмена мыслями между молодыми людьми, зато, следя за ними, выявил третьего эспера. Тип сидел в автомобиле, припаркованном в улочке, ведущей к Рынку, буквально в сотне метров от главного входа в гостиницу. Того самого входа, из которого Молодой должен был отправиться на назначенную ему позицию.
Мундек выругался про себя; если Молодой слажал и не послушался его указаний, начал крутиться вокруг брюнеточки или спокойно заканчивал завтрак, вместо того, чтобы спокойно сидеть в подземельях пивной, он в любой момент мог войти в поле приема русского эспера. Лис взял в руки мобилку. Разговор по телефону мог быть рискованным, но банальная эсэмэска могла предупредить целителя, если тот еще не покинул гостиничный номер. Мундек уже раскрыл "моторолу", но, не успел он переключиться в меню на почту, как почувствовал знакомые вибрации.
Как и обещала, она была в черном. Точно так же, как и остальные члены ее группы. Только сейчас Мундек обратил на это внимание. Она вышла их двери здания, в котором размещалась воеводская библиотека, держа в руке свернутый в рулон журнал. Сабина не поглядела ни в направлении "тойоты", припаркованной в поле ее видения, ни в сторону лавок, на которых присела пара русских. Ей было не нужно. Ее сигнал был намного сильнее тех, которые Лис принял только что – гораздо сильнее. Но направлен он был всего на троих Тех русских, которых Мундек успел идентифицировать. Неужели вторая машина свернула на Мазуры? – подумал Лис. Такой оборот облегчал задание ему, зато усложнял задание Карского.
Телепат оценивал развитие ситуации с открытым телефоном в руке. Сабина тем временем надела противосолнечные очки и свободным шагом направилась в направлении "Литератки". Два эспера на лавке продолжали о чем-то жарко говорить, а водитель как раз опустил стекло и закурил сигарету. Прекрасно.
Мундек нажал на клавишу выбора почты и быстро набрал три коротких слова: "Tora, tora, tora". Когда Карский, уже много лет увлекавшийся культурой Японии, предложил этот пароль, телепат смеялся, но теперь понял своеобразную иронию. Ведь история, якобы, любит повторяться. Во второй раз эти слова послужат для начала ошеломляющей атаки, но на сей раз, в отличие от того, что случилось семьдесят лет назад, три тигра могут принести атакующим решительную и окончательную победу [54] . Самая важная цель находилась в зоне видения, из ловушки сбежали только маловажные вражеские единицы. Но и они вскоре найдут свою смерть в собственном Коралловом море. Лис нажал клавишу enter.
54
Тора! Тора! Тора! Фраза представляет собой условный сигнал, который был передан в момент начала атаки японцев на Перл-Харбор 1 декабря 1941 года и сообщал, что полная неожиданность нападения, на которую рассчитывали японцы, была достигнута. В переводе с японского фраза означает "Тигр! Тигр! Тигр!", однако может быть интерпретирована и как кодовая фраза, образованная от "тоцугэки — райгэки " ("атака - торпедная атака").