Хроники Единорога. Охота
Шрифт:
Так же Карский понимал, что они не смогут эффективно отрезать русским связь, хотя Лис утверждал противоположное. Они могли перерезать все кабели, включая и силовые, отключить мачты окружающих передатчиков мобильной связи и низкочастотной сети передачи данных. Наверняка удалось бы синхронизировать и осуществить такую операцию, но даже и это еще ничего бы не гарантировало. Один спутниковый телефон на базе или дурацкое средневолновое радио в автомобиле – и все усилмя пошли бы псу под хвост.
Поэтому план основывался на том, чтобы выманить из базы часть русской ударной группы, с последующим тихим отключением тех эсперов и техников, которые там останутся, что должно было удаться, благодаря дару ментального невыявления Карского и оснащения, организованного Мундеком.
Из тестов, проведенных предыдущим днем с Лисом, следовало, что телепат его класса способен выявить человеческий разум с расстояния в сто пятьдесят метров, если только между ним и целью нет никаких металлических или энергетических помех. Определяя стрелковые позиции, покрывающие самые важные объекты центра и дороги доступа, Карский, ради уверенности, увеличил это расстояние в два раза. Триста метров давали чувство безопасности снайперам, что и так помещалось в нижних границах зоны действия эффективного поражения.
Через тридцать минут люди Карского, разделенные на две группы, займут назначенные исходные позиции в укрытиях, приготовленных недалеко от наблюдательных и огневых постов, сам же он проведет эту ночь в импровизированной ловушке на единственной подъездной дороге, на тот случай, если бы российский экспедиционный корпус по каким-то причинам завернул и появился в округе до того, как Лис отдаст приказ о начале атаки. Заряды, которые он нес в рюкзаке, должны были все устроить. И они все устроят – в конце концов, он ведь учился у самых лучших. Поначалу тюрбанники все лажали, у них не было доступа к сильной взрывчатке и ни капли воображения. Но во время третьего тура произошла труднообъяснимая качественная перемена. Заряды, и вправду, все еще конструировали на кухонном столе, но враги начали мыслить – и оказались самыми настоящими мастерами в импровизации. В течение шестнадцати месяцев службы Анджей хорошо ознакомился с методами и тактикой террористов, но цена этого знания была вовсе не низкой. Многие парни из Польского войскового контингента утратило в подобных ловушках здоровье или даже жизнь.
В особенности, Карскому запомнилась одна из форм засад. Достаточно крупный заряд, размещенный на дороге или рядом с ней, должен был повредить первую машину конвоя. После того отдавалось несколько очередей из автоматического оружия, как правило, с большого расстояния, что должно было выглядеть как обстрел поврежденного автомобиля. Естественной реакцией командиров была команда: из машины. И вот тут-то начинался ад. Десятки небольших зарядов, снабженных гвоздями или подобной гадостью, взрывалось вдоль линии конвоя, сея опустошение среди лишенных защиты солдат. Такая тактика применялась не часто, но всякий раз она собирала кровавую жатву. Никто ведь не думал о том, чтобы оставлять раненных на произвол судьбы, и практически всегда, раньше или позднее, люди должны были выходить наружу, чтобы освободить коллег из взорванных машин.
Анджей решил применить здесь более изысканный вариант именно такой ловушки. Он не мог дуть в помощь Сове снайпера, у него самого их было только двое, что с трудом хватало на то, чтобы обставить базу отдыха. Поэтому он выбрал отрезок дороги, проходящий через довольно мелкую ложбинку, и в левой колее разместил первый заряд. Небольшой, но достаточный для того, чтобы разобрать шину. При удаче пассажиры воспримут это за обычный прокол. В поле случаются и не такие вещи. Они выйдут, чтобы осмотреть повреждение, и вот тут из закопанных в песке гильз в них полетит килограммов пять по-настоящему острого лома. Грохота при этом немного, дыма практически никакого. У Совы будет около минуты на то, чтобы подготовиться к делу. Именно столько пройдет с того момента, когда автомобиль свернет с государственного шоссе – что подпоручик увидит, благодаря маркировке камер мониторинга центра – до разрыва шины. В его распоряжении останется возможность управления огнем, в зависимости от развития ситуации. Анджей разделил заряды на три независимые секции.
Карский поглядел на часы. Ожидание... Именно его он терпеть не мог во время операций. А обещала быть по-настоящему долгая ночь. Приказ о нападении будет отдан только тогда, когда российские эсперы попадут в ловушку, расставленную телепатом. А это могло случиться, самое раннее, через восемь, а то и десять часов.
