Хроники Элении (сборник)
Шрифт:
— Ладно. Но когда заварится каша, будь рядом с ним. Я не хочу, чтобы кто-то причинил ему вред.
— Я, по-моему, никогда еще не оплошал в этом деле.
— Да, насколько я помню, — с улыбкой ответил Спархок.
Проведя ночь в развалинах, теперь уже объединенный отряд двинулся в путь рано утром. Пять тысяч всадников продвигались на юг под хмурым осенним небом. В первый день пути они проезжали мимо женского монастыря близ Дарры. Строения монастыря были сложены из желтого песчаника и крыты красной черепицей. Спархок
— А как имя девочки? — спросила настоятельница, принимавшая их в своей скромной келье, обогреваемой небольшой жаровней.
— Она не говорит, Матушка, — ответил Спархок. — Она все время играет на своей свирели, поэтому мы назвали ее Флейтой.
— Это неподобающее имя, сын мой.
— Для ребенка это не имеет значения, сестра-настоятельница, — сказала Сефрения.
— Вы пытались найти ее родителей?
— Там, где мы ее нашли, не было поблизости никакого жилья, — объяснил Спархок.
Настоятельница серьезно посмотрела на Сефрению.
— Это дитя — стирик. Не лучше ли было бы отдать ее в семью представителей ее народа и ее веры?
— У нас очень спешное дело, — сказала Сефрения, — а поселение стириков найти очень трудно.
— Но вы понимаете, что если девочка останется с нами, то нам придется обратить ее в эленийскую веру?
— Вы можете попытаться, но вряд ли у вас это получится, — улыбнулась Сефрения. — Пойдем, Спархок.
Спархок и Сефрения вернулись в колонну, и войско продолжало путь на юг, попеременно галопом и рысью. Отряд перевалил через холм. Спархок в удивлении натянул поводья, растерянно глядя на открывшуюся картину — на большом обломке скалы, сидела, скрестив ноги, Флейта, и играла на своей свирели.
— Как ты… — начал было он, потом, осекшись, крикнул:
— Сефрения!
Но женщина в белых одеждах, не дожидаясь его зова, уже подходила к девочке, говоря ей что-то ласковое на стирикском.
Флейта опустила свою свирель и одарила Спархок проказливой улыбкой. Сефрения засмеялась и взяла девочку на руки.
— Как она оказалась впереди нас? — озадаченно спросил Келтэн.
— Кто знает, — ответил Спархок. — Придется отвезти ее назад, в монастырь.
— Нет, Спархок, — твердо сказала Сефрения. — Она хочет быть с нами.
— Это плохо, — резко сказал Спархок. — Я не собираюсь везти с собой в такой опасный поход маленького ребенка.
— Не беспокойся, Спархок. Я сама позабочусь о ней, — Сефрения улыбнулась девочке, сидящей у нее на руках. — Я буду заботиться о ней, как будто это — моя дочь, — сказала она, прижимаясь щекой к блестящим черным волосам Флейты. — В каком-то смысле она и есть мое дитя.
— Поступай как знаешь, — сдался Спархок. Поворачивая Фарэна, он почувствовал внезапный озноб — в воздухе было нечто, от чего исходила непримиримая ненависть.
— Сефрения! — резко сказал он.
— Я тоже чувствую это! — прокричала она. — Это направлено на ребенка. — Флейта начала изворачиваться в руках Сефрении, и та, с удивлением посмотрев на нее, опустила девочку на землю. На лице Флейты читался скорее гнев и раздражение, чем испуг. Она приложила свирель к губам и начала играть. Это было уже не давешнее минорное дуновение — мелодия была строгой и суровой, в ней слышалась скрытая угроза.
Ответом на нее был леденящий душу вой, исполненный боли и удивления, донесшийся откуда-то неподалеку. Звук быстро затихал, как будто кто-то спасался бегством с невообразимой скоростью.
— Что это было? — прошептал Келтэн.
— Недружественный дух, — спокойно ответила Сефрения.
— А что заставило его убраться?
— Песня девочки. По-моему она сама умеет постоять за себя.
— Ты вообще понимаешь, что здесь происходит? — немного погодя спросил Спархока Келтэн.
— Не больше, чем ты. Давай оставим это пока. У нас впереди еще не меньше двух дней тяжелого пути.
Замок графа Редана, дяди короля Дрегоса, был построен на высоком скалистом мысе и окружен, по обычаю этого южного королевства, чрезвычайно высокими и массивными стенами. Небо прояснилось и ярко светило полуденное солнце, когда Спархок, Келтэн и Сефрения, по-прежнему держащая Флейту в седле перед собой, пересекали золотистый луг по направлению к замку.
Ворота распахнулись перед ними без какой-либо проволочки. В главном дворе их встретил граф — крупный человек с квадратными плечами и тяжелыми скулами, волосы его отливали серебром. На нем был темно-зеленый, отделанный черным камзол, увенчанный тяжелым белым крахмальным жабо. В Элении этот стиль вышел из моды десяток лет назад.
— Моему дому выпала честь принимать Рыцарей Храма! — торжественно провозгласил граф, когда прибывшие представились.
Спархок спешился.
— Ваше гостеприимство уже давно стало легендарным, мой Лорд, — сказал он. — Но, к сожалению, наш визит вызван весьма тревожными обстоятельствами. Мы можем побеседовать с вами без лишних свидетелей? У нас есть одно неотложное дело, которое необходимо срочно обсудить с вами.
— Конечно, — ответил Редан. — Если вы будете любезны последовать за мной. — Граф повернулся, приглашая гостей идти за ним. Они вошли через широкие двери в главное строение замка и направились по освещенному факелами и устланному тростниковыми матами коридору вглубь дома. В конце коридора Редан остановился и достал связку ключей.
— Мой личный кабинет, — сдержанно сказал граф, отперев дверь. — Я горжусь своей коллекцией книг, у меня две дюжины манускриптов.