Молодой напевал в ванной, ужасно при этом фальшивя, телепат же уселся на подоконник, чтобы выкурить очередную сигарету. Остановились они в небольшом, зато эксклюзивном отеле в самом центре Вроцлава. Окна номера выходили на монументальную глыбу средневекового собора, рядом с которым стояли два смешных маленьких домика [46] . За ними, на фоне синего неба можно было видеть башни знаменитой ратуши.
46
Дома "Ясь" и "Малгося" сегодня являются популярными достопримечательностями вроцлавского Рынка. Их названия — дань памяти старой народной сказке про мальчика Яся и девочку Малгосю, которая по сюжету и действующим лицам является аналогом нашей истории про Алёнушку и её братца Иванушку. Схожая сказка присутствует и в немецкой культуре — в ней действующих лиц зовут Гензель и Гретель. Два домика на окраине Рыночной площади служат своеобразными «воротами» перед храмом святой Эльжбеты. Некогда позади них находилось кладбище, но теперь его там нет. Напоминает о том лишь соединяющий два дома пролёт арки с надписью на латыни, гласящей, что "Смерть — это врата жизни".
Время приближалось к девяти, а мобилка все молчала. Мундек держал ее в ладони, словно бы та была амулетом, словно бы таким образом он желал заставить аппарат завибрировать и издать вдобавок полифонический звук. Он ожидал, что русские доберутся до Катовиц в самой средине ночи, поездка из Мазовии в такую пору не должна была занять у них больше, чем семь-восемь часов. Следы, сознательно оставленные им в гостинице, были по-настоящему четкими. Настолько четкими, чтобы всякий, кто хоть немного разбирается в профессии разведчика, мог их прочесть. Позаботился он и о том, чтобы случайные уборщики их не удалили. Деликатные намеки, переданные представителям местной полиции, заставили их обеспечить целостность номера до момента прибытия специальной группы из Варшавы. Группы, которую никто не вызывал. То есть, обыска в номере никто не проводил, единственное, что опечатали двери. Таким образом, русские получили все чуть ли не на тарелочке. Но прошло уже несколько часов с момента, в котором телефон мог, и даже обязан был зазвонить, а тут ничего. Тишина.
– Так что, заказываем завтрак в номер или спускаемся вниз? – бойко спросил Молодой, выходя из запаренной ванной.
– В номер, - ответил Мундек, не задумавшись хотя бы на секунду. – Не собираюсь я таскать туда и назад, - указал он головой на сидящую в кресле щуплую брюнетку.
Девушка не отреагировала на эти слова, так как безразличным взглядом уставилась на узорчатые обои в углу. Если бы не факт, что ее выдающаяся грудь незначительно двигалась при каждом дыхании, можно было бы рискнуть утверждением, что это восковая фигура из музея мадам Тюссо. Мундеку она даже напоминала одну из известных актрис, вроде как американских, вот только он ни за что на свете не мог вспомнить имени. Ее высмотрели вчера ночью в клубе на Рынке. Стройная черноволосая красотка с покрасневшими глазами и слегка размазавшимся макияжем небольшими глоточками пила странно пахнущее темное пиво и постоянно пялилась на лежащий перед ней на столе розовый телефон. К сожалению, проклятый мобильник так ни разу и не зазвонил. Около двух часов ночи Мундек освободил девицу от боли резко произошедшего расставания, говоря по правде – освободил ее от всяческих печалей. На сей раз не из жалости, но по расчету.
– Если не ответим сразу, будет более достоверно.
Пётрек пожал плечами и подхватил полотенце, которое уже начало падать с его бедер.
– Не люблю я ждать, - буркнул Мундек.
– А кто любит?
Белое полотенце фротте снова плотно охватило массивные бедра целителя, который повернулся к зеркалу при двери, чтобы проверить, не остались ли на челюсти какие-нибудь волоски, тем самым противореча рекламе о семи изумительно мягких, словно атлас, лезвиях.
– А может, все же пойдем, - предложил Молодой, когда тщательный осмотр подошел к концу.
И его предложения были небезосновательными: room service не предлагал столь богатого меню, как ресторан при отеле.
– Я же сказал, закажи в но...
Телефон нежно завибрировал в руке телепата. Настолько неожиданно, что вылетел из руки Мундека и, отскочив от мраморного подоконника, упал на толстый ковер.
– Блин! – ругнулся телепат, но даже не наклонился.
Девушка поднялась с кресла и механически подошла к месту, где лежал мобильник; при этом выглядела она словно андроид из паршивых фантастических фильмов. Она подняла аппарат, открыла защелку, прижала телефон к уху, отведя длинные, блестящие и черные, словно смола, волосы.